Начал публиковать работу «Молниеносная война» «читабельными» кусками, чтобы потом самому было удобнее читать комментарии, но получил упрек, что куски маленькие, кроме этого, самому хочется дать эту работу побыстрее. Так, что извините, но далее буду давать тест крупными кусками.
Военная теория молниеносной войны
Однако, немцы во Второй мировой войне не только громили государства-жертвы всеми имевшимися в распоряжении Третьего Рейха силами, не только «пятыми колоннами», но и немецкая армия выигрывала у противников сражение за сражением. Немецкая армия действительно была чрезвычайно сильна, причем, не только с моральной точки зрения, но и по всем чисто военным аспектам. Невозможно оспорить тот факт, что военный гений и талант немецких генералов внес в молниеносную войну свой вклад по максимуму.
С первого взгляда рассмотрение военной силы немцев как-бы упрощается тем, что редкий историк связывает молниеносность войны еще с чем-нибудь кроме собственно военных действий, то есть, вопрос, казалось бы, донельзя изучен вдоль и поперек. В результате и энциклопедии подают молниеносную войну как чисто военное мероприятие. Скажем, русский вариант Википедии дает о ней такую, краткую справку: «Блицкриг (нем. Blitzkrieg, от Blitz — «молния» и Krieg — «война») — теория ведения скоротечной войны, согласно которой победа достигается в сроки, исчисляемые днями, неделями или месяцами, до того, как противник сумеет мобилизовать и развернуть свои основные военные силы. Создана в начале XX века Альфредом фон Шлиффеном. Суть современной стратегии блицкрига заключается в автономных действиях крупных танковых соединений (танковых групп) при активной поддержке авиации. Танковые подразделения прорываются в тылы противника на большую глубину, не вступая в бой за сильно укреплённые позиции. Целью прорыва является захват центров управления и нарушение линий снабжения противника. Основные силы противника, оказавшиеся без управления и снабжения, быстро теряют боеспособность».
Хотя это и не имеет значения, но «теория» Шлиффена, имела вид не теории молниеносной войны, а была всего лишь конкретным планом войны с Францией, молниеносность которого благополучно провалилась при попытке реализовать этот план на практике. Правда, в статье о Шлиффене Википедия пишет: «при подготовке Второй мировой войны Гитлер, уверенный (на основании срыва Великобританией и Францией Московских переговоров 1939 г., на которых так и не было подписано соглашение о союзе против агрессии гитлеровской Германии) в полном исключении опасности войны на два фронта, решился воспользоваться разработками Шлиффена, и основные положения плана (марш через Бельгию) были оставлены в силе». Опять не то, поскольку на самом деле, как пишет Кейтель, идея нового плана разгрома Франции с самого начала была оригинальным планом Гитлера, а не Шлиффена.
Еще в октябре 1939 г., когда рассматривался самый первый вариант плана войны во Франции, разработанный немецким Генштабом, то, по утверждению Кейтеля, произошло следующее: «Несколько дней спустя – это было, верно, в середине октября – генерала Гальдера вызвали к фюреру для доклада оперативного плана «Запад». Присутствовали Йодль и я. Хотя Гитлер и перебивал докладчика различными репликами, но в заключение сказал: от высказывания своей позиции он воздержится до тех пор, пока Гальдер не вручит ему карту с планом операции. Когда Гальдер удалился, Гитлер заявил нам примерно следующее: ведь это же старый план Шлиффена с сильным правым крылом на Атлантическом побережье; такие операции дважды безнаказанно не проходят! Я же придерживаюсь совсем иного взгляда и в ближайшие дни скажу вам (Йодлю и мне) об этом, а потом сам поговорю с ОКХ.
Из-за нехватки времени не хочу здесь рассматривать вытекавшие отсюда оперативные вопросы, а ограничусь констатацией: именно лично Гитлер требовал прорыва танковых групп через Седан к побережью Атлантики у Абвилля с тем, чтобы охватить с тыла и отрезать пробивающуюся сюда, как можно было предвидеть, франко-английскую моторизованную армию».
Немецкий Генштаб против этого плана Гитлера встал на дыбы, но Гитлер настоял на своем: «Мы выиграем эту войну, даже если она стократно противоречит доктрине Генштаба». И немцы выиграли войну против Франции и ее союзника Великобритании молниеносно. Но это к слову не о молниеносной войне, а об ее историках.
Главная же идея молниеносной войны по Википедии – прорыв фронта и «захват центров управления и нарушение линий снабжения противника». А кому и когда это было неизвестно, и когда и кто не пытался это сделать? К примеру, до начала XVIII века воюющие армии не отходили от баз снабжения далее, чем позволял это сделать запас сухарей в ранце, и все оперативное искусство генералов и состояло в том, чтобы перерезать противнику пути снабжения. А в XX веке это стало диковинкой?
Английский вариант Википедии, написанный англоговорящими историками, добавляет к русскому варианту не много: «метод ведения войны, согласно которому атакующая сторона концентрирует на острие удара бронетанковые и моторизованные или механизированные пехотные соединения, и при сильной поддержке авиации прорывается в тыл противника с помощью серии глубоких продвижений; оказавшись в тылу противника, сбивает его части с подготовленных позиций, используя скорость и внезапность, с последующим окружением. Путем комбинированного использования различных родов войск в маневренной войне, блицкриг ставит целью вывести противника из устойчивого боевого состояния, затрудняя эффективный ответ противника на постоянно меняющуюся конфигурацию фронта, и победить путем нанесения решающего поражения». Как видите, сюда добавлено окружение, но это не метод выиграть войну – это метод выиграть сражение, и потом - кто и когда об этом не знал? Еще в III веке до нашей эры Ганнибал окружил под Каннами и уничтожил римскую армию. А в XX веке окружение противника стало военной находкой??
Единственная оригинальная идея Шлиффена это то, что быстрота войны является ее главным методом – главным «инструментом». Главным потому, что при быстрой войне враг не успевает подготовить адекватный ответ ни в политическом, ни в организационном, ни в тактическом отношениях. И вот эта идея - быстрота, действительно использовавшаяся Гитлером, остается незамеченной аналитиками и историками в пользу нескончаемых размышлений о превосходстве в воздухе и танковых клиньях.
Между тем, эта древность, известность и понятность всех способов боев и операций молниеносной войны привела к тому, что ряд немецких генералов (скажем, Ф. Гальдер, К. Штудент) и после окончания Второй мировой прямо утверждали, что у немецкого командования НИКОГДА НЕ БЫЛО ни концепции, ни теории молниеносной войны. С военной точки зрения такой войны нет, а немецкие генералы просто «использовали нужные части в нужном месте и в нужное время», как они это делали при любом развитии событий на фронте – хоть молниеносном, хоть позиционном.
Для дальнейшего рассмотрения принципиальных положений военного искусства, сначала рассмотрим общие принципы военной победы над противником на поле боя, но для себя отметим, что в конфликте мало-мальски равных по силе стран, единственная осмысленная попытка провести войну быстро за счет только военного искусства (немцами в августе 1914 года), увенчалась провалом.
Факторы тактического преимущества
Военное дело включает в себя:
- стратегию – способы выиграть войну;
- оперативное искусство – способы победить в операции по уничтожению крупных сил противника или по захвату вражеских областей;
- и тактику – способы победить противостоящего противника боем.
Стратегия – это профессиональное дело руководителей государств, а генералы хотя и мнят себя стратегами по-старинке, но не могут ими быть уже потому, что им не принадлежит руководство ни моральными, ни экономическими силами государства.
Генералам остаются тактика и оперативное искусство. Начнем с тактики, и с эпохи архаических войн, поскольку время меняло оружие и способы его применения, но не меняло принципы победы в бою (тактику самого боя), посему и аналогии тут уместны.
Мы пропустим период, когда бои велись только врукопашную, и возьмем для модели период, когда на поле боя стал властвовать ружейный и артиллерийский огонь. Но с самого начала нужно упомянуть о том, что с развитием огнестрельного оружия незаметно, но неуклонно стало терять боевой смысл такое понятие, как атака. Имеется в виду ускоренное движение своих войск, подбадривающих себя боевыми кличами, на войска противника. Когда уничтожение солдат противника велось только за счет мускульной силы (копьем или мечом), атака добавляла этой силе энергию движения атакующих и смущала противника.
Но когда уничтожать противника стали пуля и снаряд, причем, скорострельность оружия непрерывно возрастала, а строй солдат все время разрежался, превращаясь в цепь, даже такое холодное оружие, как винтовочный штык потеряло значение и, по сути, стало архаикой еще в конце XIX века. А немецкий фельдмаршал А. Шлиффен в начале прошлого века в своей работе «Современная война» подборкой фактов уже ставил крест на холодном оружии:
«Винтовки и орудия легки и удобны для манипулирования, они просто заряжаются, быстро стреляют, обладают большой дальнобойностью, надежно поражают цель, господствуют над большим пространством. Новый порох, не давая видимого издалека дыма, не позволяет обнаружить ни артиллериста, ни орудия. Пули минимального диаметра и веса позволяют производить подвоз больших количеств боевых припасов и дают возможность использовать скорострельность винтовок. Представляется уже бесполезным добиваться дальнейших усовершенствований и ставить перед изобретателями новые задачи. Все мыслимое уже достигнуто. Едва успела одна пуля покинуть ствол винтовки, как за ней следует другая. Если только рука стрелка уверена, а глаз меток, то ему удастся поразить самую отдаленную цель. Движущая сила так велика, что поражается почти все пространство между дулом винтовки и целью.
…Никакая войсковая часть в сомкнутом строю, никакой отдельный и во весь рост стоящий человек не может устоять под дождем пуль. Уже при Марс-ля-Туре, где применялось оружие, с нашей точки зрения, несовершенное и теперь уже устаревшее, один прусский полк, шедший в атаку сомкнутым строем, потерял в течение менее чем получаса 68 % своего состава. Три года назад японская бригада Намбу оплатила свою смелость в гораздо более краткий срок потерями в 90 % своего состава. В Южной Африке расположенный в укрытии одиночный стрелок легко выводил из строя 14 атаковавших его бойцов».
Какой уж тут штык! Но об этом позже и специально.
А я начну с важнейшего момента, еще в XVII веке удачно сформулированном французским маршалом дэ Эстамп дела Ферте: «Бог всегда на стороне больших батальонов».
Вот давайте гармонию этой мысли проверим алгеброй, вернее, арифметикой.
Предположим, у нас 100 солдат-роботов с одной и другой стороны, они стоят строем друг против друга (как реально и было в тех войнах) и стреляют друг в друга, делая один выстрел в минуту (скорострельность ружей два века назад). Предположим также, что вероятность попадания с обеих сторон одинакова и равна 10%. Посмотрим теперь, каковы будут потери сторон после 4 минут боя – после 5 залпов? (Одна пуля уже была в стволе.) После 1-го залпа в строю каждой стороны останется по 90 солдат, после 2-го – по 81, после 3-го – по 73, после 4-го – по 66, после 5-го – меньше 60. То есть, потери будут около 41 солдата.
А теперь представим, что одна из сторон имеет не 100, а 200 солдат. Тогда после 1-го залпа у этой стороны в строю останется 190 солдат, а у противника – 80. После 2-го – 182 и 61, после 3-го – 176 и 43, после 4-го – 172 и 26, после 5-го – 169 и 9. Потери «большого батальона» - 31 солдат, «малого» - 91 солдат. Не только слабые потеряли более чем в два раза больше, но и сильные потеряли существенно меньше, чем в случае сражения равными силами.
При этом не имеет никакого принципиального значения, как именно вы организовали на поле боя свой «большой батальон». Могли, как в модели, – подвести больше солдат к боевым порядкам противника. А могли отсечь часть его войск и расправиться сначала с нею, или напасть на слабо вооруженных, или могли сманеврировать так, чтобы не все солдаты противника во время боя могли действовать оружием. Принцип «большого батальона» - принцип резкого увеличения потерь противника и сокращения своих потерь - останется.
А теперь представим, что наших солдат-роботов по-прежнему одинаковое количество, но один противник стреляет в два раза чаще, то есть в 4 минуты сделает не 5 выстрелов, а 9. Не буду перегружать текст числами, но через 5 минут боя у быстро стреляющих в строю останется 67 солдат, а у медленно стреляющих – 26. Опять, не только медленные потеряли больше, но и скорострельные потеряли меньше.
А теперь представим, при тех же условиях по 100 солдат-роботов в строю и стреляющих с одинаковой скорострельностью, но одна команда стреляет в 2 раза точнее, то есть с каждым залпом в ней попадает не один из десяти солдат, а один из пяти. Опять не буду перегружать текст числами, но через 5 залпов у метко стреляющих в строю останется 69 солдат, а у посредственно-стреляющих – 17. Опять, не только промахивающиеся потеряли больше, но и меткие потеряли меньше.
Не будем загружать себя расчетами ввиду их очевидности, но такой же эффект будет иметь защита одной стороны от огня другой. В древние времена это была индивидуальная защита (щиты, латы, кирасы) или коллективная защита – крепости и их полевые аналоги. С середины XIX века - с увеличением мощности поражающих снарядов - в практику вошла защита себя землей - вошло окапывание обороняющихся. Уже в ходе Гражданской войны в США (1861-1865) выяснилось, что войска, находящиеся в окопах, несут потерь в три раза меньше, чем атакующие их войска. С Первой мировой появился еще один вид защиты – броня танков и боевых машин.
Но это не все виды защиты. Защитой может быть и возможность открывать огонь по противнику с расстояния, с которого он не может тебя поразить. Скажем, поражение русских войск в Крымской войне во многом определило то, что англо-французская пехота была вооружена более дальнобойными нарезными ружьями. В результате она наносила русским войскам урон с расстояния, на которое русские гладкоствольные ружья просто не добивали.
Защитой может быть незаметность для противника. Тут важна и маскировка, и нахождение за складками местности, за деревьями и т.д., - все, что делает тебя менее заметным по сравнению с твоим открытым стоянием на чистом месте во весь рост. Защитой может быть и быстрота передвижения в зоне воздействия огня противника, ведь противнику для подготовки выстрела и, тем более, такого огня, как артиллерийский, требуется время, кроме этого, для полета пули и снаряда тоже требуется время. При собственной быстроте маневра в зоне досягаемости оружия противника, его снаряды будут падать уже на пустое место. Наконец, можно добиться, чтобы противник или вообще не стрелял, или стрелял не прицельно, что тоже является собственной защитой. Для этого противника можно ослепить, к примеру, дымом, а можно вести по нему настолько плотный огонь, что он не сможет не только прицельно стрелять, но и головы поднять.
Забегая вперед отмечу, что такие виды защиты, как броня боевой техники или бронежилеты, это, конечно, следствие ответственной работы правительства и возможностей экономики государства. Но вот все остальные способы доступны любому офицеру и генералу, и если войска гибнут из-за того, что командиры не использовали на поле боя имеющиеся средства защиты – местность, маневр, маскировку, - то это вина генералов и офицеров, вина их неграмотности и безответственности.
Оба первых фактора тактики – количество войск и скорострельность – можно объединить в один – мощность огня.
Меткость огня надо осовременить и добавить эффективность снарядов у цели. В XIX веке артиллерийская граната полупудового единорога, весившая более 8 кг, при разрыве давала до 15 осколков, а в XX осколочно-фугасный снаряд 76-мм орудия, весивший 6,2 кг, давал 600-800 убойных осколков. Это надо учесть и ввести меткость в суммирующий фактор – эффективность огня.
Теперь пару слов об оперативном искусстве. Это понятие возникло сравнительно недавно и не всеми признается. Дело в том, что это только в настоящее время тактикой считается только искусство выиграть бой, но в старом, исконном значении этого слова - это искусство использовать местность для победы. То есть, использовать ее для придания дополнительной силы своим войскам или, иными словами, для придания дополнительной поражающей силы имеющемуся у твоих войск оружию. Кредо Наполеона: «Военное искусство — это умение быть сильнее противника в нужном месте и в нужное время».
Но во времена Наполеона это нужное место располагалось на (от силы) паре сотен квадратных километров, а маневрировавшие войска редко превышали сотню тысяч человек, причем, практически все необходимое для боя и жизни было при них. (Кстати, когда Наполеон вошел в Россию и трудности нахождения «нужного места» возросли на порядок, он уже не сумел быть сильнее в «нужное время» и потерпел поражение практически без решающих боев со стороны русской армии). Сейчас же масштабы сражений увеличились многократно, потребности войск в сообщении с тылом на порядки возросли, соответственно, действительно имеет смысл эту часть тактики (использование местности в крупных операциях) выделить в отдельное искусство. Но принципы и тактического, и оперативного искусства остаются одинаковыми – «это умение быть сильнее противника в нужном месте и в нужное время».
К этому следует добавить, что и раньше слабой частью любой армии были те, кто находятся за боевыми линиями – в тылу. Это тыловые и специализированные войска. Они если и вооружены, то не комплексно, и не в состоянии равноценно противостоять боевым войскам противника, но без этих тыловых и специализированных войск и свои боевые войска много (долго) не навоюют. Поэтому само собой разумеющимся является маневр прорыва боевых линий противника и выход ему в тыл с желательным окружением части его войск – тут и легкая добыча, и слабое сопротивление, и обессиливание боевых частей противника отсечением им путей снабжения и пополнения. Это настолько понятно не теоретическому болтуну, а настоящему военному, что немецкие генералы на вопрос о молниеносности войны при помощи их «танковых клиньев», как вы видите, чешут в затылке и сообщают, что не было у них никаких ни собственно военных концепций, ни собственно военных теорий молниеносности. Просто они «использовали нужные части в нужном месте и в нужное время».
Итак, факторы тактического преимущества – факторы нанесения противнику максимальных потерь:
1. Больше, чем у противника, мощность огня.
2. Больше, чем у противника, эффективность огня.
3. Лучше, чем у противника, защищенность от его огня.
Что в данном случае очень важно. Перечислены принципы, ведущие к победе в боях, повторю, ПРИНЦИПЫ. То, чему должны соответствовать все остальные составляющие боя. Если какая-то деталь тактики или оружия, если какой-то метод боя этим принципам не соответствуют, то они, в лучшем случае, лишние, если не просто вредны.
Как видите, ничего нового или заумного в этих принципах просто нет, почему Клаузевиц и писал, что военное дело доступно любому здравому уму. Но воевать трудно, поскольку вопрос, как этих преимуществ достичь, и будут ли они достигнуты, зависит от генералов. И при рассмотрении военных сил государства все, в конечном итоге, и сведется к генералам. И, разумеется, к главам государств. В первую очередь к тем главам, идеи которых были внедрены в организацию и вооружение армии еще до войны, как это было в случае с А. Гитлером. Да, разумеется, когда война начинается, то главы государств по своему положению стратегов обязаны заниматься армией на всю им посильную глубину встающих перед армией проблем, но если генералы накуролесили до войны, то тут и главам государств можно посочувствовать.
Однако при рассмотрении военных сил государства о генералах разговор будет отдельно. И постоянно. Сейчас же просто пара примеров для затравки, чтобы убрать неясности в вопросе, что значит понимать принципы тактики.
Был в немецкой истории прусский король Фридрих II (1712-1786), весьма воинственный полководец. После двух мировых войн, в которых Россия и СССР воевали с немцами, об этом короле не принято вспоминать, тем более, хорошо, но современные ему русские генералы, такие, как П. Румянцев или А. Суворов (кстати, сражавшиеся с его войсками) ставили себе его примером. (Как-то в ресторане разговорился с немцем и вспомнил об этом короле. Немец очень удивился, во-первых, тому, что я слышал о «старом Фрице», во-вторых, тому, что этот король терпел поражения от русских войск. В немецкой истории он остался непобедимым).
Перед военным делом у Фридриха II действительно много заслуг. Он, к примеру, ввел в тактику «косую атаку» - удар по флангу, что при тогдашнем линейном построении войск было весьма эффективно. Он не сторонился рукопашной схватки - его «черные гусары» в сабельной атаке обязаны были мчаться на противника в таком плотном строю, что живые лошади удерживали убитых и несли их на врага вместе со всадниками. Однако, именно Фридрих II ввел усовершенствованные ружья для прусской пехоты.
Ружье тех времен заряжалось с дула, замок был кремневый. Чтобы зарядить ружье, нужно было открыть полку, в которую выходило запальное отверстие, откусить конец бумажного патрона, отсыпать из патрона немного пороха на полку, а поскольку полка относительно маленькая, то при этой операции нужна была особая тщательность, то есть, потеря времени. Затем закрыть полку, всыпать остатки пороха в дуло, послать за порохом остаток бумаги патрона с пулей, вынуть шомпол, прибить пулю шомполом, вставить шомпол на место, взвести курок и начать целиться. Все это занимало около минуты и, казалось бы, убыстрить процесс заряжания невозможно. Но при Фридрихе II ружья прусской пехоты усовершенствовались тем, что изнутри ствола запальное отверстие рассверливалось на конус и частицы падающего в ствол пороха, отскакивая от дна ствола, залетали через этот конус на полку. В результате сокращалась самая медленная операция - открывать полку и сыпать на нее порох, теперь солдат откусывал конец патрона и сразу сыпал весь порох в дуло. Думаю, что это совершенствование имело недостатки, возможно, частые осечки, поскольку ни о чем подобном в других армиях я не слышал. Но в данном случае важно стремление короля увеличить скорострельность своей пехоты – увеличить мощность ее огня. Можно ли после этого упрекнуть «старого Фрица» в том, что он не понимал, что именно делает тактику твоих войск сильной?
А во второй половине XIX и начале XX века в русской армии служил генерал М. Драгомиров. С 1878 по 1889 год он был начальником Академии генерального штаба, то есть, учил офицеров русской армии воевать, и даже написал для них «Учебник тактики». И этот учитель военного дела высшего русского офицерства был известен как ярый противник скорострельного оружия, даже приему на вооружение простой магазинной винтовки сопротивлялся. А в 1887 году при испытании пулемета генерал Драгомиров выдал сентенцию о скорострельности оружия: «излишняя быстрота стрельбы вовсе не нужна для того, чтобы расстреливать вдогонку человека, которого достаточно подстрелить один раз». Можно ли ввести в заслугу Драгомирову, что он понимал, что делает тактику сильной?
Вот и вопрос - да, военное дело доступно здравому уму, но доступно ли оно уму абсолютно всех генералов?
И если говорить не просто о тактике – о нанесении противнику максимальных потерь, - а о победе в бою, то никуда не деться и от главного принципа победы, на который, все же, снова придется отвлечься.
Главный фактор боя
Итак, та противоборствующая сторона будет иметь тактическое преимущество, у которой командование организует на поле боя более мощный огонь, лучшую его эффективность и лучшую собственную защиту от огня противника. Это преимущество приведет к тому, что противник начнет нести большие потери, чем ваши войска, в конце концов, противник не выдержит и либо сдастся, либо побежит, но тогда его надо преследовать, а именно при преследовании противник и понесет максимальные потери, которые его окончательно обессилят. Но означают ли большие потери противника победу в бою?
Разумеется, нет. Как и в случае войны государств, на первом месте стоит моральная сила войск, и победу может одержать и та сторона, которая понесла большие потери, но оказалась морально сильнее. Чтобы не быть голословным, следует подтвердить тезис примерами, но примеров этому в истории настолько много, что трудно подобрать подходящие. Разумеется, нам более интересны примеры отечественной истории, а поскольку я только что упомянул о короле Пруссии и герцоге Бранденбургском Фридрихе II, то в качестве первого примера приведу битву у немецкой деревни Цорндорф, произошедшую более 250 лет назад. Дам ее описание из книги Ф.Ф. Нестерова «Связь времен», книги несколько сусальной и однобокой, но написанной ярко и на важную тему преемственности поколений.
«В августе 1758 года русская армия под командованием англичанина Фермора разбила свой лагерь рядом с деревней Цорндорф. Вся артиллерия была расположена на той его стороне, что выходила на реку Митцель и откуда ждали пруссаков. Русские батареи, заблаговременно сооруженные на высоком и обрывистом берегу, надежно господствовали над поймой.
Но Фридрих и не помышлял о том, чтобы форсировать реку под огнем русских. Совершив обходной маневр и не встретив на своем пути даже русских дозоров, он спокойно развернул свою армию в боевой порядок в совершенно незащищенном тылу русского лагеря и приказал своей артиллерии и пехоте открыть беглый огонь. «Ни одно ядро не пропадет у нас даром!» — весело воскликнул он.
Русский главнокомандующий Фермор после первых же прусских залпов понял, что все пропало; дал шпоры своему боевому коню и галопом покинул поле боя, бросив на ходу, что отправляется за помощью к корпусу Румянцева. Но не так думали солдаты и офицеры. Вместо того чтобы бросать оружие, размахивать белыми платками или прыгать с обрыва, они впрягаются в орудия, разворачивают их, перевозят на новые импровизированные огневые позиции. Эти варвары, как потом объясняли происшедшее свидетели-иностранцы, не знали различия между фронтом и тылом, не понимали, что их положение безвыходно, и считали фронтом просто-напросто то место, откуда атакует неприятель. Построившиеся было полки, едва придя в движение, напирают друг на друга, смешиваются, превращаются в бесформенную и сжатую человеческую массу, где действительно ни одно прусское ядро не пропадает даром. В одном из концов лагеря солдаты натыкаются на маркитантский склад, разбивают бочки с водкой и в несколько минут становятся пьяными тысячами. Фридрих, наблюдающий эту сцену сквозь подзорную трубу, бросает тогда на русский лагерь своих «черных гусар», чтобы довершить истребление противника.
Король был уверен в полной победе — впрочем, чем дальше, тем менее. «Фермор сдается... он сдался... впрочем, я еще не уверен в этом», — посылал он депеши своему брату, герцогу Брауншвейгскому. К счастью для русских, в эти критические часы их командующий был слишком далеко, чтобы вести переговоры о капитуляции. Между тем сумятица в лагере вопреки ожиданиям Фридриха совсем не привела к панике. Никто там не думал о бегстве или о сдаче. Отборная прусская кавалерия была встречена плотным огнем, ружейным и пушечным. Атака следовала за атакой, но все они разбивались как волны об утес. «Сами пруссаки говорят, что им представилось такое зрелище, какого они еще не видывали, — рассказывает участник битвы при Цорндорфе русский офицер Болотов. — Они видели везде россиян малыми и большими кучками и толпами, стоящих по расстрелянии всех патронов своих, как каменных, и обороняющихся до последней капли крови, и что им легче было их убивать, нежели обращать в бегство. Многие, будучи простреленными насквозь, не переставали держаться на ногах и до тех пор драться, покуда могли их держать на себе ноги; иные, потеряв руку и ногу, лежали уже на земле, а не переставали еще другою здоровою рукою обороняться и вредить своим неприятелям...». Французский дворянин на прусской службе де Катт в записках «Мои разговоры с Фридрихом» свидетельствует о том же: «Русские полегли рядами; но когда их рубили саблями, они целовали ствол ружья и не выпускали его из рук». Сам Фридрих позднее вспоминал этот день; «Они (русские) неповоротливы, но они держатся стойко, тогда как мои негодяи на левом фланге бросили меня, побежав...»
…Русская же армия при Цорндорфе как раз совершила это «невозможное», ибо сражалась в условиях немыслимых, не предусмотренных никакими уставами. Брошенная на произвол судьбы командующим, она все же под губительным огнем противника пытается перестроиться, что ей не удается сделать до генеральной атаки прусской кавалерии. Обычные узы дисциплины с нее в этот критический момент спадают, как спали бы, наверное, и с любой другой армии, но это не приводит к ее распаду, как это случилось со шведами при Полтаве и случится с пруссаками при Кунерсдорфе. Несмотря на то, что механизм субординации оказался парализованным и приводные ремни, идущие от верховного командования к рядовому солдату, безнадежно спутались, армия осталась армией. Офицеры в сумятице выпускают из-под контроля своих солдат, но отдают распоряжения первым попавшимся, и те выполняют их. Солдаты повинуются приказам незнакомых им офицеров не потому, что боятся дисциплинарных взысканий: теперь они ничего не боятся. А потому, что чувствуют к ним доверие, нуждаются в руководстве, в организации среди хаоса для того, чтобы лучше исполнить свой долг. Но вот противник отброшен (русские потеряли убитыми и ранеными 18 тысяч, пруссаки — 10 тысяч), и каждый спешит к знамени своего полка. Производится вечерняя перекличка, служится панихида — и вновь перед глазами Фридриха возникает стройная грозная боевая сила, непоколебимо стоящая на прежнем месте, как будто не было его, Фридриха, искусного маневра, не было сокрушительных залпов всей его артиллерии, не было стремительного удара его конницы и размеренно-методического натиска его пехоты. Он застал русских врасплох, он нанес им огромный урон, он сосредоточил свои силы так и ввел их в действие с такой последовательностью, которая всегда вела к победе над любым из его неприятелей. Но победы не было. Когда русские вышли из своего лагеря и направились на соединение с корпусом Румянцева, пруссаки уклонились от нового столкновения и уступили дорогу...».
(Википедия дает потери русских войск убитыми 16 тысяч и 87 орудий, прусских войск – 11 тысяч и 26 орудий).
Как я понял из разговора с помянутым немцем, Фридрих II записал себе и битву при Цорндорфе в «победу по очкам», что, впрочем, не спасло его от взятия русскими войсками Берлина и разорения берлинских укреплений и военной промышленности. И последовавшего разжалования «старого Фрица» из королей Пруссии в простые герцоги Брандербургские, поскольку русские войска в ходе Семилетней войны отняли у Фридриха II собственно Пруссию и присоединили ее к России. (Через несколько лет русский император Петр III из любви к Фридриху подарил ему Пруссию обратно, чтобы по сумме подобных деяний быть свергнутым русской гвардией и скоропостижно помереть).
И, казалось бы, нужно ли после Цорндорфа удивляться, что СССР, потерпев в 1941-1942 годах от немцев целую серию разгромных поражений своей армии, в конце концов, выиграл войну и снова взял Берлин, чтобы в нем заставить немцев подписать капитуляцию.
Казалось бы, уместны слова Суворова: «Мы – русские, какой восторг!». К сожалению, этот восторг сильно портят другие факты истории – те, которые и приводят иностранцев к мысли, что Россия это колосс на глиняных ногах.
Вот, к примеру, из старины глубокой - из времен Ивана Грозного - доносит ливонский летописец Рюссов: «Русские в крепости являются сильными боевыми людьми. Происходит это от следующих причин. Во-первых, русские - работящий народ: русский в случае надобности неутомим во всякой опасной и тяжелой работе, днем и ночью, и молится Богу о том, чтобы праведно умереть за своего государя. Во-вторых, русский с юности привык поститься и обходиться скудной пищей; если только у него есть вода, мука, соль и водка, то он долго может прожить ими, а немец не может. В-третьих, если русские добровольно сдадут крепость, как бы ничтожна она ни была, то не смеют показаться в своей земле, так как их умерщвляют с позором; в чужих же землях они не могут, да и не хотят оставаться. Поэтому они держатся в крепости до последнего человека, скорее согласятся погибнуть до единого, чем идти под конвоем в чужую землю. Немцу же решительно все равно где бы ни жить, была бы только возможность вдоволь наедаться и напиваться. В-четвертых, у русских считалось не только позором, но смертным грехом сдать крепость». Казалось бы – такая высокая оценка русской моральной силы, уж крепости-то русские не сдают! К сожалению, сдают, да еще и как!
Всего пять месяцев в 1904 году стотысячная (с резервами до 200 тысяч) японская армия осаждала русскую крепость и базу российского Тихоокеанского флота Порт-Артур. Гарнизон крепости – 50 тысяч человек, 650 орудий, полсотни пулеметов, запасов на год. Вопреки прямому приказу командования комендант крепости генерал-адъютант Стессель крепость японцам сдал, и это при том, что защитники, потеряв при штурмах до 15 тысяч человек убитыми и раненными, уже нанесли японцам потери в 110 тысяч человек. Существует мнение, что Стессель действовал не только вопреки приказу, но и вопреки офицерам крепости, однако эта версия опровергается – не сумел бы он сдать крепость, если бы остальные офицеры были против.
А вот русская Новогеоргиевская крепость, которая считалась одной из самых сильных в Европе, – 45 километров укреплений, почти 100-тысячный гарнизон при более чем тысяче орудий. Ею гордились в России и считали неприступной, а крепость в 1915 году продержалась... десять дней. Командующий гарнизоном генерал Бобырь ускакал к немцам и уже от них распорядился капитулировать. 23 генерала и 2100 человек офицера сдались без возражений. В целости и сохранности сдали немцам и 1096 стволов тяжелых и крепостных орудий – львиную долю тяжёлого вооружения всей русской армии, – а также 108 полевых пушек. Немцы этой русской артиллерией вооружили свой Эльзасо-Лотарингский фронт против тогдашних союзников России.
Конечно, можно сказать, что во всех приведенных случаях «рыба гнила с головы» - с генералов. Но ведь и в битве при Цорндорфе командующий предал и сбежал, а войска продолжали драться. Так что чисто военные методы победы в бою – это очень много, но моральная сила войск стоит, все же, на первом месте. Нет этой силы – и бесполезны и самые современные крепости и самое мощное оружие, то есть, бесполезны и превосходящая мощность своего огня, и лучшая защищенность от огня противника.
Но вернемся к вопросу, который меня больше всего волнует, - почему СССР понес такие тяжелые потери в Великой Отечественной и как их избежать в будущей войне? Вернемся к чисто военным методам победы в бою, и чем в той войне эти методы у немцев отличались от аналогичных методов у Красной Армии.
Победа в бою
Что это?
Вопрос, казалось бы, донельзя понятный, тем не менее, в этом вопросе надо подняться до вершины, поскольку именно это тот водораздел, который отличал немецкую армию во Второй мировой войне практически ото всех армий мира. Цель боя понятна – победа, а вот в чем цель победы? Обычно это исход боя, когда противник уничтожен и занята местность, которую он раньше занимал, если речь идет о наступательном бое, или, наоборот, противнику не дали уничтожить свои войска и занять местность, которую он стремился занять, если речь идет об обороне. В эпоху архаичных войн, в случае спорности этого вопроса, вообще принято было считать, что тот, за кем осталось поле боя, тот и победил.
Итак, у победы два параметра – уничтожение врага и местность. Что из них главное? Трудно сказать вообще и на все случаи конкретных боев, и вот эта трудность является не замечаемым камнем преткновения для многих, кто занимается военным делом или исследует его. Оба параметра главные или, все же, какой-то параметр имеет преимущество? Это аналогично браку между мужчиной и женщиной (при существующем в мире идиотизме я уже вынужден уточнять, что имею в виду брак именно между мужчиной и женщиной). В их женитьбе тоже два параметра – удовольствие от секса и дети. Что главнее? Оба главные? Но мы же знаем, что это когда-то брак без детей был трагедией и законной причиной развода, а сегодня такой брак чуть ли не признак большого ума и культуры супругов. Хотя, если посмотреть на эти параметры, то зачем вообще жениться для секса? Для него нужно, от силы, отдельное помещение, а все эти брачные обязательства супругов совершенно ни к чему. И, может, я и старомоден, но брак без детей это не брак, как и победа без уничтожения противника это не победа, хотя я понимаю, что не все разделяют мое мнение.
Я не сказал ничего нового - эта мысль стара, поскольку естественна, - прекрасный инженер и артиллерист своего времени французский маршал Вобан, построивший 33 крепости и осаждавший 53 вражеских, 400 лет назад выразил эту мысль так: «Преступно и ошибочно делать задачей войны овладение каким-то объектом, пока не разбита армия врага». Мысль эта проста и понятна, но не входит в плоть и кровь военного сословия многих стран, и тем более, в основу тактики боя. Мне могут возразить, что бой есть бой, и занимается после боя местность или нет, это второй вопрос. Отнюдь, на самом деле, для тактики это первейший вопрос.
В чем видят генералы главную цель победы – в уничтожении врага с последующим занятием местности, как видели эту цель немецкие генералы, или в занятии местности с как бы само собой разумеющимся уничтожением на ней врага, как видели цель боя советские генералы? Если только в уничтожении врага, то будет одна тактика, полностью соответствующая главным факторам тактики, а если в занятии местности, то другая, имеющая вопиюще лишний, но становящийся главным элемент.
Повторюсь, это тонкость, которую трудно заметить при формальном подходе к исследованию вопроса. В уставах и боевых документах любых армий эти две задачи присутствуют – и в немецких может упоминаться объект или местность (рубеж), которые надо захватить или удержать, и в советских, кроме местности или рубежа, может упоминаться уничтожение противника. Здесь разница на уровне мировоззрения генералов и военных теоретиков, и эту разницу не найти, если не понимать, что именно ты ищешь.
Есть два основных вида боя – наступление и оборона (встречный бой опустим). И если для генерала главным в наступлении является занятие местности – выход на рубеж, если он в этом видит цель победы, то генерал будет использовать тактику и оружие для того, чтобы занять эту местность и выйти на заданный рубеж живой силой своих войск. Посему для него ОБЯЗАТЕЛЬНА АТАКА ЖИВОЙ СИЛОЙ на войска противника, чтобы выйти своими войсками на рубеж, ограничивающий занимаемую местность, поскольку без живой силы выйти на рубеж нельзя. Можно, конечно, обстрелять этот рубеж из всех видов оружия, но что толку, если он не будет занят живой силой? И такому генералу для такой победы нужна подавляющая масса живой силы своих войск – в полном смысле слова «большие батальоны».
Но если для генерала в наступлении занятие местности не главное, а главным является уничтожение врага, то для него атака ЖИВОЙ СИЛОЙ НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНА даже в наступлении – враг уничтожается мощностью и эффективностью огня. Такому генералу не нужны большие массы живой силы, ему нужна мощность и эффективность огня.
Первый генерал посылает для контакта с противником солдат, второй – пули и снаряды.
Оговорюсь, ситуация может быть такой, что и второй генерал (в данном случае – немецкий) прикажет какой-то своей части взять или удержать местность, но он это будет делать с целью эффективного уничтожения врага всеми остальными вверенными ему силами, а не для отчета о победе путем захвата местности. И у русского (советского) генерала в приказе будет упоминаться уничтожение противника, но для него это всего лишь способ занять или удержать местность.
С середины XIX века занятие местности или поля боя уже можно было бы считать ошибкой русских и советских генералов, можно было бы считать атавизмом старины глубокой, оставшимся с тех времен, когда победу отдавали тому, за кем оставалось поле боя. Можно было бы, если бы не внятно видимый генеральский интерес в именно таком подходе к оценке победы в бою.
Начнем с того, что для русского генерала резко упрощается работа по подготовке войск – всего-то надо их учить бежать на врага, в расчете на то, что кто-то из них, все же, до врага добежит. Надо солдат учить бить прикладом и колоть штыком - учить занимать местность, занятую врагом. Это становится главным.
Вот смотрите. Сохранился проект приказа от сентября 1939 года наркома обороны Ворошилова по итогам боев на Халхин-Голе. Судя по пометам на окончательном варианте, приказ долго переделывался и правился лучшими умами военной науки СССР, тем не менее, Ворошилов его почему-то не подписал. И уже в первом пункте собственно приказа в этом проекте: «В ПЕХОТЕ. 1. Самостоятельные действия бойца и младшего командира в условиях ближнего боя. …Постоянным настойчивым обучением и тренировкой в искусстве владения штыком, воспитать у бойцов и всего личного состава порыв и стремление во что бы то ни стало завершить бой уничтожением врага в умелой рукопашной схватке». Нет, в этом приказе есть и про огонь, и, как видите, и про уничтожение врага, но советские военные теоретики никак не видели победу в бою без штыка.
А немецким генералам было сложнее – им надо было учить солдат и офицеров скрытно приближаться к выгодной позиции для открытия огня, учить уметь подбирать такие позиции, учить метко стрелять, учить быстро сосредотачивать на противнике огонь всего имеющегося оружия, учить уметь переносить этот огонь на вновь обнаруженного противника, учить уметь заходить к противнику в тыл и бить его с наименее защищенных сторон, учить уходить из-под огня противника и многому другому.
А как в реальном бою?
И во время реального боя работа русского (советского) генерала резко упрощалась – ему надо всего-то было подписать приказ на атаку (начальник штаба подготовит). Войска пошли в атаку, а что ему делать? Не бежать же вместе с ними! Сидит такой генерал на командном пункте, пялиться в карту и ждет, когда ему донесут, что войска заняли первую траншею. Тогда дает приказ резервам атаковать вторую траншею. Или ему сообщат, что своя артиллерия огонь противника не подавила, и посланные в атаку войска лежат перед первой траншеей противника, ночью отползут и тогда подсчитают, сколько из них осталось в живых. Ну, если так, то тогда генералу надо послать в повторную атаку на первую траншею и оставшиеся резервы. Вот и вся работа и, главное, ничего особо и знать не надо.
Начну подтверждать этот вывод несколько издалека. Один из моих двоюродных дедов, старший лейтенант, в 1937 году служил командиром батальона связи стрелковой дивизии, у него в батальоне командиром взвода конной разведки служил старшина, отличившийся, но не отмеченный ранее ветеран Гражданской войны. А в 1937 году, в юбилей революции награждали участников Гражданской войны и этого старшину наградили орденом Красного Знамени, мало этого, еще и присвоили ему звание «капитан». Поскольку для капитана-кавалериста должности в дивизии не было, то его направили в Харьков, в штаб округа для получения новой должности. Здесь ему предложили должность командира кавалерийского дивизиона в кавалерийском полку. Эта должность соответствовала должности командира батальона в пехоте, то есть, занимать ее мог подполковник, и получить ее капитану уже было почетно и перспективно. Но новоиспеченный капитан отказался командовать дивизионом и потребовал себе должность командира кавалерийского корпуса, то есть, генерал-лейтенантскую должность! Правда, потребовал, пояснив, что он неграмотен, а командир дивизиона должен командовать самостоятельно, посему старшина на этой должности командовать не сумеет. А в корпусе есть штаб, штаб приказ напишет, а бывший старшина распишется. Вот и вся работа. С такой работой неграмотный бывший старшина безусловно справится. Этот рассказ бывшего старшины вполне мог быть и байкой, но вот вполне серьезный рассказ из мемуаров Г.К. Жукова.
Начало рассказа таково: «Мы с Шапошниковым, - позвонил Жукову Сталин, - считаем, что нужно сорвать готовящиеся удары противника своими упреждающими контрударами. Один контрудар надо нанести в районе Волоколамска, другой - из района Серпухова во фланг 4-й армии немцев. Видимо, там собираются крупные силы, чтобы ударить на Москву». То есть Сталин ставил командующему Западным фронтом Жукову задачу УНИЧТОЖИТЬ ПРОТИВНИКА. Но Жуков ему отвечает:
«- Какими же силами мы будем наносить эти контрудары? Западный фронт свободных сил не имеет. У нас есть силы только для обороны». Как видите, Жуков отвечает, что у него нет сил УДЕРЖАТЬ МЕСТНОСТЬ. Сталин поясняет:
«- В районе Волоколамска используйте правофланговые соединения армии Рокоссовского, танковую дивизию и кавкорпус Доватора. В районе Серпухова используйте кавкорпус Белова, танковую дивизию Гетмана и часть сил 49-й армии.
- Этого делать сейчас нельзя. Мы не можем бросать на контрудары, успех которых сомнителен, последние резервы фронта. Нам нечем будет подкрепить оборону войск армий, когда противник перейдет в наступление своими ударными группировками.
- Ваш фронт имеет шесть армий. Разве этого мало?
- Но ведь линия обороны войск Западного фронта сильно растянулась, с изгибами она достигла в настоящее время более 600 километров. У нас очень мало резервов в глубине, особенно в центре фронта».
Но Сталин настоял на исполнении своего замысла, а вот далее Жуков пишет:
«Часа через два штаб фронта дал приказ командующим 16-й и 49-й армиями и командирам соединений о проведении контрударов, о чем мы и доложили в Ставку. Однако эти контрудары, где главным образом действовала конница, не дали тех положительных результатов, которых ожидал Верховный. Враг был достаточно силен, а его наступательный пыл еще не охладел». Все, никаких иных своих телодвижений по командованию этой провалившейся операцией вверенного ему фронта, Жуков не вспомнил.
Так почему помянутый выше старшина, так самокритично оценивший свою неспособность командовать дивизионом, не мог бы командовать Западным фронтом? Расписываться он умел, правая рука у него не отсохла, так, что приказ, сочиненный начальником штаба Жукова генерал-лейтенантом В.Д. Соколовским, старшина мог бы подписать без проблем. Конечно, может, у этого старшины потом бы хватило совести не обвинять в провале этой операции Генштаб и Сталина, но со всем тем, что описал Жуков, старшина бы справился. Кстати, дед встретил его после войны уже майором, и старшина, помимо приведенного рассказа, сообщил, что всю войну провел в Монголии, принимая от Монголии лошадей, в которых бывший старшина-кавалерист, безусловно, разбирался. И, на мой взгляд, если бы Жуков служил у этого бывшего старшины помощником, то, возможно, это и не улучшило бы качество конского состава, получаемого из Монголии, но интеллектуальный уровень командования Красной Армии, повысился бы безусловно.
Но продолжим.
Местность есть местность – она никуда за время исполнения приказа, данного генералом, не девается. А вот противник может за это время подтянуть резервы или наоборот – отойти, или тебе ударить во фланг – противник непрерывно изменчив и за ним надо постоянно следить, и менять свой приказ, и давать дополнительные распоряжения согласно изменяющейся обстановке. И поэтому немецкому генералу было сложнее – ему нужно было непрерывно наблюдать за боем, все время перенаправлять войска, переносить огонь, искать слабые места в обороне противника, вызывать в помощь иные рода войск – непрерывно думать и решать, как нанести противнику максимальные потери. Ему надо было знать боевые свойства и способности каждого своего подразделения, свойства и способности каждого вида оружия, каждого рода войск, знать, где и как каждое оружие и род войск будут особенно эффективны, уметь организовать защиту вверенных ему войск от огня противника. Согласитесь, руководить уничтожением противника огнем гораздо сложнее, чем просто послать войска в атаку.
Зато насчет отчетов о победах и испрашивания наград, русскому генералу было гораздо проще. К примеру, взял деревню – уже герой! И не надо отчитываться, сколько же ты уничтожил солдат противника в расчете на тех своих солдат, которых положил под этой деревней. Главное – победил! А у нас народ такой, простой – ему главное победа, он за ценой не постоит! Или противник сам покинул город, а наш генерал ввел в него войска. В результате – салют в Москве, благодарность Верховного Главнокомандующего, орден на грудь – герой, город взял!
А немецкому что толку от взятия такого города – противника-то он не уничтожил! Согласитесь – войти в оставленный противником город и уничтожить противника – это разные вещи. Это разные победы.
(продолжение следует)
Ю.И. МУХИН
План Мольтке-младшего вообще-то уже отличался от плана Шлиффена.
Прежде всего распределением наличных германских сил.
Что касается удара к побережью с отсечением британской армии от остального фронта союзников, то нечто подобное немцы уже пытались провести весной 1918 года, в районе Амьена. В тех краях воевал и Гитлер.
ДЕЛО СТАЛИНА - МУХИНА
Гельб сильно отличался от
Гельб сильно отличался от плана шлифена (мольтке) и прежде всего масштабом замысла.
Получилось как в анекдоте, мы заложили столько то а оно как бабахнет.
Мысли глобально, действуй локально.
Ну так после провала 1914 года,
на решительный успех ("блицкриг" в полном смысле этого слова) уже не надеялись в любом случае.
И действительно, после ошеломляющего успеха "желтого плана" пришлось спешно составлять и претворять в жизнь ещё и "красный план" - т.н. битва за Францию.
ДЕЛО СТАЛИНА - МУХИНА
А надо бы было. Как никак
А надо бы было.
Как никак ЕДИНСТВЕННЫЕ кто знал о Крупные высокоподвижные соединения
Мысли глобально, действуй локально.
Читали-то о них многие.
Немцы отрабатывали их применение буквально по ходу дела.
ДЕЛО СТАЛИНА - МУХИНА
Вот с этого и надо начинать.
Вот с этого и надо начинать.
Я вчера встретил овсовое поле посреди леса. И сразу понял что это прикорм на медведя. Но это не значит что я тоже смогу добыть медве6дя таким образом.
Теория это одно, а практическое воплощение совсем другое.
Мысли глобально, действуй локально.
Защита землёй не со средины 19 века
(Крымская война, Гражданская американская война), а издавна практиковалась при осадах (т.е. той же позиционной войне);
Массовое вооружение пехоты нарезными ружьями в Крымскую (Восточную) войну имело место только в британской армии (не зря Британия в то время считалась мастерской мира).
Остальные противоборствующие армии вооружали нарезными ружьями отборных стрелков.
ДЕЛО СТАЛИНА - МУХИНА
"не было у них никаких ни собственно военных концепций,
ни собственно военных теорий молниеносности"
У них была концепция и основы теории использования высокоподвижных войск.
Высокая подвижность в данном случае достигалась максимальной механизацией и моторизацией этих войск целыми соединениями, включая крупные, а потом и обьединениями.
ДЕЛО СТАЛИНА - МУХИНА
А ещё они использовали
А ещё они использовали собственные буквы.
Мысли глобально, действуй локально.
Высокоподвижных обьединений не использовал кроме германцев
во Второй Мировой войне примером никто.
Р.К.К.А. не использовало "фронт танковых армий".
Крупные высокоподвижные соединения были ещё в С.С.С.Р. и Великобритании, а у американцев кажется нет - только дивизии.
ДЕЛО СТАЛИНА - МУХИНА
Типа стратегическая коница
Типа стратегическая коница это миф. Ага.
Мысли глобально, действуй локально.
*КонНица*
"в данном случае достигалась максимальной механизацией и моторизацией этих войск"
Давайте ещё монгольские орды сюда притащим и битву на Калке.
"Конные армии" периода гражданской войны это конные корпуса со средствами усиления.
ДЕЛО СТАЛИНА - МУХИНА
А почему нет?Кое кто говорил
А почему нет?
Кое кто говорил что фактически это была армия нового времени. А другой кое кто на это не возражал.
Принцип один, тактические детали разные.
Мысли глобально, действуй локально.
Обсуждение неоправданно растянется.
В данном случае если речь идет о "блицкриге" (слово-то немецкое, а не тюркское) следует говорить именно о механизации и моторизации.
ДЕЛО СТАЛИНА - МУХИНА
Ну так этож не самоцель, а
Ну так этож не самоцель, а средство повышения мобильности.
Как и заводная лошадь. У каждого времения свои плюшки.
Мысли глобально, действуй локально.
Да Мухин-то об этом собственно тоже написал.
"древность, известность и понятность всех способов боев и операций молниеносной войны"
ДЕЛО СТАЛИНА - МУХИНА
Нимроду
Ну какая такая механизация. Это сейчас через каждые 50 км автозаправка, а тогда где брать горючее?
Не было у немцев никакой особой механизации. Лошадка да паровоз - вот главная механизация и такая же точно механизация была и у русских. Ножки пехотинские - вот главное условие победы в блицкриге.
Ну наконец автомобилю нужны дороги и запчасти, чтобы ехать. Даже в сейчас и даже в мирное время не каждый решиться доехать и главное сможет на тогдашней технике от польской границы до Москвы. А тут война, тут шину проколол и встал
Горючее нужно подвозить.
Вы в армии видимо не служили?..
Разумеев, срочно ищите себе братьев по разуму.
ДЕЛО СТАЛИНА - МУХИНА
Водонапору
Ну конечно можно подвозить!!! Кто ж спорит? И сейчас тоже не на автозаправках бензин добывают!!! Однако, что это меняет по существу тезиса?
*участливо" Я так понял Ваш "тезис",
что Вторая Мировая война не была войной моторов, так как в то время не могло быть годной к применению боевой и вспомогательной техники, немцы в такой войне участвовать не могли, так как посчитали бы подобное времяпровождение дорогостоящей глупостью, более того, этой войны вообще не было, как и монгольского нашествия 13в., а выдумали её наверное жиды для получения необоснованных компенсаций?..
А воспоминания ветеранов, это выдумки наркоманов злоупотеблявших в молодости стимуляторами?
Я всё правильно понял?..
ДЕЛО СТАЛИНА - МУХИНА
Водонапору
Ничего такого я и близко не говорил!!! У меня суждение в массе противоположное тому что вы говорите!!!
Ну прямо камень с души...)
Хоть на том спасибо)))
ДЕЛО СТАЛИНА - МУХИНА
И ещё: "Всего пять месяцев в
И ещё: "Всего пять месяцев в 1904 году стотысячная (с резервами до 200 тысяч) японская армия осаживала русскую крепость" - всё-таки,"осаждала".
Не заметил)
А "осаживать" по смыслу - это "поселять, заселять" (устар.)
ДЕЛО СТАЛИНА - МУХИНА
"Сейчас же просто пара примеров для затравки,
чтобы неясности в вопросе, что значит понимать принципы тактики."
*Чтобы УБРАТЬ (УСТРАНИТЬ) неясности*
ДЕЛО СТАЛИНА - МУХИНА
"А в 1887 году года при испытании пулемета генерал Драгомиров"
Второе слово *года* лишнее.
ДЕЛО СТАЛИНА - МУХИНА
"та противоборствующая сторона
будет иметь тактическое преимущество, у которой организует на поле боя более мощный огонь"
*у которой КОМАНДОВАНИЕ организует на поле боя*
ДЕЛО СТАЛИНА - МУХИНА
*герцоге Брандербургском*
*герцоге БрандеНбургском*
Курфюрст: князь курии, князь - избиратель.
ДЕЛО СТАЛИНА - МУХИНА
"Так, что чисто военные методы победы в бою
– это очень много"
Запятая после "так" лишняя...
ДЕЛО СТАЛИНА - МУХИНА
Справедливости ради о Стесселе и Фоке нужно сказать,
что нет никаких доказательств их предательства в Порт-Артуре.
Малодушие они действительно проявили, согласившись на капитуляцию.
Но при потере господствующих высот и прорыве основного периметра фортов дальнейшее сопротивление вылилось бы в бойню гарнизона, то есть привело бы к резкому уменьшению диспропорции между потерями японской и российской армий.
Основные ошибки и промахи были допущены раньше, а на "китайской стенке" гарнизон бы уже долго не удержался. Хотя конечно сопротивляться командование крепости обязано было до последней возможности и до последнего бойца, не исключая себя.
ДЕЛО СТАЛИНА - МУХИНА
Отправить комментарий