ЕЩЁ РАЗ ОБ УПРАЗДНЕНИИ ДЕНЕГ

Да не государство не даст отказаться от денег (хотя, разумеется, не откажется от необеспеченной эмиссии), а ни один вменяемый человек от денег не откажется. Наоборот, даже там, где обращение денег запрещено (вы лично могли убедиться), имеет место хождение денежного товара. Неужели вы в заключении не выменивали ничего на сигареты?

 

А ты на чём сидишь, да ещё и ёрзаешь?

 

 The New Utopia, опубл.: 1891
...я был весь внимание к тому, что говорилось моими просвещенными друзьями, бравшимися в несколько лет исправить все страшное мировое зло, в котором коснело злополучное человечество в течение прошлых тысячелетий, когда на свете еще не было этих самых моих друзей.

Главным лозунгом великих мирообновителей было «равенство», абсолютное равенство людей во всех отношениях: в положении, во влиянии на общественные дела, в имуществе, во всех правах и обязанностях, а следовательно, в довольстве и счастье.

— Так как, — говорили мои друзья, — мир создан для всех, то он и должен быть разделен поровну между всеми. Труд каждого человека должен идти на пользу государства, которое будет питать и одевать людей и вообще заботиться об их нуждах и потребностях. Никто не имеет права обогащаться сам своим трудом; все должны трудиться исключительно для пользы государства.

Все личное богатство — эти социальные узы, посредством которых немногие связывали многих, это страшное оружие, служившее кучке разбойников средством отбирать у целого общества плоды его трудов, должно быть вырвано из рук тех, которые слишком уж долго держали его.
...— Да насчет мирового порядка, — пояснил я. — Как раз перед тем, как мне суждено было погрузиться в такой крепкий и долгий сон, некоторые из моих друзей собирались раскрошить мир на части и потом воссоздать его на новых началах. Вот я и спрашиваю, удалось ли им это и лучше ли стало теперь, чем было при мне… то есть до моего тысячелетнего сна? Существует ли теперь общее равенство и освобождено ли человечество от греха, страданий и всякого рода зол?

— О да! — немного оживившись, ответил мой спутник. — Вы увидите, что теперь нет ничего общего с тем, что было тысячу лет назад. Порядок у нас образцовый. И мы немало потрудились ради установления этого порядка за все то время, которое вы проспали. Мы переделали всю землю до неузнаваемости и превратили ее в совершенство. Теперь уж никто не творит на ней что-нибудь дурное и неправое. А что касается равенства, то у нас изъяты из него только одни идиоты.

...Мы пошли по городу. Кругом было очень чисто и тихо. Снабженные номерами улицы были прямые и широкие; все они перекрещивались под прямыми углами и поражали полною однообразностью. Прежних экипажей с лошадьми совсем не было видно. Передвижение производилось исключительно или пешком, или же в фурах с электрической тягой. Люди, попадавшиеся нам изредка навстречу, были очень спокойны и серьезны, и все на одно лицо, словно они были членами одного семейства. Одеты они были точь-в-точь так же, как был одет мой спутник, то есть в серую блузу, наглухо застегнутую у шеи и подпоясанную ремнем, и в серые панталоны. Все были черноволосые и с начисто выбритыми лицами.

— Неужели все эти люди — близнецы? — спросил я.

— Близнецы? — с видимым изумлением повторил старик. — С чего вам пришла в голову такая несуразная мысль?

— Почему же «несуразная»? — немного обиженно возразил я. — Чем же иначе объяснить удивительное сходство всех встречных между собою и с вами? У всех одни лица, одинакового черного цвета волосы…

— Что касается этого, то у нас установлено как ненарушимое правило иметь черные волосы, — пояснил мой спутник. — У кого же они от природы другого цвета, тот обязан выкрасить их в черный.

— Для чего же это? — полюбопытствовал я.

— Как для чего?! — вскинулся на меня старик. — Неужели вы и этого не понимаете? Я же вам говорил, что у нас теперь процветает полное равенство. А какое же это было бы равенство, если бы одним из нас, будь то мужчина или женщина, было разрешено чваниться белокурыми или, как вы в свое время называли их, «золотистыми» волосами, у другого голова горела бы, как в огне, от рыжей растительности, у третьего чернелась бы, как уголь, а у иных белелась бы, как снег? Нет, в наши счастливые дни люди равны не только по положению, но и по внешности. Установив для всех мужчин обязательное бритье лиц и для обоих полов одинаковый цвет волос и стрижку их в одинаковую длину, мы некоторым образом исправляем недочеты природы.

— А почему вы предпочли всем цветам черный? — спросил я.

— Не знаю, — ответил старик. — Мне достаточно знать, что этот цвет раз и навсегда установлен…

— Кем? — поинтересовался я.

— Разумеется, БОЛЬШИНСТВОМ, — с особенной торжественностью ответил мой спутник, благоговейно приподымая свою безобразную шляпу и смиренно опуская глаза, как делали прежние пуритане во время молитвы.

Задумавшись, я машинально следовал за стариком. Потом, заметив, что нам навстречу попадаются одни мужчины, я спросил:

— Разве в этом городе нет женщин?

— Как это — «нет женщин»?! — вскричал старик. — Сколько угодно. Мы уже много встречали их.

— Однако я не вижу их, — продолжал я. — Неужели вы думаете, что я не сумел бы сразу отличить женщину от мужчины?

— Да вот вам идут две женщины, — сказал мой проводник, указывая на проходившую мимо нас пару людей, одетых в те же серые блузы и панталоны.

— Но по каким же признакам можно узнать, что это женщины? — недоумевал я.

— По металлическим номерам, которые мы все носим на груди, — ответил старик.

— Ах, вот оно что!.. А я думал, что этими номерами у вас только обозначаются полицейские, и удивлялся, почему их так много, между тем как обыкновенных обывателей совсем не видно, — сказал я.

— Нет, каждый обыватель имеет свой номер: мужчины узнаются по нечетным номерам, а женщины — по четным. Полицейских же у нас нет: мы в них не нуждаемся, — поучал меня старик.

— Изумительно просто! — восхитился я. — Значит, вы только по этим номерам и отличаете мужчину от женщины?

— Конечно, — коротко ответил мой провожатый, которому, очевидно, начинало надоедать мое любопытство.

Некоторое время мы опять шли молча, потом я спросил:

— А для чего каждый из вас должен иметь номер?

Старик усмехнулся и, с сожалением взглянув на меня, произнес:

— Какие странные вопросы вы задаете!.. Впрочем, я ожидал их. Номера служат для того, чтобы мы могли отличать себя друг от друга.

— А разве у вас нет имен?

— Конечно, нет.

— Почему?

— Да просто потому, что в именах было слишком много неравенства у прежних людей. Одни из них называли себя Монморанси и свысока смотрели на тех, которые назывались Смитами, а Смиты отвертывались от Джонсов. И так далее до бесконечности. Каждый кичился своим именем и с презрением относился к носителям других имен. Для того чтобы пресечь в корне это возмутительное явление, было решено совсем уничтожить имена и заменить их номерами.

— И Монморанси не протестовали против этого? — удивлялся я.

— Как не протестовать! Протестовали, и даже очень сильно, но были подавлены Смитами и Джонсами, которые составляли БОЛЬШИНСТВО, — с прежней торжественностью и благоговением ответил проводник.

— Но разве номера первые и вторые не смотрели свысока на номера третьи и четвертые и так далее по порядку? — продолжал я.

— Да, вначале кичились и этим различием, — подтвердил старик. — Но с уничтожением богатства отдельных лиц числа лишились своего прежнего значения, за исключением разве промышленных целей, так что в настоящее время номер сто уже не считает себя выше миллионного номера.

...прошли несколько миль и я ничего не видел, кроме однообразных улиц да «блоков» зданий, так похожих одно на другое, мне вздумалось спросить:

— Разве здесь нет магазинов или, вообще, торговых и ремесленных заведений?

— Нет. На что они нам? — ответил проводник. — Государство кормит и одевает нас, дает нам жилище, оказывает медицинскую помощь, моет, бреет, красит, причесывает нас, а когда помираем — хоронит. Ни в каких торговых и ремесленных заведениях мы не нуждаемся, поэтому их и нет....Ну а что вы делаете, когда среди вас является человек с умом выше нормы? — с тем же ехидством продолжал я.

— Это бывает очень редко, но когда случается такая ненормальность, то мы просто-напросто вскрываем у данного субъекта череп и производим над его мозгом некоторую операцию, после которой он становится вполне нормальным.
...Ну а книги читать вам позволяется? — спросил я.

— Это нам не запрещено, но только читать-то у нас нечего. Новых книг больше не пишется. Да и о чем писать в мире, где нет ни горестей, ни радостей, ни разочарований, ни надежд, ни любви, ни ненависти; где жизнь течет таким ровным, тихим, нигде не застревающим потоком?

ru.wikisource.org/wiki/Новая_утопия_(Джером;_Мурахина)

 

>Сразу видно социалиста.

Ошибаетесь, причём очень сильно.
Разъяснять про свои убеждения в формате комментариев, не считаю нужным.
Тем более сейчас, в уродливую эпоху пост-капитализма, когда все старые клише просто не состоятельны.

>А с хрена ли вы присвоили себе право решать, что другому человеку нужно, а что не очень?

Это право давно присвоили себе адепты глобализации. Они как раз и решают, что нужно а что нет.
Только делается это неявными и манипулятивными методоми. Скрытыми и незаметными для жертвы манипуляций. Такая жертва прибывает в иллюзии свободы, сведозволенности и неограниченности.
Но на самом деле  жертва находится в концлагере, более жутком и тоталитарном, чем их аналоги в прошлом.
Ковид-афёра со шмурдяком - это прекрасно показали.
Да и если включить зомбоящик то примеров можно увидеть массу:
от неуместного обилия негров в клипах про любовь, до рекламы и псевдо-новостей.
Поэтому вся дешевая эмоциональная накачка - мимо кассы.
Более того: такая позиция и создаёт возможности для формирования ложных потребностей через манипуляции.

>Потребление выше некоего уровня это преступление?

Потребление не одномерная величина. Оно не определяется только ценой и/или количеством.
Нужно смотреть на многие факторы. В их числе: что потребляется, при каких условиях и к чему это ведёт.
Если чрезмерное потребление ведёт в деградации и вырождению -да это преступление.
Явные примеры: алкоголья, наркотики, кредиты. Но и не только они.

>А кому стало хуже?
>Тому, кто продал потребителю больше товаров и оказал больше услуг, соответственно, повысив и свой уровень жизни?

Один из примеров.
Ну вот пожгли чинуши РФ-ии тайгу.  Потом продали лес в Китай по бросовой цене. Много леса продали.
Много заработали. И рабочие места поджигателям создали.  Кому-то стало хуже?
Только вот вырубленный лес восстанавливается десятилетиями. А так ничего! Все заработали!
Только идиот может не понимать очевидных вещёй.

>Сдается мне, вы мечтаете о хорошем таком концлагере, где все будут иметь одинаковую миску баланды и одинаковую робу.

Дешёвая и демагогия. О равенстве я не гооворил. Тем более о равенстве в бедности.
Даже о высоте потолка накоплений речь не шла.
Речь шла о потолке накоплений. 
А любой нормальный человек понимает что такой потолок существует.
По своему опыту такой челове понимает это, если он трудом или умом добывает себе ресурсы для жизни.
Конечно речь о человеке, а не о социальном паразите.

Уже отвечал выше - неограниченность потреблений и накоплений это иллюзия выгодная прежде всего социальным паразитам. Те кто прибывают в такой иллюзии просто ущербные существа.
Подобные ослам следующим за подвешенной морковкой. Ибо как минимум фактор инфляции обесценивает их накопления. Если они есть конечно. Чаще можно наблюдать обратное.

>Не допускаете варианта, что при очищении социума и вы с чадами и домочадчами попадете в число
> паразитов?

Глупо бояться чего-то в гипотетическом и умозрительном сценарии.
Геноцид проводимый в настоящий момент социальными паразитами очевиден и осязаем.

Ковид афёра, война и дебилизация общества это чётко показывают, даже при явном слабоумии.
Хотя и других примеров в других областях - масса.

 

 

><все потребности можно разделить на жизненно-необходимые и излишние
> (чрезмерные, паразитические)>

>Позволю возразить, а как же понты? Для человека (да и многих животных) понты, это же жизненная

> необходимость

Соглашусь. Понты -  это действительно аргумент.
Жизненная необходимость у понтов есть. )))
Тем более в свете основного интинкта.
Только не вижу проблемы в том если понты будут иметь предельный потолок и ограничены сверху.

Спорт  ведь тоже отчасти можно считать понтами. Но ведь никому не придёт в голову ради понтов ,например, жать  штангу, бежать или прыгать с показателями десятикратно превышающими мировые рекорды....Это глупо. Поскольку у человека как вида есть биологиеские пределы.

А кроме того такой подход к понтам поднимает вопросы обратной взаимосвязи между ЧРЕЗМЕРНЫМИ понтами и биологической состоятельностью понтующегося. Очень интересный и неоднозначный вопрос, кстати....

>Ламборгини и мятый Форд-фокус. Кому отсосут?
Покумать а затем тратиться на Ламбрджини, только ради того чтобы тебе отсосали...
Чего тут больше ума или биологической ущербности?
Можно ведь иметь хотя бы Гелик или даже Тойоту...
В любом случае  необходимость ограничений - понты не отменяют, а скорее, даже подтверждают.

Но в целом понты в рамках вещь нормальная.
И аргумент Ваш, относительно понтов, более состоятелен в отличие от других опусов.
Но только он подтверждает именно наличие границ.