Итак, в прениях выступили Л.Н. Жура и я. Леонид Николаевич подытожил рассмотрение дела так.
«Уважаемый суд! Я ненадолго вернусь к началу нашего процесса.
На первом подготовительном заседании ответчики на вопрос судьи о доверии документам, подтверждающих родство нашего доверителя с И.В.Сталиным, ответили утвердительно. Но после того, как суд отказался приобщить к делу и рассматривать принесенные ответчиками измышления общества «Мемориал», они поняли, что, собственно, никаких доказательств расстрела 12-летних детей у них нет. В этой ситуации ответчики решили сорвать процесс под любым предлогом.
И такой предлог был найден.

Опять же, поскольку объяснения Венедиктова были устными, пересказать их не могу, но поскольку он после суда дал объяснения радиослушателям, то дам эти его словеса, уточнив их после цитирования в той части, в которой он о событиях на суде умолчал.
Итак:
«А. ВЕНЕДИКТОВ - Суд никогда не бывает предрешенным. Хотя мне казалось, что мы были достаточно убедительны хотя бы даже в документах еще до решения суда. Что у нас оспаривалось. Матвей Ганапольский сказал в прямом эфире, что Сталин подписал указ, в данном случае слово «указ» неточное, мы согласились, разрешающий расстреливать детей с 12-летнего возраста. Но он подписал. Но мы запросили архивы, получили рассекреченные документы, мы их опубликовали, представили. Что тут обсуждать? Тем не менее, 7 часов суда с 10 до 17 мы вынуждены были доказывать, что белое это белое, а черное это черное. Что красное это красное, а синее это синее.

Согласно процессуальному закону, рассмотрение гражданских дел начинается объяснением истца. Первым выступил Л.Н. Жура: «Ответчики оскорбили память об И.В.Сталине, выпустив 16 октября 2009 г. в эфир радиостанции «Эхо Москвы в передаче «Перехват» (время выхода в эфир-22час.10мин.) следующие сведения: «…Сталин подписал указ, что можно расстреливать детей с 12-летнего возраста как врагов народа! Кто из ублюдков смеет сказать хоть слово в его защиту».

16 апреля в Пресненском суде должно было состояться зауряднейшее действие – подготовка к суду в защиту чести и достоинства Сталина. По сути, в ходе этой подготовки суд должен был всего лишь удостовериться в личности Ганопольского, привлеченного судом к делу, либо, если Ганапольский не приедет из США, удостовериться в правильности доверенности, выданной им Венедиктову или иному своему представителю. А поскольку Л.Н. Жура должен был всего лишь предоставить суду копии документов, удостоверяющих, что Е.Я. Джугашвили является внуком Сталина, то я вообще не хотел на это заседание приходить, полагая, что Леонид Николаевич и без меня справится. Однако меня уговорили придти журналисты «L’EXPRESS», а поскольку один из них специально прилетел из Парижа и ему для репортажа нужно было отснять и антураж суда, то пришлось придти.

Я выступил в передаче «Пусть говорят!», посвященной вопросу, уместно ли к Дню Победы вывесить в Москве портреты Сталина. Передача была показана 10 марта и должен сказать, что в отличие от НТВ, Первый канал все же оставил и мое мнение в передаче, не вырезав его полностью. Между прочим, я специально говорил очень мало, чтобы было труднее вырезать мой текст по частям, тем не менее, его все же препарировали, и из того, что убрано, понятно, что нынешнему режиму в моих словах особенно неприятно. Я хочу восстановить эти несколько своих предложений, сказанных на этой передаче, но предварю это вот чем.

Решение (если быть точным, Определение) Мосгорсуда – то, что Мосгорсуд оставит Решение Лопаткиной в силе и откажет Сталину в правосудии, - также было предсказуемым. Тем, не менее, мы продолжали исполнять свой долг и 10 декабря 2009 года на коллегии по гражданским делам Мосгорсуда (три тетки в черных балахонах), в дополнении к кассационной жалобе я зачитал и краткое объяснение.

Поскольку я видел московских судей в разных видах, и знаю, что они способны на любые махинации в своих неправосудных решениях и приговорах, то я, естественно, просмотрел протокол заседаний и мы подали судье следующие замечания к этому протоколу.

Резник привел в прениях довод Нюрнбергского Трибунала: «Нюренбергский процесс, куда были представлены вот эти доказательства советской стороны, как подтверждения преступления против человечности, гитлеровских преступников. Нюренбергский процесс счёл эти доказательства весьма неубедительными, и в приговоре Нюрнбергского трибунала они отсутствуют, что касается суда Конституционного, то я уже соответственно говорил, факты, которые являются преступными, Конституционный суд признавать не вправе, если нет окончательного постановления на этот счёт уполномоченного органа. Это может быть судебный приговор, ну, разумеется, это может быть, как и постановление о прекращении дела, не отменённое, не изменённое на тот момент».

«А может быть правительство засекретило Катынское дело чтобы просто «бабки» не платить? - спрашивает bw, - А не для того, чтобы кто-то там не облажался. Если бы поляков расстреляли немцы, а русские фальсифицировали и оговорили себя, тут бы любое российское правительство за этот факт ухватилось бы: как не крути - скандал в пользу России. Так что логика Мухина мне не понятна. Открылись обстоятельства при которых осужденный не прав, а он сам сжег документы в печке».

Вынужден опять прервать репортаж о суде, чтобы вернуться к теме, которую уже затронул в своем третьем репортаже по этой теме (на ФОРУМе он дан под заголовком «Суд над Сталиным: мы проиграли – это плохо! Но кто-то удивлен?»)
http://forum.msk.ru/material/society/1497634.html
Посетитель Аршинский 19.10.2009 возразил мне:

В комментариях к серии этих статей неоднократно задавался вопрос – зачем мы затеяли это дело с защитой чести и достоинства Сталина, если заранее было понятно, что выиграть его невозможно?

Г. Резник в своем интервью Риа «Новости» сказал: «Истцы использовали процесс как трибуну своих сталинистских взглядов. Сталин умер, но сталинщина жива!», - и я не буду с ним спорить. Хотя, положа руку на сердце, мы все время старались повернуть процесс так, чтобы он шел о деле – о фактах по заявленным требованиям. И это ответчики весь суд мололи языком «вооще» об ужасах сталинизма. Как ни крути, но и мы вынуждены были отвлекаться и давать ответы и на эти ужасы.

Не могу понять истинных причин, но иск в защиту чести и достоинства Сталина в Басманном суде вызвал огромный журналистский интерес: на Западе. "Своих" видел только из "Коммерсанта" и "Эхо Москвы". А западных было множество, только я давал интервью ВВС, "Ассшиейтед пресс", "Франс пресс", польскому и канадскому ТВ, каким-то немцам. Для Лимонова это были бы именины сердца, а меня злило, что как и что им ни говори, а все равно все скурвят и переиначат.