КАДРОВЫЕ САМОХОДНЫЕ ЖЕЛУДКИ 1

=И всетаки описываемые тобой события были ДО подписания договора об окончании войны
=
Во-1-х, тыкать мне не надо - я вам не карифан с соседнего двора.

Во-2-х, Версальский договор здесь совершенно ни при чём. Перемирие - это не встретились, поговорили и разошлись, а дальше - делаю, что хочу. Перемирие - это соглашение, подписанное сторонами, которое они обязаны соблюдать. А не будет соблюдать слабейшая сторона (в данном случае Германия) - ей же хуже будет.

А Германия - слабейшая, поскольку ещё 29 сентября на совещании военных и политических деятелей Германии Гинденбург и Людендорф - в первую очередь - убедили остальных в немедленном перемирии, поскольку ещё немного и последовала бы катастрофа на фронте, а в тылу началось бы то, что год назад произошло в Октябре в России.

Сменившееся руководство Германии отправило через Швейцарию президенту Вильсону телеграмму с просьбой о заключении перемирия и мира на основе вильсоновских "14 пунктов".

В течение месячного обмена телеграммами успели капитулировать Болгария, Османская империя и Австро-Венгрия. В последней в октябре начались национальные революции и провозглашения независимых государств, а 30 октября победила революция в Вене, и монархия Габсбургов пала. Германия осталась одна.

30 октября началось брожение в германском флоте. 3 ноября в Киле мирная пока демонстрация рабочих и матросов была расстреляна патрулём во главе с лейтенантом Штайнхёйзером - 9 убитых и 29 раненых. Демонстранты начали разбегаться. В это время вперёд вышел один из матросов и застрелил лейтенанта Штайнхёйзера. Это был стартовый выстрел германской революции. Все поняли: назад пути нет.

Утром в понедельник 4 ноября матросы военных кораблей избрали Советы, разоружили офицеров, вооружились сами и подняли красные флаги. Под командой Советов, которые возглавил старший матрос Артельт, вооружённые матросы высадились на сушу, без сопротивления заняли военную тюрьму и освободили своих товарищей, которым грозил неминуемый расстрел. Другие захватили госучреждения и вокзал. После полудня в Киль для подавления восстания прибыла воинская часть. Вместо подавления началось братание, и часть присоединилась к восставшим. К восставшим присоединились морские пехотинцы и рабочие доков, объявившие забастовку. Вечером 4 ноября весь Киль был в руках сорока тысяч восставших моряков и пехотинцев.

Матросы отправили делегатов по всей стране. Всюду, куда они прибывали, к ним тотчас же присоединялись солдаты гарнизонов и рабочие фабрик так, словно бы их только и ждали. Практически нигде не было серьёзного сопротивления. 5 ноября революция распространилась на Любек и Брунсбюттелькоог, 6-го - охватила Гамбург, Бремен и Вильгельмсхафен, 7-го - Ганновер, Ольденбург и Кёльн, 8-го под её властью уже были все крупные западногерманские города, а также Лейпциг и Магдебург. Начиная с третьего дня, уже не было нужды в матросских посланцах - революция продолжила распространяться подобно лесному пожару.

Везде в гарнизонах избирались солдатские Советы, на заводах - рабочие Советы. Военные власти капитулировали или бежали. Из тюрем на свободу выпускались политзаключённые, захватывались вокзалы, ратуши, штабы военных округов, а иногда и редакции газет. У всех на устах было: "Долой кайзера! Долой войну! Да здравствует республика!" Всё это произошло с 4 по 10 ноября.

9 ноября новый глава правительства принц Макс Баденский сказал: "Подавить революцию мы уже не можем, остаётся лишь удушить её!" "Удушить" в данном случае означало создать иллюзию её победы. Конкретно говоря, кайзер должен был отречься от престола, правительство, наполовину состоящее из социал-демократов, следовало заменить целиком социал-демократическим кабинетом во главе с Фридрихом Эбертом.

Кайзер Вильгельм всё ещё колебался, думая сложить с себя титул кайзера, но остаться королём Пруссии. Между тем 9-го же числа берлинские рабочие бесконечными колоннами двинулись из заводских кварталов к центру города. Макс Баденский после нескольких часов мучительных колебаний объявил об отречении кайзера и короля Пруссии. Конечно, для принца это была гигантская афера. Вильгельм, обедавший в своей ставке в Спа, был возмущён этим подлым предательством: "Баденский принц низлагает короля Пруссии!" Однако возмущение было совершенно бесполезно в сложившейся обстановке. Оставалось только бежать, и кайзер на следующее утро укатил на поезде в Голландию, в которой только через три недели официально подписал отречение от престола.

9-го же числа перед обедом Макс Баденский передал свой пост рейхсканцлера социал-демократу Фридриху Эберту. Наступило время обеда. Эберт и другой лидер СДПГ Филипп Шейдеман сидели в рейхстаге, каждый за своим столиком (оба недолюбливали друг друга), и хлебали жиденький картофельный суп. В этот момент массовое шествие рабочих докатилось до рейхстага. Все скандировали: "Долой кайзера! Долой войну! Да здравствует республика!" Депутаты ворвались в столовую, обступили Эберта и Шейдемана, упрашивая выступить перед собравшейся толпой. Эберт лишь отрицательно покачал головой и продолжил доедать свой суп. Напротив, Шейдеман, прирождённый трибун, отодвинул тарелку и зашагал к окну. Распахнув его, он увидел внизу огромную толпу, затихшую при его появлении, лес красных знамён, тысячи обращённых к нему исхудалых, измождённых лиц, застывших в трепетном ожидании.

Какое мгновение! Он хотел быть достойным его. Шейдеман умел импровизировать, и нужные слова сами пришли ему на язык: "Народ победил по всей линии! - воскликнул он и, перекрывая нарастающую бурю ликования, провозгласил: - Да здравствует Германская республика!"

Шейдеман решил, что неплохо сделал своё дело, и весьма довольный собой вернулся в столовую доедать остывший суп. В этот момент у его столика возник побагровевший Эберт и, стуча кулаком по столу, закричал: "Ты не имеешь никакого права провозглашать республику! Это может решать только Учредительное собрание!"

Но, на самом деле, Эберт лгал: он не хотел ни республики, ни даже Учредительного собрания - он хотел спасти монархию. Всего несколько часов спустя он просил Макса Баденского, зашедшего попрощаться, остаться у власти в качестве имперского наместника. Однако у принца Баденского не было больше ни малейшего желания продолжать игру; он уже упаковал чемоданы и в тот же день после обеда уехал домой, в Южную Германию, покинув бушующий Берлин, а вместе с ним и историческую сцену.

8 ноября германская делегация во главе с Матиасом Эрцбергером была доставлена на станцию Ретонд в Компьенсом лесу. Маршал Фош принял её в своём штабном вагоне и вручил условия. Их я перечислил в прошлом посту. На размышления было дано 72 часа. Немцы попросили смягчить условия. Насколько их смягчили союзники, я тоже привёл данные.

Утром 11 ноября немцы подписали окончательные условия перемирия.

Я привёл несколько подробное описание германской революции, из которого видно, что правящим кругам Германии уже было не до внешней политики - одни (монархисты) паковали чемоданы, другие - правые социал-демократы - ломали голову, что делать со свалившейся на них властью. Из внешней политики на востоке у них остался только один интерес: как бы выставить заслон большевистской заразе. Но народ в тылу и солдаты на фронте за 4 года нахлебались войны выше горла, поэтому желающих "заслонять" с востока практически не было. Немногие, для которых война стала образом жизни ("Дикие гуси" образца 1918-1919 гг.), составили корпус фон дер Гольца, воевавший против Красной армии и латышских националистов в Прибалтике в начале 1919-го. Всё - больше никого не осталось, остальные покатили домой осенью того же 1918-го.

=Немцы отовсюду изгонялись домой.
=
Не изгонялись. Они покидали оккупированные территории по условиям перемирия в течение 15 дней. На востоке - я сказал уже, где они остались и даже наступали - в Прибалтике.

=И союзники везде занимали освобожденные территории.
=
По статье 16 перемирия.

=И на востоке надо бы тоже союзникам выйти на границы с Германией.
=
Зачем? Им больше делать нечего?

=Но на востоке черт ногу сломит. Куча властей, есть и прогерманские, есть и замирившиеся.
=
Чёрт, может, и сломит, но вот за деньги можно купить даже чёрта без сломанной ноги. Что союзники и делали. И "прогерманские" тут же становились "антантовскими".

=Поэтому высадились сами на востоке. Чисто демонстративно крошечными силами.
=
Интервенты высадились на Севере (Мурмансск, Архангельск), на Дальнем Востоке, в причерноморье, в южном прикаспии.

На Балтике двинули английскую эскадру адмирала Коуэна. Высаживаться не пришлось - хватило местных националистов, белогвардейцев и корпуса фон дер Гольца.

Насчёт "крошечных сил" - это смотря, что считать крошечными, а что нет. Суть не в количестве солдат. Суть в том, что они - деловые люди, а не артисты, поэтому им нечего было "демонстрировать". Они деньги, оружие, обмундирование давали белым не за красивые глаза и не за "идею".

Высадившись, интервенты стали через порты качать богатства - лес, пушнину, золото, лён, кожу, пеньку, зерно, марганцевую руду и т. д. С одного только Советского Севера оккупанты вывезли товаров (по неполным данным) на 1 млрд. золотых рублей.

 

Да, согласно его воспоминаниям "Вся власть Советам!":

"Правительство народных комиссаров предлагает вам вступить в должность начальника штаба Ставки. Согласны? - спросил Крыленко и, не ожидая ответа, продолжал: - Ваш брат, Владимир Дмитриевич, многое о вас рассказывал, и никто из нас не сомневается в том, что мы сработаемся. Пойдёмте!
Сделавшись первым советским начальником штаба Ставки, я с головой ушёл в напряжённую работу. Служба моя советскому народу началась, и лозунг "Вся власть Советам!", с которым восставший народ штурмовал Зимний дворец, сделался целью моей долгой жизни".