Выбор
Я умер в начале 11-го утра 23 июля 2009 года.
Умер не насовсем, но, по-своему, очень кстати.
Последняя статья, которую я написал до этой работы, уже находясь в больнице, была посвящена алчности человека а, по сути, посвящена тому, что такое человек. Осточертело мне писать о высшей степени подонках Москвы – о судьях московских судов и о лобби Израиля в России. Кроме того, я писал эту статью с двойным назначением – с тем, чтобы при переиздании включить ее главкой в книгу, вышедшую ранее под названием «Не надейся не умрешь!».
После размещения на ФОРУМе на эту статью были получены не многочисленные и противоречивые отклики, в том числе некий Orca досадливо высказался: «Прямо как в старом, пошлом анекдоте - и чего только не придумает оппозиция, что бы только ДЕЛОМ не заниматься». Этот отзыв обидный для самого Orca и тех, кто разделяет его мнение, – ведь в их понимании бесконечно жевать сопли об «обиженных режимом людях» – это «дело», а понять, что такое «человек», и какова может быть его судьба – это отвлечение от дела. М-да… До какой же степени должна деградировать культура людей, чтобы их перестала интересовать собственная судьба после смерти тела, и, соответственно, судьба тех, за чье счастье они как бы «борются»! Верите в то, что после смерти вашего тела и вы умираете, и что с вами больше ничего не будет, а будет небытие, - верьте! Но почему не убедится в том, что это действительно так? Почему не интересуетесь этим вопросом?
Ну да ладно, начну с начала для тех, кто еще не отупел от бессмысленной и большей частью бесполезной болтовни «о политике».
Язык не поворачивается сказать, что мне повезло, тем не менее, это так – я по воле случая участвовал в эксперименте по установлению факта того, умирает ли человек после смерти своего тела или нет? Более того, я даже был объектом этого эксперимента. Поскольку приходится допускать, что по результатам этого эксперимента можно сделать и иные выводы, я дам как можно больше подробностей, в том числе и подробностей того, что сопутствовало этому моему опыту.
После вынесения мне Савеловским судом дичайшего по своей беззаконности приговора о двух годах условно и запрете на профессиональную деятельность за призывы к экстремизму, товарищи настояли, чтобы я проверил причины постоянных болей в грудине. И я с вещами, приготовленными для тюрьмы, после оглашения приговора попал к опытным кардиологам, которые с первых анализов определили у меня прединфарктное состояние и запроторили сначала в реанимацию, а потом - в отделение интенсивной кардиотерапии. Провели полное обследование, собрали консилиум и объявили свой приговор – альтернативные способы лечения применить ко мне нельзя, реальный выход – АКШ (операция аорто-коронарного шунтирования).
Надо сказать, что со стороны выглядит эта операция очень зверски – распиливается грудина, обнажается и останавливается сердце с переводом пациента на искусственное кровообращение, вскрывается и обнажается вена на ноге (сначала на левой, если не подходит – на правой, если и там не годится – на руках), из этих вен вырезаются куски, которые шунтами вшиваются в обход поврежденных участков коронарных сосудов сердца. Если любопытно, посмотрите в Интернете – зрелище не для слабонервных. Альтернатива этой операции – надежда, что неизбежный для меня инфаркт будет не смертельным и удастся вовремя получить медицинскую помощь. Надо было выбирать: я подумал и принял решение в пользу одного большого планового ужаса против непредсказуемых ужасов без конца.
Я обязан буду назвать несколько фамилий людей, которым я бесконечно благодарен за свое спасение и участие в своем спасении, но не буду называть больницу по причинам, которые вы поймете позже.
Личное впечатление
Операцию мне сделал Хирург, я полагаю, что, как бы там ни было, назвать его я обязан именно так – с большой буквы. Правда, это так считается, что он сделал операцию, а вообще-то эта операция делается 3-4 часа бригадой из 9 человек его ассистентов и врачей иных специальностей. В этой больнице делают эти операции заведующий отделением и еще два Хирурга потоком по 3-4 операции в день пять дней в неделю, - то есть, казалось бы, что хирургами в этих операциях АКШ все отработано до мельчайших подробностей, да так оно, скорее всего, и есть.
Итак, 21 июля мне сделали операцию АКШ без каких-либо осложнений, Хирург поставил мне 4 шунта, анестезиологи и реаниматоры без проблем вывели меня из наркоза, утром следующего дня меня из реанимации на 2-м этаже подняли в отделение на 6-м этаже. Через день, утром 23 июля моя сиделка Валя Шеин на коляске повезла меня в перевязочную для извлечения из меня трубочек дренажа, через которые отсасывалась накапливаемая в прооперированной полости жидкость.
Перевязочная представляет из себя небольшую комнату, в которой расположен операционный стол с приступочкой, по которой пациенты сами забираются на этот стол для перевязок и простых хирургических манипуляций – пункций, снятия швов и т.д. Расположена перевязочная в самом начале этого отделения сразу после кабинетов, в которых врачи принимают желающих сделать АКШ, а в тот день этих желающих было много. Кроме того, у перевязочной сидела очередь больных для собственно перевязок. Обработку больных в перевязочной ведут в порядке живой очереди, но в определенном порядке: сначала обрабатывают тех, кому нужно извлечь дренажи, затем тех, кому нужно снять швы, затем перевязывают тех, кому это требуется. В то утро у перевязочной скопилось много разного народу.
Моя сиделка Валя первым ввела меня в перевязочную и помогла мне сесть на стол. Извлекать дренажи пришел сам Хирург. Он ножницами перерезал нитки, крепившие дренажи к телу, и извлек их… И из отверстий вверху живота, из которых только что извлекли трубочки дренажей, толчками хлынула кровь. К животу прижали ванночку, и кровь в ней быстро прибывала. Повисло молчание – молчал Хирург, молчала стоявшая за моей спиной и придерживавшая меня сзади медсестра.
- Вы меня что – промываете? – задал я глупый вопрос.
- Нет,- ответил из-за спины очевидно встревоженный голос медсестры.
У меня закружилась голова, я сообщил об этом, Хирург скомандовал положить меня на стол, медсестра придержала меня, когда я опрокинулся на спину. После этого я потерял сознание.
Далее я пришел в себя, когда умер и находился в состоянии клинической смерти, но именно об этом я и пишу статью, поэтому вернусь к этой теме в конце работы.
В конечном итоге я начал приходить в себя как обычно после операции - когда меня выводили из наркоза. В самом начале, как и после первой операции, я ничего не видел, но в отличие от первого раза, когда ничего не болело, сейчас очень сильно болело то, что мы считаем и называем сердцем, - область под левой частью груди. Говорить я не мог, да и не пытался, поскольку из опыта первой операции знал, что в трахее у меня трубка, и она не дает мне продувать голосовые связки. Я попытался приподнять ноги (они действовали), но, видимо, они были под одеялом и на это шевеление никто не обратил внимание. Руки мои были привязаны к боковинам реанимационной кровати бинтами, но кисть была свободна, и я средним пальцем правой руки начал ритмично бить по боковине. Тут же возле меня раздался голос:
- Он хочет нам что-то сказать!- и после некоторой паузы прозвучал вопрос, адресованный мне. – Вам больно?
- Да! – ударил я пальцем вертикально.
- Болит грудина? – тут же попробовал догадаться спрашивающий.
- Нет! – я покачал пальцем горизонтально.
(Дело в том, что мы, «штатские», знаем, что сердце находится слева, а врачи знают, что оно находится практически в центре груди и боли сердца отзываются болью в грудине).
Повисла недоуменная пауза и меня спросили:
- Легкие?
Я опять покачал пальцем горизонтально.
Опять повисло недоумение, но, наконец, меня догадались спросить, как штатского, не обученного медицинским премудростям.
- Болит сердце?
- Да! – ударил я пальцем вертикально.
- Так это же и есть грудина! – досадливо воскликнул кто-то. – Потерпи, сейчас мы все сделаем!
Пару минут спустя мне показалось, как что-то прохладное как бы омывает сердце, и боль практически сразу же ушла.
Затем началась уже знакомая по первой операции процедура. Мне сообщили, что отключается искусственная вентиляция легких, и я буду дышать самостоятельно, но через трубку, вставленную в трахею. Все прошло нормально – я дышал через трубку. Затем предупредили, что сейчас извлекут из трахеи трубку, и ее тоже извлекли без проблем. Ко мне стало возвращаться зрение и я увидел возле кровати мутный контур заросшего черной короткой бородой мужчины в бирюзовом хирургическом костюме – Рябкова Дмитрия Анатольевича, которого в благодарность за свое спасение тоже буду называть по его профессии с большой буквы – Реаниматором. Он ножницами срезал бинт, освободив мне правую руку, как и в прошлый раз, но в прошлый раз моя левая рука была привязана вплоть до того момента, когда меня выписали из реанимации. Тогда слева в мое тело были врезаны какие-то важные системы жизнеобеспечения и реаниматоры боялись, что я, повернувшись во сне, оборву их. Сейчас же Реаниматор освободил мне и левую руку:
- Так вам будет удобнее, - а на мое опасение, что я, повернувшись, что-нибудь оборву, успокоил, - сейчас там ничего нет.
Надо сказать, что Реаниматор внешне выглядел грубияном, но, возможно, только так и можно работать в реанимации, в которой больные бывают чрезвычайно капризны и непредсказуемы. Для начала мы с ним повздорили из-за очков, которые я потребовал вернуть мне на нос, Реаниматор заявил, что они мне не нужны, но я настоял и он водрузил их мне на находившуюся на носу кислородную маску. Думаю, что я после наркоза долгое время видел плохо, поэтому действительно очки не помогали. Я сам их снял, а Реаниматор положил их на какой-то прибор у моего изголовья. Так началось унылое лечение в реанимации, когда я весь день сначала с нетерпением поглядывал на окно – когда же его затемнит ночь, - а всю ночь ожидал, когда же его осветит утро. Я боялся, что меня оставят в реанимации на несколько дней, но в глубине души надеялся на то, что утром меня все же поднимут общую палату на 6-м этаже. Сейчас у меня впечатление, что я по-настоящему в те сутки и не спал – или бодрствовал, или находился в какой-то полудреме.
И все это время не спал Реаниматор. Я постоянно видел бирюзовое пятно его костюма, перемещавшееся от кровати к кровати, от больного к больному. Вот он подходит и к моей кровати, глядит не на меня, а на приборы за моим изголовьем, опускается на корточки и чем-то гремит внизу (я уже знаю, что он смотрит, как с меня стекает моча и измеряет ее объем). Вот он подходит ко мне и из катетера, вшитого мне под ключицу, берет пробу моей крови, вливает ее в пробирку, пробирку вкладывает в аппарат за моей головой, как я понимаю – в экспресс-анализатор. Вот медсестра ввозит в реанимационную передвижной рентгеновский аппарат, Реаниматор обхватывает меня за плечи и приподнимает над постелью, медсестра подсовывает мне под спину кассету с фотопленкой, надвигает мне на грудь головку рентгеновского аппарата, делает снимок. (Рентгеновский снимок делали дважды за эти неполные сутки). Мне кажется, что мой Реаниматор даже не прилег за это время, посему считаю, что мне просто повезло умирать в его смену. Как, впрочем, повезло и с тем, что наркоз оба раза мне давал Лев Анатольевич Кричевский.
Вместе с тем, в реанимации я стал получать первые подробности того, что со мною произошло и подтверждение того, что я действительно умирал и находился в состоянии клинической смерти. По моей гипотезе, я находился в состоянии, когда моя Душа уходила из тела, а Душа, напомню, это структурированный сгусток поля – структурированный сгусток распространенной в пространстве силы.
Сначала ко мне подошел хирург, ассистент Хирурга, всмотрелся мне в глаза и, убедившись, что я в сознании, спросил:
- Вы все помните?
Поясню. В момент клинической смерти мы (наша Душа) покидаем тело, отсоединяясь от нейронов головного мозга. Этот процесс (клиническая смерть) длится какое-то время (время клинической смерти до 5 минут у человека, умершего здоровым, и меньше, если человек до этого болел). В это время реаниматоры должны успеть ухитриться запустить сердце и вместе с кровью подать кислород в мозг. Этим они как бы затягивают Душу обратно в тело, но если она уже далеко ушла, то соединяясь заново с мозгом, участки Души могут соединиться не с теми нейронами, с которыми были соединены ранее. В результате нейроны, работающие с нашей оперативной памятью (участком Души, обрабатывающем наши повседневные знания), могут соединиться с глубокой памятью, и информация, которой мы пользуемся повседневно, станет нам недоступна, мы как бы забудем ее. Складывается ситуация, как если бы в компьютере файлы перепутались и стали храниться в других папках. Реаниматоры описывают случаи, как после клинической смерти пациент забыл буквы, или забыл все навыки своей работы. Полагаю, что именно в таком состоянии после затянувшейся клинической смерти находится сегодня актер Н. Карачинцев. Описан интересный случай, когда древняя старушка после клинической смерти забыла русский язык, но начала говорить на французском, который она учила еще до революции, и который к тому времени, казалось бы, забыла напрочь. С такими больными работают специальные психологи, помогающие вспомнить забытое, а, по сути, помогающие упорядочить соединения нейронов мозга с отделами Души.
Надеюсь, вам стало понятно, что за вопрос задал мне хирург – подтверждение чему он хотел получить моим ответом, а я понял это сразу и ответил ему вопросом на вопрос:
- Что именно я должен вспомнить?
Он слегка задумался:
- Как меня зовут?
Для меня это был коварный вопрос «на засыпку». Дело в том, что это мой недостаток – я плохо запоминаю имена и мне надо долго общаться с человеком, чтобы его имя прочно отложилось в моей памяти. А я этого хирурга лишь однажды остановил в коридоре отделения, чтобы что-то узнать, при этом я из вежливости сначала узнал его имя, но тут же это имя и забыл. Но помогло другое свойство моей памяти – в критические моменты быстро вспоминать нужную информацию, и я практически автоматически ответил абсолютно точно:
- Максим Юрьевич.
По лицу молодого хирурга было видно, что он явно обрадован, на этом он мое тестирование закончил, развернувшись и побежав докладывать Хирургу, что я не только живой, но и с моими мозгами все в порядке и крыша у меня не поехала.
Через некоторое время после того, как меня привели в сознание, мне стало холодно (все же я потерял много крови), и я позвал медсестру – молодую симпатичную женщину. Она тут же сходила, принесла второе одеяло и укрыла меня. Потом я попросил воды, она принесла мне бутылочку с коктейльной соломинкой, но дала сделать всего пару глотков:
- Вам будет плохо.
Действительно, меня некоторое время от выпитой воды тошнило. Потом я попросил ее поднять мне изголовье кровати, чтобы лучше видеть происходящее. Но она опустилась к ее подножью и послышался шум вращающихся штурвалов, в итоге не изголовье кровати поднялось, а опустилась та часть кровати, на которой лежал мой таз, и в результате верхняя часть моего тела приподнялась, но лежать стало гораздо удобнее, чем с просто приподнятым изголовьем. Короче, хотя и не часто, но я просил сестричку о том или сем и она без разговоров выполняла просьбы даже лучше, чем я об этом просил.
Но вот она подошла ко мне со шприцами ввести через катетеры лекарство. Она была взволнована произошедшим со мной, ей хотелось поделиться, а я был нужным собеседником. Увидав, что я не сплю, она сообщила:
- У вас сегодня второй день рождения - вас чудом спасли, Хирург так переживал, что после операции его самого пришлось приводить в чувство – мы делали ему уколы.
Надо сказать, что я какое-то время был несколько отупевшим, кроме того, погруженным в собственные переживания от увиденного мною во время клинической смерти, поэтому, эта информация меня не сильно взволновала, но, чтобы не молчать, я спросил:
- Как вас зовут?
- Я тут ни при чем, - уклонилась сестричка от ответа, - вас спасла медсестра Таня Розанова.
Из-за своего отупения я и эту информацию пропустил как-то мимо ушей, кроме того, она казалась и маловероятной – как меня при таком количестве врачей могла спасти медсестра?
Между прочим, реанимация была очень посещаемым местом, сюда часто заходили и хирурги, и врачи других специальностей, вызываемые для консультаций. Правда, моя, стоящая несколько на отшибе, кровать особым вниманием не пользовалась, но, тем не менее, как-то сквозь дрему и прикрытые веки увидел двух эскулапов в белом, подошедших и ко мне. (Почему-то мне кажется, что это были анестезиологи). Для понимания их диалога напомню, что я потерял два литра крови, в луже которой и лежал какое-то время. Кровь намочила мне волосы на голове и, засохнув, образовала култых, и только через два дня жена исхитрилась и помыла мне голову так, чтобы не замочить рану. Короче, прическа у меня была далека от модельной. Врачи осмотрели показания приборов у меня за головой, а потом перевели взгляд и на меня.
- Какой-то он уж очень всклокоченный, - с явным сочувствием заметил один.
- И ты бы на его месте был всклокоченным, - резонно ответил второй.
Меня же занимало то, что я видел во время клинической смерти, поэтому в очередной подход ко мне Реаниматора я его спросил:
- Мне дали наркоз до вливания мне крови или после?
Реаниматор очень удивился вопросу и, возможно, от неожиданности сразу ответил:
- Конечно до!
Я не стал объяснять ему, почему я об этом спросил, и тут же уточнил, как выглядит консервированная кровь. Он, по-прежнему недоумевая, описал ее вид, а я снова не стал объяснять, зачем мне это надо знать. На этом наш разговор закончился.
Утром по реанимационному отделению двинулся с обходом заведующий отделением, по мнению некоторых, третий, если не лучший Хирург-кардиолог России. С ним было до десятка эскулапов свиты. Ко мне он подошел последним, я услышал сделанный ему доклад: «Это тот самый!». Заведующий отделением внимательно осмотрел оба моих рентгеновских снимка, показания приборов за моей головой, затем, как мне показалось, с сочувствием взглянул на меня. Я в ответ развел руками, он усмехнулся и молча пошел к выходу. При этом один из эскулапов воровато сунул руку мне в кровать и покрутил мою пятку. Эта его выходка меня сначала озадачила, но потом я вспомнил поверье, что если прикоснуться к спине горбуна, то это приносит удачу. Учитывая видимое суеверие хирургов, я, вернее, моя пятка в данном случае вполне могла играть роль спины горбуна. Но обход заведующего был удачным для меня – он распорядился поднимать меня в отделение.
Спустя некоторое время распахнулись двери реанимации, весело загрохотали колеса, и моя сиделка Валя с подругой вкатили мою кровать из палаты на 6-м этаже. Не знаю, это ритуал или это имеет и какой-то медицинский смысл, но вниз в операционные и реанимацию больных спускают на каталках – носилках на колесах. А вот забирают больных из реанимации (куда попадают после операции) на кроватях больных из палат, при этом кровати заново перестилают свежим бельем и выглядит это как-то торжественно. Кровать подкатили и поставили рядом впритык с моей кроватью в реанимации, Валя сообщила мне, что она позвонила жене и жена уже выехала в больницу. Реаниматор отключил меня от своих приборов и помог сиделкам перетащить меня на мою кровать. При этом в своей грубоватой манере (вернее, манере «понаехали тут») потребовал, чтобы я и сам переползал, помогая себе целой ногой.
А затем произошло то, что меня удивило и тронуло. Дело в том, что я уже второй раз уезжал из этой реанимации, кроме того, я видел, как выезжали другие больные, и всегда это было при молчании персонала реанимации. А тут, как только моя кровать, толкаемая сиделками, двинулась к двери, Реаниматор, а с ним еще какие-то подоспевшие врачи начали громогласно и зло меня ругать, «выгоняя» из реанимации: «Хулиган! Интеллигент! Ишь, что выдумал! А еще в очках! Чтоб ноги твоей у нас больше не было!!».
Не трудно было догадаться, что это ритуал прощания с пациентом, которого реаниматоры успели вытащить из лап смерти. Реаниматоры таким оригинальным способом желали мне, чтобы я никогда больше не попадал в подобную ситуацию.
Спасибо, мужики! Спасибо, сестрички!
Об ответственности
В отделении происшествие со мною наделало переполоху, и я на пару дней стал своеобразной звездой местного значения. Хирурги избегали меня, возможно, чтобы избежать моих вопросов, возможно, из суеверия, поскольку складывалось и впечатление, что они меня побаиваются. Во всяком случае, врач-кардиолог, лечившая меня в послеоперационный период, во время первого же обхода подошла к моей кровати со словами:
- Ну, как себя чувствует наш пугатель хирургов?
Но, как сообщали медсестры, случай со мною перепугал не только хирургов. Младший медперсонал рассказал мне подробности произошедшего со мной, но поскольку реальных свидетелей было мало, то рассказы порою сильно отличались и становились похожими на легенды. Так, санитарка рассказывала, что когда я потерял сознание, Хирург выбежал из перевязочной, оставив меня на медсестру Татьяну Розанову, но она, оставшись одна и понимая, что меня нужно срочно доставить в реанимацию, была не в состоянии зафиксировать откатывающуюся от стола каталку, чтобы, как это принято, перетащить меня на нее. Тогда она подняла меня со стола на вытянутых руках и переложила на каталку. При этом она подорвалась, но погнала каталку со мною к лифтам, чтобы спустить меня в реанимацию. При этом мой ангел-хранитель был со мною, поскольку лифт, которого обычно приходится ждать минут по 10, сразу же открылся.
Однако в реальности все было несколько не так.
Я расспросил участников - Таню, а потом и вернувшуюся с выходных Валю Шеин. На самом деле Хирург действительно выскочил из перевязочной, но он скомандовал Вале вкатить из коридора каталку в перевязочную. Однако здесь две женщины были не в силах перетащить меня на откатывающуюся от операционного стола каталку. «А вы белеете, и я поняла, что вы умираете», - говорила Таня. И она прижала каталку к операционному столу телом, легла на каталку животом, просунула под меня руки, рывком приподняла меня (до больницы мой вес был 95 кг) и перетянула на каталку. Она действительно подорвалась при этом. В это время в перевязочную вбежал хирург, о котором младший медперсонал говорит, что в критические моменты он всегда оказывается в нужном месте. И он уже вместе с Таней начал толкать каталку к лифту. А вперед побежала Валя и нажав кнопку лифта, начала барабанить в стальные двери, давая понять лифтеру, что он нужен именно на этом этаже. Других способов оповестить лифтера, в этой больнице нет. Когда они вкатили каталку со мною в операционную на 2-м этаже, там меня уже ждали реаниматоры, а следом вбежал Хирург с ассистентами. Валя сообщает, что меня пытались переложить на операционный стол, но Хирург скомандовал: «Не успеваем! Оперируем на каталке!».
Скорее всего, это наиболее вероятная версия событий, но не могу не отдать должное молодой (28 лет), высокой, широкой в кости, но очень стройной женщине – медсестре Татьяне Розановой. Ее отчаянная самоотверженность сэкономила мне, возможно, всего лишь минуту жизни, но если учесть, что клиническая смерть длится от силы пять минут, то это очень-очень много – это вполне могло оказаться спасительным для меня или, по крайней мере, для моего интеллекта, который в противном случае пришлось бы долго ремонтировать.
Разобрался я и с тем, что со мною произошло, – при извлечении дренажа была порвана стенка одного из поставленных мне на сердце шунтов. А шунт - это артерия, и из нее началось мощное внутреннее кровоизлияние. Иными словами, хирурги совершили ошибку.
Я верю в то, что сам по себе этот случай был крайне неожиданным для них. В отличие от первой операции, Хирург не зашел ко мне в реанимацию, а когда меня подняли в палату, не пришел ставить вакуум-насос на дренаж (его поставил ассистент). Я понял, что Хирургу очень не хочется объясняться со мною. Тем не менее, минут через пять после ассистента он все же пришел. Если бы он был сукиным сыном, то у него было два варианта отбрехаться.
Во-первых, перед операцией я подписал два документа, в одном из которых согласился с тем, что в ходе операции могут быть осложнения, а во втором с тем, что в ходе анестезии могут быть осложнения. Считаю подобные документы позором медицины, но они введены во всех больницах. И Хирург мог запудрить мне мозги медицинской терминологией со ссылкой на то, что я сам согласился с таким рискованным вариантом развития событий.
Во-вторых. Сам Хирург наверняка делал только самую ответственную часть операции, остальное делали ассистенты, и он мог свалить вину на подчиненных.
Однако Хирург не сделал ни того, ни другого. Он честно развел руками:
- Я не знаю, как это произошло. В моей практике ничего подобного никогда не было. Это какое-то наваждение и я по-другому не могу это объяснить.
Мне его стало даже жаль, хотя у меня никаких оснований к этому не имелось – вторая операция здоровье мне никак не улучшила. Однако не ошибается тот, кто не работает. Да, ошибаться нельзя, но жизнь есть жизнь. Да, прощать ошибки тоже нельзя, но отнестись к ним с пониманием можно, а в случае с добросовестным и честным работником – и нужно. Скажем так – я отнесся к ошибке Хирурга с пониманием.
В этом плане не могу не отвлечься на дискуссии о необходимости суда народа над избранными органами власти. Оппоненты этого закона, мечтающие попасть во власть, но осознающие, что из-за своей глупости и подлости они наделают во власти такого, что народ обязательно их накажет, противятся этому закону. Противятся, в том числе, и потому, что наш народ, якобы, глуп и подл, посему несправедливо накажет даже невиновную власть, а уж совершившую ошибку власть накажет непременно.
Но я ведь тоже народ, вот и возьмите в пример меня. Против моего здоровья совершена ошибка и здоровью нанесен ущерб, а я, тем не менее, не хочу, чтобы совершившие ее были наказаны. Каков отсюда вывод? Если народ в большинстве своем состоит из таких, как мои оппоненты в вопросе ответственности власти, то он накажет власть и за добросовестную ошибку, а если народ в большинстве своем состоит из таких, как я, то оставит добросовестную ошибку власти без последствий. Отсюда совет оппонентам – поменьше болтайте на людях о своей демократичности, чтобы как можно меньше народу было похоже на вас.
Но пора уже заняться и Тем светом.
В момент смерти
Если бы был задуман эксперимент по введению людей в клиническую смерть с последующим их оживлением, то я, казалось бы, был бы для этого идеальным разведчиком, поскольку очень много знаю об этом. Я изучил и «Жизнь после смерти» Моуди, и различные описания воспоминаний умиравших людей, сделанных, как ими самими, так и реаниматорами и психологами. Из этих описаний следовало, что умирающего охватывает чувство эйфории, что умирающие как бы влетают в туннель с ослепительным светом в конце. Что умирающие видели операционную сверху, видели себя на операционном столе и делающих операцию хирургов, слышали их разговоры. Причем, то, что умирающий в состоянии клинической смерти слышит разговоры хирургов, похоже, признано и интересующимися этим вопросом реаниматорами, во всяком случае, такие реаниматоры рекомендуют не говорить ничего такого, что могло бы расстроить пациента в состоянии клинической смерти.
В конце концов, я сам автор гипотезы о том, что человек не умирает со смертью тела.
По этой же причине я и очень плохой разведчик, поскольку могу какой-то свой бред, состоящий из обрывков того, что уже есть в моей памяти, выдать за реальность. Я это понимаю, но мне самому нужна истина, а не ее видимость, поэтому в том, что я пережил, я сам сомневался больше читателей. Сомневался сначала в том, что это было, - реальность или сон, бред?
Начну свое сообщение с того, что невольный эксперимент с введением меня в клиническую смерть получился классическим: сначала мне сделали операцию без клинической смерти, а через два дня практически такую же, но уже с нею. В первой операции мне провели наркоз и этим немедленно вырубили сознание, в результате я провалился в небытие, из которого начал возвращаться только после операции. Во второй операции: я потерял сознание; мне усилили эту потерю проведением наркоза; при остановке сердца и наступлении клинической смерти сознание мне вернулось; далее мое тело вернули к жизни и я снова потерял сознание, которое анестезиологи вернули по окончании операции.
Специально поясню, что «под термином «наркоз» понимается именно общее обезболивание организма. …Краеугольным камнем данного вида обезболивания является именно выключение сознания (narcosis - засыпание)» (Википедия). Таким образом мое сознание обязано было быть вырублено наркозом, а потом еще и смертью. Тем не менее, оно ко мне вернулось!
Я могу объяснить это только так. Наркоз парализовал нейроны головного мозга и они перестали объединять мой интеллект – мою Душу – в единое целое. Аналогия – мы в компьютере выключили главную операционную программу – Windows – и с экрана монитора исчезли все картинки, а какая-либо информация перестала поступать в компьютер и выходить из него. Затем наступила клиническая смерть, то есть нейроны головного мозга перестали получать энергию. Аналогия – компьютер еще и обесточили. Откуда в таком случае картинки на мониторе - откуда у меня мог быть бред? Ведь если смотреть на человека так, как на него сегодня смотрит официальная наука, то мой мозг стал грудой не работающих нейронов и никакое возвращение сознания ко мне было не возможно. Тем не менее, оно вернулось!
Моя гипотеза объясняет это так. Мы – это наши Души. Душа состоит из множества отделов, которые при жизни тела объединяются в единое целое нейронами головного мозга, которые можно представить промежуточными проводниками, имеющими ответвление на тело. Только объединенная в единое целое Душа способна осознавать. А когда нейроны мозга парализует наркоз, наша Душа разбивается на разъединенные участки, наше сознание выключается, а мы проваливаемся в небытие.
Но когда при остановке сердца нейроны перестают получать энергию, то они не просто парализуются, а вообще перестают быть проводниками. Для Души это сигнал смерти и времени ухода в мир иной. В результате отдельные участки Души отсоединяются от нейронов и соединяются напрямую сами с собой, формируя нашу Душу в автономном виде. После этого мы, то есть, наша Душа вновь получает способность функционировать – и осознавать, и мыслить, и жить в новой среде - в той, в которой ей и предстоит жить после смерти.
Когда реаниматоры вовремя (в течение времени клинической смерти) подают нейронам энергию, нейроны восстанавливают свои функции проводников, а находящаяся еще рядом Душа размыкает свои внутренние контакты и снова садится на контакты нейронов. А поскольку они парализованы, в данном случае наркозом, то отельные участки Души вновь оказываются разделены и мы вновь теряем способность сознавать, то есть, снова теряем сознание.
Это этапы произошедшего со мною: наркоз – потеря сознания; клиническая смерть – восстановление сознание; вывод из клинической смерти – потеря сознания под действием наркоза; вывод из наркоза – восстановление сознания.
Теперь о том, что же я чувствовал и видел в момент клинической смерти.
Начну с того, что по моему представлению, я был в сознании вряд ли более минуты. Так мне кажется сейчас.
Началось же пробуждение с сильной икоты, зрение не было восстановлено, все начиналось в темноте. Я знал, что икота предшествует смерти, поэтому вместе с возвращением сознания возникла и мысль, вернее, уверенность, что я умираю или уже умер. Сразу же возникла мысль о том, как будет без меня моя жена и те, кто видел во мне опору? И я начал, может даже несколько лихорадочно, искать подтверждение, что это не так – что я не умер и нахожусь в своем теле. Я стал пробовать шевелить ногами и руками, но возникло ощущение, что у меня с ними нет никакой связи. Поясню. Руки и ноги могут быть зажаты так, что ими невозможно пошевелить, но все равно вы будете понимать, что ваша команда на шевеление к ним доходит. Руки и ноги могут быть отключены местной анестезией, но и в этом случае, вы понимаете, что они, пусть и онемевшие и не реагирующие на ваши команды, все-таки у вас есть. У меня же было ощущение, что между мною и моими конечностями обрублена всякая связь. Мне тогда даже представилась эта связь в виде белой полосы, идущей от меня к ноге и резко заканчивающейся ровным прямоугольным обрезом. И сигналы от меня доходят до этого обреза и дальше никуда не поступают. Это родило подспудную мысль, что я нахожусь уже отдельно от своего тела, но я продолжал попытки.
Закончились они возвращением мне зрения. Сначала я увидел просто достаточно яркое белое пространство. По идее я должен был бы увидеть бестеневые светильники операционной (я их видел, правда, выключенными, когда меня положили на операционный стол в начале первой операции), но сейчас либо их не было надо мною, либо именно они меня и слепили. Справа от себя я увидел штативы, на которых устанавливают бутылки для внутривенного вливания. На них была закреплена одна бутылка с каким-то раствором и висели пакеты с кровью. Исходя из этого увиденного, можно сделать вывод, что я смотрел на мир из положения лежа на спине на операционном столе. Угол моего зрения был очень узким: я видел, что от бутылки идут пластиковые трубочки вниз к моему телу, но куда именно они подходят, я уже не видел – это выпадало из поля зрения. Пакеты с кровью были практически пустые, их верхняя часть уже слиплась, кровь была только в нижнем углу, пакетов было, по-моему, три, причем, два висели один над другим.
Отвлекусь. Студентом я был донором и сдавал кровь раз в два месяца. Сдавали 460 грамм (10 грамм шло на анализ), платили за это тогда 23 рубля (стипендия у меня была 35 рублей). Кровь от нас тогда забирали в стеклянные бутылки. После этого при всех травмах мне никогда кровь не вливали, и я никогда не видел, в какой таре она хранится. Я долго думал, не мог ли я видеть консервированную кровь в каких-либо фильмах? Вспомнил кадры документального фильма о Вьетнамской войне, в них эвакуировали раненных американских солдат и санитары на ходу вливали им в вену растворы, так вот, эти растворы были в пластиковых мешочках, но прямоугольной формы, полные, эти пакеты должны были иметь вид колбаски. Все. Как сегодня выглядит консервированная кровь или кровезаменители, я никогда в жизни не видел.
И то, что кровь хранится в пластиковых квадратных пакетах, похожих на подушечки, я впервые увидел, когда пришел в сознание после своей смерти!
Для меня это безусловное подтверждение того, что это был не бред, что я действительно пришел в сознание после смерти своего тела. Я не мог в бреду увидеть то, чего никогда в жизни не видел!
Думаю, что слух включился сразу же после начала клинической смерти и моего прихода в сознание, и я, наверное, слышал и шумы в операционной, и разговоры хирургов. Но я их не помню, поскольку был увлечен попытками установить связь между собой и своим телом. Помню только призыв, обращенный непосредственно ко мне: «Держись! Ты не умрешь!». Причем, этот призыв был обращен ко мне дважды.
Вот, собственно, и все, что я могу рассказать, о виденном и слышанном во время возвращения сознания в ходе клинической смерти. Не много. Но, что поделать, если с точки зрения эксперимента, реаниматоры выдернули меня с Того света слишком рано.
Поэтому, наиболее ценным для меня являются мои собственные ощущения и восприятия происходящего.
Во-первых, хотя это и не очень важно ввиду наркоза, у меня не было ни малейших болей.
Далее. Бояться и показывать свой страх – это разные вещи. Я боялся операции, на которую пошел, боялся потому, что она слишком тяжелая. И помню радостное чувство после пробуждения от наркоза после первой операции – я жив, и ничего особенно не болит! И когда в перевязочной я увидел, что из меня уже вытекло не менее полулитра крови, когда стало понятно, что у меня повреждено что-то внутри, а Хирург так просто не может добраться до этого повреждения, чтобы остановить кровотечение, мне тоже стало не по себе. И, само собой, возникла мысль, что это может закончиться моей смертью, а вместе с этой мыслью возник и страх.
Поэтому было бы естественным, если в описываемый момент сознание вернулось ко мне вместе с чувством страха за свою жизнь.
Но никакого страха и близко не было!
Конечно, не было и эйфории, думаю, что ей неоткуда было взяться. Но при всем осознании того, что я умер или умираю, у меня было полнейшее спокойствие. Призывы ко мне врачей держаться и их обещания того, что я буду жить, оставили меня совершенно равнодушным – я просто пропустил эти призывы мимо ушей. Мне это было не интересно! Мне было безразлично, спасают меня или нет, и спасут ли? Сложно описать это чувство. Это не было отупением, ведь я пытался получить доказательства того, что я не умер, - я действовал. Скорее всего, это чувство можно описать чувством, когда ты после опасных приключений наконец добрался домой и теперь с тобою все в порядке. Это чувство того, что все идет, как надо, и с тобою все хорошо.
А если?
Но, прежде чем сделать выводы, следует остановиться на важном обстоятельстве. Напомню, что я, прежде всего, сам хочу понять значение результатов этого эксперимента. Я провел Интернете поиск альтернатив моим выводам и нашел вот что.
При проведении наркоза, анестезиологи могут ошибиться, и пациент в ходе операции может «проснуться», то есть, к нему может возвратиться сознание. Российский Национальный медико-хирургический Центр имени Н.И.Пирогова описывает эту ситуацию в статье «Восстановление cознания во время наркоза?» так.
«…Общая анестезия предполагает обязательное угнетение сознания пациента, который в этом случае в течение всей операции находится в состоянии медикаментозного сна, просыпается только после окончания оперативного вмешательства и не помнит ничего из того, что происходило с ним в этот период. …К сожалению, до настоящего времени у каждого больного, оперируемого в условиях общей анестезии, существует риск проснуться во время операции, при этом такое пробуждение может оказаться незамеченным анестезиологом.
… В ноябре 2004 года в газете «Вашингтон Пост» было опубликовано интервью С.Вильямса, пациента одного из кардиохирургических стационаров США, в котором он рассказал о своих воспоминаниях об операции, выполненной два года назад. Вильямс неоднократно просыпался во время операции, слышал шум пилы, рассекающей грудину, рассуждения хирурга о плохом состоянии сердца и высокой вероятности смертельного исхода, чувствовал жгучую боль от разрядов дефибриллятора. «Самым худшим, - вспоминал С.Уильямс, - была моя беспомощность, отсутствие возможности сообщить врачам о том, что я не сплю». Он не мог ничего сказать, так как в трахею была установлена интубационная трубка для обеспечения дыхания, он не мог пошевелить пальцами или открыть глаза, потому что ему были введены миорелаксанты – препараты, блокирующие мышечную активность. «Мне было очень тяжело».
…Частота интранаркозного пробуждения составляет менее 1%, однако она может быть значительно выше, достигая 2 – 10% и более, при некоторых видах операций, например, при экстренном кесаревом сечении, при оказании хирургической помощи пострадавшим с политравмой, а также в кардиохирургии. В результате каждый год, только в США, это осложнение развивается примерно у 20 000 – 40 000 больных хирургического профиля. …У таких пациентов сохраняется тревожность, страх перед анестезией и операцией, ночные кошмары, длительные депрессии и другие психосоматические признаки синдрома посттравматического стресса, требующие специализированной лечения» (http://totalanest.ucoz.ru/publ/1-1-0-3).
Поскольку мне делали операцию «в пожарном порядке», то, может быть, анестезиологи провели мне наркоз недостаточно надежно, и я просто ненадолго проснулся после клинической смерти? А то, что я не мог пошевелить руками и ногами объясняется введением мне препаратов, «блокирующих мышечную активность»?
Действительно, в интранаркозных пробуждениях и возвращении сознания ко мне в момент клинической смерти, похожего очень много. Очень много, кроме моих личных ощущений (хотя все, что было, было моим ощущением) и оценки происходящего. Ведь я терял сознание с пониманием того, что со мною случилась какая-то крупная, опасная для жизни неприятность. И проснись я в результате интранаркозного пробуждения, мои ощущения должны были бы быть продолжением моего страха, предшествовавшего потере сознания. Меня бы волновало, спасают ли меня, умру я или нет? Я бы, прежде всего, волновался о состоянии моего тела – что с ним?
А я вообще тела не ощущал, а его состояние было мне безразлично, мне было безразлично, спасут меня или нет. Мое состояние было состоянием абсолютного спокойствия. Ни тогда, ни после я не испытывал «тревожность, страх перед анестезией и операцией, ночные кошмары, длительные депрессии и другие психосоматические признаки синдрома посттравматического стресса, требующие специализированной лечения». Уже по этой причине интранаркозное пробуждение можно исключить.
Кроме того, призывы ко мне «держаться» и обещания, что я буду жить, были уместны именно в момент клинической смерти, а не тогда, когда реаниматоры меня уже воскресили. Поэтому для меня факт возвращения моего сознания в момент клинической смерти является именно этим фактом, и я не могу трактовать его иначе.
22 августа 2009 года по НТВ смотрел передачу на тему данной статьи – о жизни после смерти. Фактов у создателей передачи было много, но крайне низкий культурный уровень работников телевидения не дал им возможности хоть как-то обработать эти факты и придти хоть к каким-то разумным выводам. Если бы они просто дали интервью с людьми, пережившими клиническую смерть, и выводы психолога, то передача получилась бы на несколько порядков умнее, но телевизионщики приложили к полученным фактам свой «талант» и получилась стандартная для телевидения передача – передача о том, какая перловая каша вместо мозгов находится в головах тележурналистов.
Тем не менее, если отбросить фантазии конъюктурщиков на религиозные темы, то в передаче прозвучали рассказы трех человек, которым можно верить. Это певица Вика Цыганкова, бывший певец Юлиан и девушка, дважды попадавшая в ситуацию клинической смерти. И все трое засвидетельствовали одно – свое полное спокойствие при безусловном осознании того, что они умерли.
Таким образом, это послесмертное спокойствие и является тем параметром, по которому приход в сознание после смерти можно отличить от интранаркозного пробуждения. И мой приход в сознание после наступления смерти это не пробуждение от наркоза и не бред.
Это факт!
Итак. Я создал теорию (гипотезу) того, что человек со смертью своего тела не умирает, но создал ее на основе анализа фактов, сообщенных другими лицами. Теперь я получил подтверждение основного положения своей гипотезы из личного опыта. Это, знаете ли, много.
Прочитала ваш рассказ, где-то
Прочитала ваш рассказ, где-то ужаснулась, где-то за вас порадовалась, что выкарабкались и врачи сработали слаженно, где-то удивилась вашему опыту.
Выздоравливайте окончательно, принимайтесь с легкой душой за то Дело, для которого чувствуете свое предназначение, и Удачи вам в делах и здоровья.
Юрий Игнатьевич,
крепкого Вам здоровья и долгой жизни, храни Вас Господь!
мы - с Вами.
Живите долго, вы нам нужны
Живите долго, вы нам нужны
Юрий Игнатьевич! Здоровья
Юрий Игнатьевич! Здоровья Вам!
И, право, это очень мощный текст. Один из лучших у Вас, браво! Евангелие от Мухина не задумали?
Поздравляю с чудесным
Поздравляю с чудесным спасением!
Однако, хватит Бога искушать, пора идти "сдаваться" в Церковь (Православную).
А то у Вашей "Природы" сплошные случайности и накладки, а, вот, у нашего Бога все волосы у людей на голове посчитаны. Вот, затем Он и "нужен", а не как Вы писали, что будто "не нужен".
Здоровья!
Юрий Игнатьевич! Будьте здоровы! Без Вашей газеты пропадём. Да и без вождя (погоняльщика, подбрасывателя идей, писателя, сам я, увы, читатель) никак нельзя. Сами знаете, - буйных мало, вот и нету вожаков. Так что, успехов Вам и дожить до принятия Закона.
Держитесь, Юрий
Держитесь, Юрий Игнатьевич!
Здоровья!!
Мега-исследователь
Юрий Игнатьевич Вы исследователь от Бога, чёрт возьми вы с этим талантом забрели даже к Нему.
Здоровья Вам Юрий Игнатьевич, всё не просто так, Вам дано предназначение очистить мир!!!
Юрий Игнатьевич,
Юрий Игнатьевич, присоединяюсь к поздравлениям по поводу удачного исхода операции, а от себя лично ещё поздравляю с экспериментальным подтверждением вашей гипотезы(теории).
Помню только призыв, обращенный непосредственно ко мне: «Держись! Ты не умрешь!». Причем, этот призыв был обращен ко мне дважды
После прочтения этих слов у меня возник вопрос, кто именно к вам обращался? Хирург или кто-то ещё?
МЫ рады
Слава богу что с Вами всё в порядке.Таких как вы у нас в стране единицы.Просьба беречь себя.
Только сегодня прочитал вашу
Только сегодня прочитал вашу книгу "Смысл жизни". Нашёл в сети этот сайт. Поразительно как данная статья дополняет книгу. Здорово, что вашу теорию вам удалось подтвердить экспериментом лично.
Насчёт формы пакетов с кровью. Я тоже никогда не встречал эти пакеты вживую. Но уверен, что несколько раз видел их по телевизору.
Спасибо за ваши книги. Они заставляют о многом задуматься.
Больше не болейте!
Читаю Вашу газету и книги с 1996 г.Здоровья,счастья и много лет жизни.Спасибо Вам.
Будьте здоровы!
Будьте здоровы,Юрий Игнатьевич,у нас с Вами ещё так много дел...
Если человек хочет во что-то
Если человек хочет во что-то верить, он найдет тысячу и один аргумент в пользу этого. Причем обоснованность этих аргументов часто им самим в расчет не принимается.
Не уловил логики доказательств
Человек чем-то сильно озабочен. Он выпивает, и беспокойство уходит. Вы беспокоились о смерти, но, получив дозу лекарства, перестали волноваться.
Разница ощущений при двух операциях не удивительна, поскольку было бы удивительно, если бы они совпадали.
Что касается остальных пунктов, наталкивающих на мысль о жизни после смерти, вы сами представили аргументы, которые объясняют случившееся более приземленно.
Крепкого Вам здоровья, Юрий Игнатьевич.
Каким Всевышний создал человека?
"Ни небесным, ни земным, ни смертным, ни безсмертным сотворил я тебя, так что можешь быть свободен по собственной воле и совести - и сам будешь творец и создатель. Лишь тебе даровал я расти и меняться по собственной воле твоей. Ты несешь в себе семя вселенской жизни".
Юрий Игнатьевич!К Вам можно отнести слова поэта:
"Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед Ним".
Живите долго!
Крепкого здоровья!
Юрий, я не разделяю многих Ваших взглядов, но уважаю за цельную натуру и энергичность. Всего Вам хорошего!
К феномену "выхода из тела".
...."Души подобны амфибиям: они живут то по сю сторону, то в потустороннем мире, смотря по надобности.
В средние века о том же писали Парацельс, Ван Гельмонт, Кампанелла и многие другие.
В открытой Лютером и высоко ценимой Шопенгаузром "Немецкой Теологии" говорится: У созданной души человека два глаза: один может созерцать вечное, другой только временное и сотворенное. Но эти два глаза нашей души могут делать свое дело не оба разом, а только так, что когда наша душа вперяет свой правый глаз в вечность, левый ее глаз должен отказаться вполне от своей деятельности и пребывать в бездействии, как бы умирать. Когда же действует левый глаз души, т.е. когда ей приходится иметь дело с временным и сотворенным, тогда от деятельности своей, т.е. от созерцания, должен отказаться правый глаз. Поэтому кто хочет смотреть одним глазом только, должен освободиться от другого, ибо никто не может служить двум господам.
У недосягаемого по глубине мысли И. Канта наш трансцендентальный субъект безусловно признан. Его современники мало интересовались магическими силами человеческой души и плохо верили в них. Но Кант, могучий логик, ни к чему не подходил с предвзятой мыслью и считал невозможным только то, что содержит в себе логическое противоречие. Он утверждал, что мы ничего не можем предписывать опыту и должны брать от него все, что он нам дает, как бы оно ни было для нас странно и неожиданно.
В "Грезах духовидца" Кант пишет: Признаюсь, что я очень склонен к утверждению о существовании в мире нематериальных существ и к причислению к этим существам собственной моей души. И дальше он прибавляет: Поэтому человеческую душу следовало бы считать одновременно связанной уже и в настоящей жизни человека с двумя мирами, из которых она, пока образует со своим телом одно личное, целое, воспринимает ясно только мир материальный.
В "Розенкранде" мысль об этом Кант высказывает еще яснее: Поэтому можно считать почти доказанным или легко можно было бы доказать, если захотеть распространиться более, или, лучше сказать, будет доказано, хотя не знаю где и когда, что человеческая душа в этой ее жизни находится в неразрывной связи со всеми нематериальными существами духовного мира, что она попеременно действует то в одном, то в другом мире и воспринимает от этих существ впечатления, которые она, как земной человек, не сознает до тех пор, пока все обстоит благополучно (т.е. пока она наслаждается миром материальным)"...
из работы "Дух душа и тело", профессор хирургии Войно-Ясенецкий (архиепископ "Лука"
Юрий Игнатьевич, пусть второе
Юрий Игнатьевич, пусть второе рождение принесет Вам крепкое здоровье, верных друзей, армию единомышленников, и много сил для Вашего Дела! Спасибо Вам, Ваше Дело теперь и наше Дело!
Крепкого здоровья и кавказского долголетия!
Юрий Игнатьевич, пусть второе рождение принесет Вам крепкое здоровье, верных друзей, армию единомышленников и много сил для Вашего Дела! Спасибо Вам, Ваше Дело теперь и наше Дело!
Выздоравливайте и будьте
Выздоравливайте и будьте здоровы.
Позже к Вам будет пара вопросов по поводу Вашей книги об американских исследованиях Луны. Книгу пока не дочитал. Поэтому позже.
Здоровья Вам.
Успехов и здоровья!
Здоровья и еще раз - здоровья, Юрий Игнатьевич! Прочитав материалы о суде, подумалось, что очередных новостей уже не дождаться в связи с уже прошедшим последним заседанием. Но оказалось, что дело еще хуже...
Но теперь, будем надеяться, все самое страшное позади. Как прекрасно, что не иссякает поток посетителей этого сайта, что в стране так много людей, которые искренне желают Вам здоровья, мужества, успехов, побед! Поэтому Вы - счастливый человек! Предложения:
1) ваш репортаж вызвал неоднозначные мнения в обсуждении, наверное, нужна отдельная страница сайта, этому посвященная;
2) вся ситуация в стране показывает, что в рамках сложившейся практики взаимоотношений общества и власти, последняя всегда ведет себя некорректно, добиваясь своих целей насилием, обманом, дезинформацией и т.д. В то же время при официальных обращениях требуется всегда называть свои ФИО, адрес и т.п., т.е. идентифицироваться. А т.к. по уровню организации, военному, информационному, материальному и т.п. обеспечению оппозиция _всегда_ будет проигрывать, то имеет смысл, возможно, продумать гипотезу "муравьизма", когда оппозиция хоть и рассредоточена, но организована; хоть и действует, но ее элементы недоступны для произвола; хоть и многочисленна, но неуязвима! В сегодняшней ситуации к этому можно постепенно прийти, наращивая организованность с помощью Интернета. Ведь только неразумный может в сложившихся обстоятельствах, как Ипполит Матвеевич, выпятив грудь, "не протягивать руки"! Зачем бросаться грудью на амбразуры, когда "грудей" не так уж и много? Может быть, Вы сочли бы для себя возможным подумать над этой парадигмой, дополнив тем самым свою книгу об управлении людьми.
Успехов и здоровья!
ИТ-специалисту об использовании интернета
Сейчас тестируется и дорабатывается проект пропаганды в сети "В команде!" http://avn.armiavn.com/, http://avn.armiavn.com/v_oboime.html
Юрий Игнатьевич!
Желаю Вам скорейшего выздоровления и восстановления физического здоровья. У нас, на Кубани, есть прекрасное место Джанхот (Дважды рождённый)там, где знаменитая дача Короленко, рядом с которым бор пицундской сосны. Если решите оздоравливаться на нашем побережье, посетите этот бор обязательно, а заодно дольмены, их довольно много на Западном Кавказе.
Всего наилучшего Вам и Вашей семье!
Юрий Игнатьевич! Не умирайте.
Юрий Игнатьевич! Не умирайте. Нам нужны ваши новые книги!
Уважаемый Юрий Игнатьевич!
Уважаемый Юрий Игнатьевич! Примите пожелания силы духа и здоровья. Бодрого, уверенного вам настроения. Рад видеть вас на этом свете! К.
Ответы на комментарии от Юрия Игнатьевича
Во-первых, искренне благодарю всех за сочувствие, поздравления и лестные слова. С вашего позволения отвечать буду не всем, поскольку ряд комментариев и не требуют ответов, а некоторые такие умные, что я не уверен, понимают ли авторы, что они пишут, и не имею ли я дело с религиозными фанатиками, с которыми спорить изначально нельзя – они не предадут свою веру.
Поэтому давайте начнем немного с этого – с религиозного фанатизма.
Вот коммент:
«Слава (Гость) Не могу согласиться. …Смущает Ваш уход в религию, может это попытка остаться живым при нынешних властях? Хоть Церковь Вас защитит. Конечно, это случайно пойманая мысль. Надеюсь она ложна. Успехов.
А как смотрел на Ваши гипотезы о душе Шенин?»
Что дало вам основание считать, что я ушел в религию? Религия – это комплекс идей, в которые надо ПОВЕРИТЬ! Разве я призываю вас верить в тот комплекс идей, который я считаю наиболее подтвержденный фактами? Я предлагаю вам понять его, как его понял я, и только. Не верить моему личному опыту смерти – отбросьте его из рассуждений, ведь и я разработал гипотезу задолго до своей клинической смерти.
В очередной статье я приводил такие доводы.
«Повторю то, о чем уже неоднократно писал: гипотеза о том, что мы думаем серым веществом нашего головного мозга, не выдерживает никакой критики. Живой организм это химический реактор, в нем протекают химический процессы, подчиняющиеся законам химии. Эти процессы и законы:
Образно получается так. «Настоящие ученые» утверждают, что баба Яга летает на ступе. Но ступа тяжелее воздуха, не имеет аэродинамических свойств крыла, не имеет винтов или реактивных двигателей для создания вертикальной тяги. «Летает!» - продолжают утверждать «серьезные ученые». Почему? Потому, что они не видят у бабы Яги никакого иного приспособления для полета. И в нашем случае тоже так: раз «ученые» не видят, кем еще может быть человек, то, значит, его тело - этот сгусток молекул - и думает, и запоминает информацию. Но это абсолютно невозможно! Такая логика не вызывает протеста только у сказочников, но как ее терпеть у людей, утверждающих, что они занимаются изучением человека??»
Понимаете, если учесть факты, хотя бы только перечисленные мною выше, то в теорию того, что человек это только его тело, и со смертью тела умирает и человек, нужно слепо ВЕРИТЬ! Это и есть религия в чистом виде. Это не я ударился в религию, это те, кто не хочет задуматься о сущности человека, не хотят изменять своей религии, согласно догмам которой, человек - это сгусток очень сложных молекул и только.
Поэтому не надо на меня давить религиозным фанатизмом людей, познавших (заучивших) научные истины (догмы). Сейчас практически вся наука – это догмы, а то, что множество этих догм действительно являются истинами, ничего не меняет. Если люди эти истины не понимают, а только запомнили и верят в них, то это, всего лишь, религия, а эти люди – религиозные фанатики.
Мы с Шениным никогда на эту тему не говорили, и если он что-то об этих моих исследованиях знал, то, скорее всего, считал их моим чудачеством, то есть, он в этом смысле не отличался от остальной толпы. Но сейчас он, конечно, уже в курсе дела, и, по его жизни, Шенин на Том свете в делах и не страдает.
«Alexme (Гость)
Пнд, 31.08.2009 - 01:34
Статья интересная.
Но я не увидел вывода автора в ней. А главный вывод мне видится таким: "Каждый, кто наплевательски относится к своему здоровью, курит, пьет, употребляет др. наркотики, ведет сидячий образ жизни и т.д. неизменно оказывается вовлеченным в такие "эксперименты". Ей Богу, Юрий Игнатьевич, лучше бы Вам не "создавать теорию (гипотезу)...." и не знать подробности лечения в больнице, а жить нормальной, здоровой жизнью.
Желаю быстрейшего выздоровления, успехов газете "Дуэль" (сиречь "К барьеру"), а также скорейшего принятия закона "О суде народа....". Ал-др».
Поскольку пожелание в конце искреннее, то такое же искреннее спасибо! Но…
Но племенной хряк на свиноферме бережно (под наблюдением ветеринаров) «относится к своему здоровью», не курит, не пьет, не употребляет наркотики и не ведет сидячий образ жизни, не создает теорий и не участвует в экспериментах. Исходя из вашего представления о правильной жизни человека, хряк идеальный человек. Однако, обращаю ваше внимание, что хряк является идеальным человеком только в глазах другого хряка.
Вы правильно перечислили пороки и это действительно человеческие пороки, но самым страшным вашим пороком является подобный взгляд на человека, предназначенного Природой не для жизни хряка, а для работы и познания Природы. Вы о цели жизни человека даже не упомянули и это, поверьте, такой порок, что уж лучше на героин подсесть.
«Виктор (Гость)
Пт, 04.09.2009 - 13:14
Юрий Игнатьевич, присоединяюсь к поздравлениям по поводу удачного исхода операции, а от себя лично ещё поздравляю с экспериментальным подтверждением вашей гипотезы(теории).
«Помню только призыв, обращенный непосредственно ко мне: «Держись! Ты не умрешь!». Причем, этот призыв был обращен ко мне дважды».
После прочтения этих слов у меня возник вопрос, кто именно к вам обращался? Хирург или кто-то ещё?».
Голос не узнал, повторю, не интересно мне это было. Но, думаю, это был Хирург, уж очень он переживал…
«Антон.
Пнд, 07.09.2009 - 04:00
Каким Всевышний создал человека?
«Ни небесным, ни земным, ни смертным, ни безсмертным сотворил я тебя, так что можешь быть свободен по собственной воле и совести - и сам будешь творец и создатель. Лишь тебе даровал я расти и меняться по собственной воле твоей. Ты несешь в себе семя вселенской жизни».
Юрий Игнатьевич! К Вам можно отнести слова поэта:
«Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед Ним».
Живите долго!»
Этот поэт какой-то слишком самовлюбленный и, к тому же, дурак. Разве дело в отчете перед кем-то? Жизнь человека (а не хряка) с ее творчеством и осознанием, что ты способен придерживаться человеческой морали, сама по себе настолько интересна, что ценностью является жить такой жизнью даже без божьего одобрения.
Живите долгой жизнью истинного Человека!
Вы же и сами в "Командировке в государство Солнца" написали, что Люди умирают примерно в сто лет. Так что и с Вас как минимум сотня лет!
Выздоравливайте быстрее!!!
Уважаемый Юрий Игнатьевич! Здоровья, Вам, здоровья и еще много здоровья. Живите долго, пишите больше, на радость нам, на зло врагам.
О религии и вере
Выздоравливайте, Юрий Игнатьевич! И будьте здоровы!
Спасибо Вам за Ваши книги! Только начал читать, но читаю взахлёб. Вы великий человек!
По поводу религии и веры. Не могу с вами согласиться, что религия=вера. Безусловно, большинство религий - это религии веры, но есть и религии опыта. Буддизм, например. Прочитав ваш "отчёт об эксперементе", вспомнилось из буддийской медитации: "мы не есть тело, у нас есть тело". В махаяне и ваджраяне очень хорошо проработана теме взаимодействия души и тела. Причём не только чисто теоретически, но практически. Например, практика Пхова.
Отправить комментарий