Бедные, забитые русские женщины и подкаблучники
Энгельгардт прекрасно обосновал необходимость артелей и прекрасно показал, что без них у сельского хозяйства России нет будущего: «…изучив помещичьи и деревенские хозяйства, я пришел к убеждению, что у нас первый и самый важный вопрос есть вопрос об артельном хозяйстве. Каждый, кто любит Россию, для кого дорого ее развитие, могущество, сила, должен работать в этом направлении. Это мое убеждение, здесь в деревне выросшее, окрепшее». Но Энгельгардт так и не смог предложить проект этой артели, и единственным так сяк приемлемым вариантом такой артели он видел большую семью с многими сыновьями и с отцом-хозяином во главе. Но такие семьи, к его разочарованию, на его же глазах разваливались и нищали. И размышляя над причинами, он, так или иначе, указывает на женщин, как на причину развала этих семейных артелей.Тут надо признаться, что до этой книги я думал, что бабы вертят мужиками только на Украине, но оказалось, что и в Смоленской губернии все обстояло не так просто. Во-первых, было четкое разделение обязанностей – муж отвечал за прокорм семьи и оплату налогов, жена – за то, чтобы одеть семью, включая мужа. (Ниже вы увидите возмущение женщин властями, пытавшимися ответственность за налоги возложить на них, и тут женщины были, по сути, правы). Жена обязана была помогать мужу в прокорме семьи и выплате налогов только полгода – с 1 апреля по 1 ноября. В это время муж мог обязать жену выполнять любую работу, мог отдать ее в батрачки, получая за нее ее зарплату. Но с 1 ноября по 1 апреля жена работала только на себя, как дома, так и вне его, - она могла устроится на какую угодно работу и все заработанные деньги шли только ей. Конечно, мужья разные бывают, поэтому деньги от них приходилось прятать, но это положение неуклонно соблюдалось.
И Энгельгардт, анализируя развал мощных, богатых крестьянских семей, пришел к выводу, что женщины являются самым гадким антиартельным элементом, при этом, не поскупился на примеры и выводы. Опять не буду цитаты выделять курсивом, полужирным даны выделения самого Энгельгардта.
«Но как ни важен хороший «загад» хозяина, все-таки же коренная причина зажиточности и сравнительного благосостояния больших не разделявшихся семей заключается в том, что земля не разделена, что работа производится сообща, что все семейство ест из одного горшка. Доказательством этого служит то, что большие семьи, даже и при слабом старике, плохом хозяине, не умеющем держать двор в порядке, все-таки живут хорошо.
* Я знаю один крестьянский двор, состоящий из старика, старухи и пяти женатых братьев. Старик совсем плох, стар, слаб, недовидит, занимается по хозяйству только около дома, в общие распоряжения не входит. Хозяином считается один из братьев. Все братья, хотя и молодцы на работу, но люди не очень умные и бойкие, смиренные, рахманные, как говорят мужики; даже тупые, совершенно подчиненные своим женам. Бабы же, как на подбор, молодица к молодице, умные — разумеется, по-своему, по-бабьему, — здоровые, сильные, все отлично умеют работать и действительно работают отлично, когда работают не на двор, а на себя, например, когда зимою мнут у меня лен и деньги получают в свою пользу. Хозяйство в этом дворе в полнейшем беспорядке; бабы хозяина и мужей не слушают, на работу выходят поздно, которая выйдет ранее, поджидает других, работают плохо, спустя рукава, гораздо хуже батрачек, каждая баба смотрит, чтобы не переработать, не сделать более, чем другая. Все внутренние бабьи, хозяйственные работы производятся в раздел. Так, вместо того, чтобы поставить одну из баб хозяйкой, которая готовила бы кушанье и пекла хлебы, все бабы бывают хозяйками по очереди и пекут хлеб понедельно — одну неделю одна, другую — другая. Все бабы ходят за водою и наблюдают, чтобы которой-нибудь не пришлось принести лишнее ведро воды, даже беременных и только что родивших, молодую, еще не вошедшую в силу девку, дочь старшего брата, заставляют приносить соответственное количество воды. Точно так же по очереди доят коров; каждая баба отдельно моет белье своего мужа и детей; каждая своему мужу дает отдельное полотенце вытереть руки перед обедом, каждая моет свою дольку стола, за которым обедают. Случилось, что в этом дворе были у трех баб одновременно грудные дети, которых нужно было подкармливать молочной кашей, между тем зимою во дворе была всегда одна рано отелившаяся корова, так что все молоко должно было итти на грудных детей. Казалось бы, чего проще хозяйке выдоить ежедневно корову и сварить общую молочную кашу для всех детей. Нет, ежедневно одна из баб-дитятниц, по очереди, доит корову, молоко разделяется на три равные части, и каждая баба отдельно варит кашу своему ребенку. Наконец, и этого показалось мало — должно быть, боялись, что доившая может утаивать молоко, — стали делать так: бабы доят коров по очереди, и та, которая доит, получает все молоко для своего ребенка, то есть сегодня одна невестка доит корову, получает все молоко себе, и потом три дня варит своему ребенку кашу на этом молоке, завтра другая невестка доит корову и получает все молоко себе, послезавтра третья...
* Даже в полевых работах бабы этого двора вечно считаются. Каждая жнет отдельную нивку, и если одна оставила высокое жнитво, то и все другие оставляют такое же. Словом, работают хуже, чем наемные батрачки. Бабы этого двора даже разные торговые операции делают независимо от двора: одна из баб, например, арендует у бедных крестьян несколько нивок земли, независимо от двора, на свои деньги, сеет ячмень и лен в свою пользу, другая выкармливает на свой счет борова и продает в свою пользу.
…Но вот умер старик. У некоторых братьев сыны стали подрастать — в подпаски заставить можно. У одного брата нет детей, у других только дочки. Бабы начинают точить мужей: «неволя на чужих детей работать», «вон Сенька бросил землю, заставился к пану в скотники, 75 рублей на готовых харчах получает, а женку в изобку посадил — она ни жнет, ни пашет, сидит, как барыня, да на себя прядет» и т. д. и т. д. Сила, соединявшая семейство и удерживавшая его в одном дворе, лопнула. И вот, несмотря на то, что «один в поле не воин», что «одному и у каши не споро», что «на миру и смерть красна», двор начинает делиться. Вместо одного двора является, например, три. Нивы делятся на узенькие нивки, которые и обработать хорошо нельзя, потому что не только пахать, но и боронить нельзя: кружит баба с боронами, кружит, а все толку нет. Каждый работает отдельно на своей нивке. Молотят на трех овинах, да еще хорошо, если, разделившись, возьмут силу построить три овина, а то овин остается общий на трех, и каждый молотит на нем по очереди отдельно свой хлеб — ну, как же тут поспеть вовремя намолотить на семена и сохранить хлеб чистым? У одного рожь чиста, у другого — он вчера на семена молотил — с костерем. Никто за овином не смотрит, нет к нему хозяина, никто его вовремя не ремонтирует. Сено убирают каждый отдельно на своих нивках и, если что выигрывается от того, что каждый работает на себя, а не на двор, то теряется вследствие того, что одному нет возможности урвать в погоду, как может это сделать артель. Кладут сено в три отдельные пуни. Скот кормят на трех отдельных дворах, и для ухода, для носки корма нужно три человека, тогда как прежде делал это один. На водопой скот гонят три бабы, а прежде гоняла одна. На мельницу молоть едут три хозяина. Печей топится три, хлеб пекут три хозяйки, едят из трех чашек. Все необходимые во дворе «ложки» и «плошки» тому, кто дела не знает, кажутся пустяком, а попробуй-ка, заведись всем: если большое корыто, в котором кормили штук шесть свиней на «богачевом» дворе, стоит рубль, то три маленьких корыта стоят уже не рубль, а, примерно, хоть два.
* Высчитайте все, высчитайте работу, и вы увидите, какая происходит громадная потеря силы, когда из одного двора сделается три, а еще того хуже — пять.
* Непременным результатом раздела должна быть бедность. Почти все нажитое идет при разделе на постройку новых изб, новых дворов, амбаров, овинов, пунь, на покупку новых корыт, горшков, чашек, «ложек и плошек». Разделились «богачи», и вот один «богачев» двор обыкновенно превращается в три бедных двора.
Все это знают, все это понимают, а между тем все-таки делятся, потому что каждому хочется жить независимо, своим домком, на своей воле, каждой бабе хочется быть «большухой».
…Говорят, что все разделы идут от баб. Поговорите с кем хотите. И поп вам скажет, что разделы — величайшее зло и идут от баб. Поп-то это скажет так, по обычаю поддакивать, вторить, потому что попу-то нечего быть против разделов, так как они ему выгодны: один двор — молебен, два двора — два молебна. С «богачева» двора сойдет на святую много рубль (пять служб), а с пяти бедных, разделившихся дворов, сойдет мало, если два рубля (по две службы). И волостной, и писарь, и сотский — все начальники скажут, что разделы — зло, так это очевидно, хотя и начальству, как попу, разделы выгодны. Положим, в «богачевом» дворе на Никольщину поднесут «начальнику» два стакана, но в пяти бедных, если по стакану только, все же выйдет пять, притом же бедные одиночки почтительнее, боязливее, низкопоклоннее, потому что «один в поле не воин».
* И мужик каждый говорит, что разделы — зло, погибель, что все разделы идут от баб, потому что народ нынче «слаб», а бабам воля дана большая, потому-де, что царица малахфест бабам выдала, чтобы их не сечь.
…Действительно, сколько и я мог заметить, у баб индивидуализм развит еще более, чем у мужиков, бабы еще эгоистичнее, еще менее способны к общему делу — если это дело не общая ругань против кого-либо, — менее гуманны, более бессердечны. Мужик, в особенности если он вне дома, вне влияния баб, еще может делать что-нибудь сообща; он не так считается в общей работе, менее эгоистичен, более способен радеть к общей пользе двора, артели, мира, жить сообща, а главное — мужик не дребезжит, не разводит звяк, не точит. Мужик надеется на свой ум, на свою силу, способность к работе. Баба не надеется ни на ум, ни на силу, ни на способность к работе, баба все упование свое кладет на свою красоту, на свою женственность, и если раз ей удалось испытать свою красоту — конец тогда.
* Я положительно заметил, что те деревни, где властвуют бабы, где бабы взяли верх над мужчинами, живут беднее, хуже работают, не так хорошо ведут хозяйство, как те, где верх держат мужчины. В таких бабьих деревнях мужчины более идеалисты, менее кулаки и скорее подчиняются кулаку-однодеревенцу, который осилил, забрал в руки баб. Точно так же и в отдельных дворах, где бабы взяли верх над мужчинами, нет такого единодушия, такого порядка в хозяйстве, такой спорости в работе. Впрочем, нужно заметить, что если в какой-нибудь деревне, в одном-двух дворах, бабы взяли верх, то это распространяется на все дворы в деревне. А если раз бабы в деревне держат верх, то и каждая вновь поступающая вследствие замужества в деревню сейчас же попадает в общий тон. Удивительный в этом отношении происходит подбор; где бабы держат верх, там, разумеется, бабы молодцы — редкая не пронесет осьмину ржи (более 70 кг, - Ю.М.), — сильные, здоровые, отличные, в смысле уменья все сделать, работницы, отличные игрицы; где мужчины держат верх, там бабы поплоше, забитые, некрасивые, изморенные. Выходя замуж, девка смотрит, в какую деревню идти: молодица идет в первую деревню, поплоше — идет во вторую, потому что в первой бабы забьют. И бабы тоже смотрят, кто к ним идет, и пришедшую обрабатывают по-своему.
* …Большую способность мужчин к общему делу можно объяснить тем, что мужчины более свободны, более развиты, более видели свет, более жили в артелях, прониклись артельным духом, сделались, как выражаются мужики, артельными людьми, то есть людьми более гуманными, способными сдерживать свои эгоистические инстинкты, уступать другим, уступать общему духу, общим потребностям, общему благу.
* …Но зато у баб гораздо более инициативы, чем у мужчин. Бабы скорее берутся за всякое новое дело, если только это дело им, бабам, лично выгодно. Бабы как-то более жадны к деньгам, мелочно жадны, без всякого расчета на будущее, лишь бы только сейчас заполучить побольше денег. Деньгами с бабами гораздо скорее все сделаешь, чем с мужчинами. Кулакам это на руку, и они всегда стремятся зануздать баб, и раз это сделано — двор или деревня в руках деревенского кулака, который тогда уже всем вертит и крутит. У мужика есть известные правила, известные понятия о чести своей деревни, поэтому он многого не сделает, чтобы не уронить достоинства деревни. У бабы же на первом плане — деньги. За деньги баба продаст любую девку в деревне, сестру, даже и дочь, о самой же и говорить нечего. «Это не мыло, не смылится», «это не лужа, останется и мужу», рассуждает баба. А мужик, настоящий мужик, не развращенный подлаживанием барам, не состоящий под командой у бабы, ни за что не продаст. А проданная раз девка продаст, лучше сказать, подведет, даже даром, всех девок из деревни для того, чтобы всех поровнять. Охотники до деревенской клубнички очень хорошо это знают и всегда этим пользуются. Нравы деревенских баб и девок до невероятности просты: деньги, какой-нибудь платок, при известных обстоятельствах, лишь бы только никто не знал, лишь бы шито-крыто, делают все. Да и сами посудите: поденщина на своих харчах от 15 до 20 копеек, за мятье пуда льна 30 копеек — лен мнут ночью и за ночь только лучшая баба наминает пуд, — за день молотьбы 20 копеек. Что же значит для наезжающего из Петербурга господина какая-нибудь пятерка, даже четвертной, даже сотенный билет в редких случаях. Посудите сами! Сотенный билет за то, что «не смылится», и 15 копеек — за поденщину. Поставленные в такие условия, многие ли чиновницы устоят? Что же касается настоящего чувства, любви, то и баба не только ни в чем не уступит чиновнице, но даже превзойдет ее. Я думаю, что тот, кто не знает, как может любить деревенская баба, готовая всем жертвовать для любимого человека, тот вообще не знает, как может любить женщина.
…Вот для начальства бабы в деревне язва. Мужчины гораздо более терпеливо переносят и деспотизм хозяина, и деспотизм деревенского мира, и деспотизм волостного, и затеи начальства: станового, урядника и т. п. А уж бабы — нет, если дело коснется их личных бабьих интересов. Попробовало как-то начальство описать за недоимки бабьи андараки, так бабы такой гвалт подняли, что страх, — к царице жаловаться, говорят, пойдем. И пошли бы. Начальство в этом случае, однако, осталось в барышах: бабы до тех пор точили мужчин, спали даже отдельно, пока те не раздобылись деньгами — работ разных летних понабрали — и не уплатили недоимок. Однако после того начальство бабьих андараков уже не трогало».
Тут удивительного ничего нет, многим известно, что в одном дворе можно держать сколько угодно кобелей, но две суки загрызут друг друга. Но эта биологическая женская особенность понятна, поэтому мужикам нет оправдания. Ведь мужики становятся подкаблучниками по той же причине, по которой идут в батраки и бюрократы, - чтобы не быть хозяином и не отвечать за принятые решения по хозяйству. Таким мужикам все равно – хоть у барина холуем, хоть к арендатора батраком, хоть у жены под каблуком – лишь бы самому решений не принимать и за них не отвечать.
Но меня заставило вспомнить о женщинах то, что у кликуш голодомора в свидетелях одни старушки – именно они вспоминают про то, как большевики их голодом морили. А малороссийские бабы, эти исторически еще не такие давние амазонки, и по влиянию на своих мужей любых женщин мира за пояс заткнут. И надо бы украинским бабушкам вспомнить, как они пилили мужей: «Все люди уже волов порезали, мануфактуры в городе купили, а мы своих в артель отгоним?», «И чего тебе в степи на дядю уродоваться, пусть другие уродуются!» и т. д. Ночная кукушка лучше всех кует, особенно украинская.
Мне могут сказать, что это дела давно минувших дней. Не скажите! Когда я приводил примеры управления людьми в книге «Три еврея», то даже тогда не догадался взглянуть на эти примеры с точки зрения свойств русского человека. Например, такой.
Я был начальником ЦЗЛ, а в этот цех входила аналитическая химлабратория и ее убирали две технички, которые по идее должны были работать с 800 до 1700. Но часть залов и комнат была задействована только днём, и было трудно, да и глупо убирать их, когда там уже работают люди. Поэтому одной техничке изменили график работы. Она приезжала первым автобусом в 600, убирала наиболее сложные в производственном отношении помещения, а затем убирала кабинеты, всё это делала без перерыва, посему и уезжала домой в 1400. А вторая начинала в 800, мыла посуду и убирала проливы реактивов и грязь, образовавшуюся по ходу дневной смены, работая до 1700. И вот приходит ко мне вторая уборщица и жалуется на «несправедливость»:
- Почему той уборщице разрешают уезжать в два часа, а я работаю до пяти?
- Потому что та работает с шести и без обеда, а ты с восьми и с обедом.
- Это неправильно, пусто тоже работает до пяти.
- Но тогда же получится, что она работает не 8 часов, а 10.
- Ну и что?
- Послушай, может быть, вас менять? Одну неделю она будет работать с шести, а вторую ты.
- Нет, мне не нравится работать с шести, пусть она работает до пяти.
И я не смог её убедить в справедливости этого графика: она пропускала мимо ушей все мои доводы, что по фактическому времени они работают одинаково, она требовала, чтобы они обе работали до пяти, иначе это «не справедливо». Я вынужден был прекратить разговор с ней, и она, обидевшись, спустя некоторое время, нашла другую работу и перевелась в другой цех. Чем этот случай отличается от рассказа Энгельгардта о том, как делили работу невестки?
А вот ещё случай. Автомобильный завод в Тольятти потребовал у нас ферросилиций ФС-45 фракции 20-80 мм, то есть в кусочках не менее 20 и не более 80 мм. Был построен дробильно-сортировочный узел, но при дроблении образовывалось 15-20% кусочков до 20 мм, которые трудно было кому-нибудь сбыть, и которые по этой причине возвращались на печь, лопатами сбрасывались на ее колошник и заново переплавлялись.
Мой тогдашний начальник, начальник металлургической лаборатории ЦЗЛ А.А. Парфёнов, разработал и внедрил эффективный способ переработки этих кусочков. При разливке ковша с ферросилицием на разливочной машине эта мелочь дозировалась (подсыпалась с определённым расходом) под струю металла прямо в мульды в количестве, при котором она успевала оплавиться и составить со слитком одно целое. Этот способ дал возможность сократить расход электроэнергии, который раньше требовался для повторного расплавления мелочи в печи, и увеличить стойкость мульд. И всё шло хорошо, пока мы ферросилиций фракции 20-80 не стали поставлять на экспорт.
В начале поставок возникли разногласия с фирмой, анализирующей наш металл за рубежом, и нас обвинили в том, что у нас кремния в сплаве на самом деле на 2-3% меньше, чем мы указываем в документах. Мы с этим разобрались, но не сразу, а по получении тревожного сигнала было принято решение дробить для экспорта только металл, в котором не менее 45% кремния. В марке ФС-45 разрешается иметь содержание кремния от 42 до 47,5%, печным бригадам выгодно плавить металл с кремнием под верхним пределом марки, поэтому мы полагали, что проблем не будет – металл с кремнием 45% и выше будет передроблен и пойдёт на экспорт, а металл с содержанием ниже 45% будет прямо в слитках отправлен «по Союзу».
И началось непонятное. Пока экспортных заказов не было, т.е. металл не дробился, обе печи плавили ФС-45 с анализами выше 46%, поскольку, повторю, так выгоднее. Но как только начинали исполнять экспортный заказ, как по команде все бригады начинали плавить металл с содержанием кремния ниже 45%, который, напомню, не дробился и отправлялся только отечественным заводам. В причинах этакого патриотизма разбирался техотдел и вот что выяснил.
Если все бригады плавят ферросилиций для экспорта, то весь металл дробится, и фракция менее 20 мм отсевается. То есть выплавка как будто уменьшается на 15-20%, но эта мелочь тут же возвращается на разливочную машину и равномерно подсыпается во все следующие плавки, т.е. выплавка снова увеличивается, компенсируя потери при отсеве. Вроде всё в порядке и никто ничего не теряет, наоборот, все получают кое-какую премию за экспорт. Но тут же какой-то умник догадался, что если он будет плавить металл с низким содержанием кремния, то его плавки дробить не будут, но ему всё равно будут подсыпать мелочь от дроблённых плавок других бригад, т.е. те увеличат ему выплавку на 10-15% за счет металла, выплавленного его товарищами, что больше премии за экспорт. И пошло-поехало! Равнение – на худшего! Никто из рабочих и не пытался остановить рвача – все стали снижать кремний в ФС-45 в надежде, что и им в плавки чужого металла подсыпят.
Пример показывает, насколько ушлым бывает русский гегемон, когда появляется возможность что-либо урвать за счет общества. И этот пример - полное подтверждение вывода Энгельгардта о русском работнике: «если можно, то пустит лошадь на чужой луг или поле, точно так же, как вырубит чужой лес, если можно, увезет чужое сено, если можно, — все равно, помещичье или крестьянское, — точно так же, как и на чужой работе, если можно, не будет ничего делать, будет стараться свалить всю работу на товарища».
Энгельгардт дает жесткую оценку русским работникам, я к ней присоединяюсь, поэтому еще раз напомню, что речь идет о некоем среднем русском, массовом русском, а работников, примыкающим к крайним случаям (к которым относятся эгоисты до мерзости и идеалисты до крайности), эти оценки не относятся.
Что угадали
Есть еще два аспекта организации русских в трудовые коллективы, которые следует рассмотреть. Первый относится к случаю: «Зять, бросая камень в собаку, попал в тещу и подумал: «Тоже хорошо!»».
Энгельгардт описывает случаи, когда крестьяне и в те далекие 70-е девятнадцатого века вынуждены были создавать колхозы. Это случай, когда деревня была способна купить разорившееся имение помещика целиком. Разбить все поля и леса на нивки для каждого двора было уж явно нецелесообразно, особенно, если имение находилось далеко от деревни, разделить помещичий скот поровну тоже не получалось, волей-неволей надо было как-то организовываться для работы в этом хозяйстве сообща. Что обрабатывать, что сеять, что сажать и где косить – это проблем не было, это решали миром, это умели. Но поскольку доходы с имения делились поровну по дворам, то возникал вопрос, как обеспечить равный трудовой вклад каждого двора? Для этого требовалось иметь кого-то, кто проследил бы за исполнением каждым работником трудовой повинности. И крестьяне для этого нанимали управляющего своим имением и скотника. Заметьте, они не избирали этих лиц из своей среды, они их нанимали, причем, из как можно более дальних районов, чтобы указанные лица не имели никаких родственных связей в деревне.
В результате восстанавливалась добрая старая барщина: управляющий и скотник получали права помещика-крепостника, а крестьяне по отношению к ним становились крепостными. И теперь уже управляющий и скотник не только следили за тем, чтобы каждый крестьянин отработал ровно столько (по объему работ, а не по дням), сколько и остальные, но они могли еще и как-то специализировать труд. То есть, не гонять каждого крестьянина на все виды работ, а хорошего пахаря использовать в поле, а хорошего скотника – на скотном дворе. А доход от имения делился поровну между всеми членами трудового коллектива этой деревни.
Так вот, большевики, организуя колхозы, послали на село 25 тысяч рабочих, в основном коммунистов (потом, когда трудности с коллективизацией явно обозначились, заявления переселиться в село для организации колхозов подали около 60 тысяч рабочих и служащих). Разумеется, большевики имели в виду совершенно не то, что требовалось по русскому мировоззрению, но эти двадцатипятитысячники соответствовали главному требованию с точки зрения русского работника – они не имели родственных связей в деревнях и селах.
Однако, с точки зрения управления коллективом, справедливость руководителя стоит, все же, на втором месте, а на первом его хозяйская сметка – умение планировать, загадать. То, что на место председателя колхоза избран честный коммунист-рабочий, а не местный мерзавец-кулак, это было очень хорошо! Но ведь этот рабочий в вопросах сельского хозяйства был олухом, как Давыдов из «Поднятой целины», с удовольствием уплетавший щи с говядиной, даже не догадываясь, что казаки забивают быков, и Давыдову весной не на чем будет пахать.
Насколько эффективнее на месте председателя был настоящий хозяин, хорошо описал мой соавтор по книге «Отцы-командиры» А.З. Лебединцев. По его собственным детским воспоминаниям и рассказам его матери Александр Захарович сообщает, что еще до коллективизации молодежь их кубанской станицы выселилась на построенный хутор, так как из-за разросшегося населения станицы стало далеко ездить на поля. И когда началась коллективизация, то колхоз сначала был организован на их молодежном хуторе, «голодомор» колхоз пережил без потерь, мало этого, казаки станицы, еще не организовавшие колхоз, спасались от голода у своих родственников в их колхозе. Но нам интереснее председатель этого колхоза.
«Многое помнил из прежних ее (матери – Ю.М.) рассказов, но немало услышал интересного впервые, в том числе о девичестве и первых годах коллективизации. Она открыла мне секрет нашего бурного роста колхоза и источников финансирования под руководством нового председателя колхоза Шапетина. Прибыл он к нам, со станицы Сторожевой, что располагалась в десяти километрах южнее хутора. Он хорошо знал местные обычаи и казачий уклад жизни, хозяйственную деятельность и, самое главное, не имел в хуторе родственников, что наиболее благоприятно отражалось на его руководящей репутации. Был он молод, энергичен, знал повадки земляков. В 1932 году впервые построили детский садик и детясли. Это вызывалось крайней необходимостью, так как старушек-домоседок в хуторе просто не было. Все они остались со старшими сыновьями в станице. Матери председатель предложил место стряпухи в детсадике. Членов правления он подбирал по деловым качествам даже невзирая на неграмотность. Таким путем и она оказалась членом правления. Мне было очень интересно услышать от нее об источниках финансирования всех затрат на покупку динамо-машины, водной турбины, проводов, столбов, радиоприемника с усилительной аппаратурой. Ведь все это стоило денег, и немалых.
Мать улыбнулась и чистосердечно рассказала мне об источниках поступления денег. Приступая к строительству, Шапетин все это рассчитал заранее. Именно в том, наиболее голодном и трудном тридцать третьем он приобрел самое необходимое, расплачиваясь, как сейчас говорят, бартером. Более того, он велел откармливать отходами при детской кухне двух кабанов, которые не проходили по свиноферме, откормили и забили бычка, выходившего в хуторском стаде, а не на ферме. В те годы был замечательный медосбор, и на пасеке собрали бочку меда сверх плана. Все это было продано на рынке и пошло на покупку электро- и радиооборудования. Районное начальство было занято организацией МТС и ослабило контроль над ревизионной работой в колхозах. Припомнилось все это председателю позднее, когда были установлены «нормы «по выявлению «врагов» народа, «террористов», «оппортунистов» и прочих недоброжелателей. А тогда, когда впервые в сельской местности загорелась «лампочка Ильича», когда заговорило радио в хуторе, когда целиком вся бригада одновременно могла мыться в колхозной бане, когда все праздничные торжества и свадьбы начали проводиться в колхозном клубе, тогда это восхвалялось в газете как «Великий почин». В 1937 году это обернулось арестом председателя и «червонцем» в не столь отдаленных местах. Но он и там оказался нужным как организатор. Поэтому и выжил. Но в колхоз его не вернули, хотя колхозники очень жалели о нем и вспоминают и поныне. Вряд ли кто на хуторе помнил эти подробности так, как запомнила и рассказала мне моя неграмотная мать тридцать семь лет спустя».
Должен немножко прокомментировать. Что касается двух кабанов, выкормленных на отходах детской кухни, то это «лапша на уши» городскому жителю. Что касается «бартера», то это еще «лапша», смысла которой, возможно, и мать не понимала. Все эти кабаны, бычки и мед, весь этот «черный нал» - это только то, что шло на взятки людям, от которых зависела продажа оборудования этому колхозу, а взятки до 1937 года были крайне распространенным явлением. На покупку такого чрезвычайно дорогостоящего оборудования, как турбина и генератор, провода и электромоторы, да еще и такого оборудования, которое не спрячешь за сараем, для строительства таких, бросающихся в глаза сооружений, как баня и клуб, нужны были «белые» деньги, проведенные по бухгалтерским отчетам колхоза. И они, как видите, у колхоза были уже в 1933 году – году «разгара голодомора». И в этом же году у колхоза было зерно не только для хлебосдачи, не только на семена, но и для того, чтобы откармливать свиней, как на свиноферме, так и нелегально. А свиньи это конкуренты людей в еде, поскольку их откорм ведется ячменем или кукурузой - тем же, что ест и человек, и выращенным на тех же полях, на которых растет и хлеб.
Главный вывод, который можно сделать из этих примеров Лебединцева, понятен: хороший хозяин, кроме этого, независимый в своих решениях от кого-либо в самом коллективе, уже является безусловным фактором прогресса такого коллектива. Даже при наличии иных, неблагоприятных факторов.
(продолжение следует)
Ю.И. МУХИН
Н-да...
Совок в своём репертуаре: приписывает незнакомым людям свои собственные мысли и чувства.
Грешно смеяться над больными людьми!
"Совок в своём репертуаре:
"Совок в своём репертуаре: приписывает незнакомым людям свои собственные мысли и чувства."
А вы попробуйте объяснить по-другому, причём психологически достоверно, это и будет нормальная дискуссия, а так - просто тявк очередной шавки, их уже столько было, так что вы в хорошей компании.
Кстати, заметно, что вы не просто выбрали своим учителем Аспирина, но и научились у него многому.
Совку
и невестка полностью подчинялась свёкру и свекрови.
Патриархат - НЕРУССКАЯ традиция, эту вертикаль насадила РПЦ.
Вспомним того же Финиста Ясного Сокола (между прочим защитника Земли РусскойЪ),раз уж вспомнили иноземного Кая.
Там батюшка Настеньке не посмел отказать,когда она решила двинуть на поиски Финиста(хотя дочек держали строже ,чем невесток).
Зуб на Зуб , не Попа даёт.
Согласен, особенно если
Согласен, особенно если учесть такой "милый" обычай, как вывешивать простыню после первой брачной ночи. Неужели девка стала бы рисковать всей своей последующей жизнью в чужой семье за трёшку?
Энгельгард говорил не о девке, а уже о бабе - разные вещи.
Такие моменты заставляют сомневаться в достоверности и остальных сведений и выводов Энгельгарда. Невольно вспоминаются Зощенко и Ильф с Петровым. Если через 100 лет кто-то будет исследовать 1930-е годы по их книгам, представляю, какие выводы он сделает.
Это ерунда - Энгельгард был не пейсателем, а практиком, который изложил на бумаге свои выводы из практики. Разумеется, как и любые выоды они не охватывают все случаи из жизни.
Да не...
«Энгельгард говорил не о девке, а уже о бабе - разные вещи.»
О девках тоже. Но дело не в этом, а в том, что «асфальтовые крестьяне» и «мультисторики» выдумали себе Россию, которой не было, и сердятся, когда им рассказывают о реальной России, о реальных русских.
Грешно смеяться над больными людьми!
Геннадию (и не только)
"Это ерунда - Энгельгард был не пейсателем, а практиком, который изложил на бумаге свои выводы из практики. Разумеется, как и любые выоды они не охватывают все случаи из жизни."
Кажется, у меня созрели кое-какие мысли по всей этой ситуации. Письма Энгельгарда - ценнейший материал для анализа того времени, причём не только крестьян.
1. Я в шоке от того, до какой степени сгнил помещичий слой в РИ на тот момент, если ссыльный столичный профессор, т.е. либеральный интеллигент, ни хрена не знавший до этого о С/Х, очень быстро стал образцовым хозяином, хотя он всего лишь применил достаточно элементарные приёмы, основанные не на глубокой мудрости, а только на здравом смысле. О том, какой он "гигант ума", свидетельствует то, что он, ломавший голову, как объединить крестьян на совместный труд, не сумел это увидеть у себя под носом, хотя этот пример с покупкой помещичьего имения просто кричит о себе.
Т.е. эти выродки поневоле - помещики, которым царская власть позволила паразитировать и вырождаться, подарив земли с людьми, уже не только сами ни черта не делали, но даже не были способны контролировать своих управляющих. Ужасна та пирамида паразитов, сидевших на несчастном народе, и заедавших его жизнь. Русский народ удивительно отходчив, если потом не перебил всех до последнего человека.
2. Кажется, я понял, где собака порылась. Э-т пишет о разделах больших крестьянских семей со взрослыми семейными сыновьями как о зле, в котором виноваты тупые суки-бабы. Похоже, он в эти избы и не заходил, иначе бы понимал, что в этом теремке жить было уже просто невозможно из-за большого количества народа. Смоленщина, как я понимаю, нечерноземье, соответственно крестьяне жили бедно и не могли позволить нормальные дома с несколькими комнатами, была пара комнат и сени, ещё и топили по- чёрному, в избу зимой забирали телёнка, ну и как там было жить старику со старухой, их 5 сыновьям с жёнами и детьми. Понятно, что все сидели друг у друга на головах и надоедали друг другу до смерти. Т.е. разъезд был неминуем и необходим просто для выживания (я 10 лет жил в рабочем общежитии - это был ад), но при этом надо было попытаться уговорить людей не делить земельные наделы, а продолжать обрабатывать их сообща. Т.е. разделить быт, но не работу.
Вообще, все его рассказы о крестьянском быте напоминают байку и не выдерживают элементарную проверку здравым смыслом - например, как молоко для детей доили по очереди и 3 дня варили кашу. Интересно, как при той гигиене (т.е. отсутствии понятия о ней) можно было хранить молоко летом 3 дня, чтобы оно не скисло, ведь непастеризованное молоко просто сворачивается при попытке его закипятить на 3-й день, если не на второй. Одно слово - интеллигент, совесть и мозг нации.
3. Артели с принципом работать как все, не перерабатывая ни на волос. Мне кажется, это правило вынужденное и идёт из практики жизни на грани голодной смерти, а в РИ голод был всю дорогу. Крестьяне не офисный планктон, они очень тяжело работали с большим расходом калорий, не только на поле, но и в артелях, и если не было возможности возмещать эти потери нормальной пищей, то шло истощение, болезни, ранняя смерть, а смерть кормильца - часто гибель семьи. Поскольку ели все одинаково из общей миски, т.е. возмещали расход калорий одинаково, то и работать надо было одинаково, т.к. никакого социального страхования не было. Но когда в советское время была решена проблема с питанием, инвалидностью, оплатой больничных, пенсиями, то это крохоборство уже не требовалось, к тому же оно идёт против натуры русского человека. В артелях гробаров работу можно было разделить поровну без проблем, но уже у лесорубов будут проблемы, т.к. деревья разные, и время спила и трудоёмкость тоже может быть разной, и как при этом артельщик будет всё выравнивать, сам работая в полную силу, непонятно.
Мне кажется, один из способов соблюдения справедливости в наше время, если люди работают по-разному в силу разных психо-физических качеств - это разная продолжительность рабочего дня. Мы все знаем, что кассирши в супермаркетах работают с разной скоростью, у одной покупатели отлетают, а другая едва шевелится, было бы справедливо оплачивать их труд в зависимости от сумм проведённых покупок, либо устроить продолжительность рабочей смены по набитой сумме по всем чекам. Как человек, работающий намного быстрее других, и вообще очень шустрый в работе (так всегда про меня говорили), я знаю, что на на один и тот же объём работы тратится одна и та же энергия и идёт одна и та же усталость, делаешь ли ты её за 8 часов или за 4, поэтому было бы справедливо не заставлять других бегать в несвойственном им темпе, а отпускать человека по выполнении им нормы. И если это не понравится какой-то тупой уборщице, то это её проблемы, нам не стоит равняться на худших.
Опять голая теория...
«2. Кажется, я понял, где собака порылась. Э-т пишет о разделах больших крестьянских семей со взрослыми семейными сыновьями как о зле, в котором виноваты тупые суки-бабы. Похоже, он в эти избы и не заходил, иначе бы понимал, что в этом теремке жить было уже просто невозможно из-за большого количества народа. Смоленщина, как я понимаю, нечерноземье, соответственно крестьяне жили бедно и не могли позволить нормальные дома с несколькими комнатами, была пара комнат и сени, ещё и топили по- чёрному, в избу зимой забирали телёнка, ну и как там было жить старику со старухой, их 5 сыновьям с жёнами и детьми. Понятно, что все сидели друг у друга на головах и надоедали друг другу до смерти.»
Вообще-то общее хозяйство не предполагает общего жилья и сидения на головах. В больших семьях было несколько изб, где сыновья с жёнами и детьми и размещались вполне нормально. Двор был общий, поля-огороды и прочие хозяйственные заведения были общие, а жильё могло быть отдельным или почти отдельным.
Так что убеждение ложное.
«3. Артели с принципом работать как все, не перерабатывая ни на волос. Мне кажется, это правило вынужденное и идёт из практики жизни на грани голодной смерти, а в РИ голод был всю дорогу. Крестьяне не офисный планктон, они очень тяжело работали с большим расходом калорий, не только на поле, но и в артелях, и если не было возможности возмещать эти потери нормальной пищей, то шло истощение, болезни, ранняя смерть, а смерть кормильца - часто гибель семьи. Поскольку ели все одинаково из общей миски, т.е. возмещали расход калорий одинаково, то и работать надо было одинаково,..»
Человек не моторчик, у него и так разное «энергопотребление», в зависимости от конституции. Да и с питанием всё было не так плохо; если крестьянин в страду и тощал, то не потому, что есть было нечего, а потому, что есть некогда.
«... т.к. никакого социального страхования не было. Но когда в советское время была решена проблема с питанием, инвалидностью, оплатой больничных, пенсиями, то это крохоборство уже не требовалось, к тому же оно идёт против натуры русского человека.»
Так почему же никуда это «крохоборство» не делось? Почему и сейчас в бригадах русские люди стремятся и не отстать от всех, и вперёд сильно не убежать? Опять мимо.
«В артелях гробаров работу можно было разделить поровну без проблем, но уже у лесорубов будут проблемы, т.к. деревья разные, и время спила и трудоёмкость тоже может быть разной, и как при этом артельщик будет всё выравнивать, сам работая в полную силу, непонятно.»
Это во все времена легко решалось жребием.
Ну и с продолжительностью рабочего дня, зависящей от темпа работы, тоже не всё просто.
Грешно смеяться над больными людьми!
Крупнейшему практику и носителю истины в последней инстанции
"Вообще-то общее хозяйство не предполагает общего жилья и сидения на головах. В больших семьях было несколько изб, где сыновья с жёнами и детьми и размещались вполне нормально. Двор был общий, поля-огороды и прочие хозяйственные заведения были общие, а жильё могло быть отдельным или почти отдельным.
Так что убеждение ложное."
Ну да, крестьяне ведь по совместительству были ещё и помещиками и имели обширные усадьбы - стройся, не хочу.
"Девять десятых нaселения Российской империи состaвляли крестьяне. Хорошо, пусть не девять десятых, пусть 83 %, если вaм от этого легче. Из них три четверти - бедняки. Треть - безлошaдные. Земля не родит. Две трети детей умирaют во млaденчестве. Зимой в избе семья - полторa десяткa человек, теленок, козы, птицa, и все - дышaт! И книг про это великaя русскaя литерaтурa не остaвилa. Недосуг ей было, великой литерaтуре, онa рaссуждaлa о слезе ребенкa. Абстрaктной слезе.
А нaрод не плaкaл. Он пел. Нa севере былa колыбельнaя - подлиннaя!
Спи, усни,
Хоть сейчaс умри.
Тятькa с рaботы
гробок принесёт,
Мaмкa у печки
блинков нaпечёт." Е.Прудникова "Битва за хлеб"
А вот что пишет дореволюционный статистик:
"В качестве приложения полностью приведена книга
А.И. Шингарёва «Вымирающая деревня», вышедшая двумя изданиями в 1901 и 1907 гг. Шингарёв, будучи земским врачом, провёл статистико-медицинское исследование двух селений дважды. Впоследствии, приобретя известность в стране своей нашумевшей публикацией, он становится одним из лидеров кадетской партии. После февральской революции 1917 г. он оказался министром земледелия в правительствах князя Львова и Керенского. В качестве министра он выступал против передачи помещичьих земель крестьянам, отдавая приказы о расстреле тех из них, кто явочным порядком начал передел земли. Как всякий либерал, когда дело касалось крупной собственности, он напрочь забыл всё, что написал о вымирании миллионных масс.
Но факты есть факты, даже если земский врач, собравший и проанализировавший их, встал позднее на сторону эксплуататоров. Ознакомимся вкратце с этими материалами, вполне типичными для центральной России, как признало уже в то время большинство рецензентов исследования Шингарёва. Всё это рассказывает не социалист, а кадет - и всё это правда. Он свидетельствует о хроническом недоедании крестьян и даже прямом голоде. Он приводит убийственные факты об отсутствии каких- либо элементов гигиены в крестьянских избах, переполненных стариками, детьми, больными и здоровыми членами семьи вперемежку с телятами и поросятами. Подробная статистика широкого распространения туберкулёза, нервно-психических заболеваний, особенно у женщин, детской смертности от грязи, запущенности и простуды, распространённости сифилиса от детей до стариков, с которым никто практически не борется, - дорисовывает непри-глядную, страшную картину жизни в дореволюционной деревне.
Для дореволюционной деревни были характерны малоземелье крестьян с нищенским наделом, недостаток даже примитивного сельскохозяйственного инвентаря (сох, борон), непосильные налоги и подати, зверская эксплуатация крестьян помещиками и кулаками. Цифры говорят сами за себя. В 1902 г. помещики братья Веневитиновы владели 10 тыс. десятин, имея земли в 30 раз больше, чем 170 крестьянских семей НЖ и М. На крестьянский двор приходилось надельной земли 2 десятины. Прокормиться плодами этой земли было практически невозможно. «Немыслима сама жизнь человеческая на существующих крестьянских наделах», - писал Шингарёв
(с. 157). Крестьяне были вынуждены брать землю в аренду у помещиков на самых кабальных условиях - в 1901-1907 гг. арендная плата почти сравнялась со стоимостью валового урожая, так что крестьянину от урожая на арендованной земле оставалась лишь солома. Более трети дворов вообще не могли арендовать землю и попросту вымирали от голода и сопутствующих ему болезней. Голод гнал селян на поиски заработка вне деревни. В летнее время рабочий день доходил до 14-16 часов, а получал батрак 35-40 копеек в день. Другие крестьяне работали в местной каменоломне, принадлежавшей кулаку, часто гибли при обвалах, умирали от простудных заболеваний и силикоза.
Бедняцкие хозяйства составляли почти половину всех дворов. Они не были в состоянии платить по 3-4 рубля в год податей. За неплатёж налогов и податей староста и урядник уводили последнюю корову, вскрывали сундуки, изымая домотканные грубые холсты. Не брезговали даже убогой домашней утварью - горшками, самоварами,- продавая всё за бесценок.
Урожая, пусть и относительно хорошего, хватало лишь до марта. Даже в пасху большинство селян не пробовало белого хлеба. Больше половины населения не имели возможности купить самые необходимые продукты питания. Сеяли рожь и просо на узких земельных полосах. Овощи фактически не выращивались - ни капуста, ни огурцы, ни помидоры. Вот что писал Шингарёв о результатах подворного обхода: «Целый ряд дворов, не имеющих возможности купить капусты, огурцов, мяса, целые семьи - без молока в течение круглого года. Да разве это не было хроническое недоедание, не ужасная постоянная нищета, питающаяся ржаным хлебом, изредка кашей и опять-таки хлебом и больше ничем. Не могу здесь передать того тяжёлого впечатления, которое на меня произвёл опрос нескольких домохозяев, где не было даже капусты. Что мяса мало едят в деревне - для меня, родившегося и выросшего в деревне, это было давно известно, что есть семьи, лишённые молока, предполагалось известным уже a priori, но чтобы в крестьянской семье не было зимой кислой капусты, я уже никоим образом не ожидал. «Да как же вы щи варите?!» - невольно вырвался у меня наивный вопрос, так твёрдо я верил, что традиционные щи, хотя бы и без мяса, должны быть везде. «Щи,- ответил мне равнодушным голосом старый больной хозяин, - да мы их вот уже года полтора не хлебали»
Жилищные условия были ужасны. Теснота, скученность, отсутствие кроватей, повсеместное применение основной постельной принадлежности - соломы создавали невыносимое зловоние, смрад, сырость и духоту, в особенности зимой, когда в доме, кроме людей, зимовали и животные (куры, стельные коровы и телята, козы и овцы). «По-видимому, - горько иронизирует Шингарёв, - это был тот самый «русский дух», когда, как гласила русская поговорка, «хоть топор вешай» (с. 183). Шингарёв также вывел любопытный показатель благосостояния сельского населения по наличию вредных насекомых. Так тараканы имелись в 90,7% всех обследованных жилых помещениях, а клопы лишь в 15,5% всех изб. И там, где есть клопы, по большей части проживают относительно зажиточные хозяева. А в жилищах, где прозябали безземельные и бедные крестьяне, клопов вовсе не встречалось, «так как клоп до известной степени - аристократ и требует для себя большего комфорта, чем могут дать ему деревенские бедняки» (с.195). Но и таракан не со всякими условиями мог мириться и с трудом уживался с крайней бедностью. И наблюдательные крестьяне нередко говорили о какой-либо семье своих односельчан - бедняков: «Уж так-то бедно они живут, что и тараканов нет, кормить нечем» (с.195). Такой была дореволюционная деревня. Война привела к увеличению безлошадных хозяйств с 38% в 1913 г. до 47% в 1917 г." www.duel.ru/200509/
Всё ещё кипятитесь?
Пустословие и демагогия не спасут вас от тьмы невежества. Вот например:
«Ну да, крестьяне ведь по совместительству были ещё и помещиками и имели обширные усадьбы - стройся, не хочу.»
То есть, на делёжку (полное разделение, копирование общего хозяйства, со своими заборами, ригами, сараями, в нескольких экземплярах) усадеб хватало, а на лишнюю избу не хватало? Однако, логика!
Или ещё пример:
«Подробная статистика широкого распространения туберкулёза, нервно-психических заболеваний, особенно у женщин, детской смертности от грязи, запущенности и простуды, распространённости сифилиса от детей до стариков, с которым никто практически не борется, — дорисовывает неприглядную, страшную картину жизни в дореволюционной деревне.»
Не вы ли совсем недавно рассказывали о целомудренности и чистоте деревенской жизни? Получается, что окровавленные простыни одно, а сифилис другое?
Это уже каким-то болезненным «синдромом Совка» становится: публиковать многострочные полотенца текста, абсолютно не вникая в смысл написанного.
Так мы коммунизм не построим!
Грешно смеяться над больными людьми!
Ну да, коммунизм нам построят жЫдобольшевики, как всегда
"То есть, на делёжку (полное разделение, копирование общего хозяйства, со своими заборами, ригами, сараями, в нескольких экземплярах) усадеб хватало, а на лишнюю избу не хватало? Однако, логика!"
Дело в том, что они делились и строились не рядом в одной крестьянской "усадьбе", огороженной забором, а на краю деревни на свободном месте. Это место им выделялось не с расчётом будущих разделов, а ровно столько, сколько нужно одной семье на избу и дворовые постройки. Никто не загадывал на 30 лет вперёд, т.к. шансов дожить до патриарха большой семьи было немного. Я вам привёл описание реального быта крестьян, а вы высасываете из пальца предположения, т.е. демонстрируете не логику, а хуцпу, что, впрочем, неудивительно.
"«Подробная статистика широкого распространения туберкулёза, нервно-психических заболеваний, особенно у женщин, детской смертности от грязи, запущенности и простуды, распространённости сифилиса от детей до стариков, с которым никто практически не борется, — дорисовывает неприглядную, страшную картину жизни в дореволюционной деревне.»
"Не вы ли совсем недавно рассказывали о целомудренности и чистоте деревенской жизни? Получается, что окровавленные простыни одно, а сифилис другое?"
Там пропущено одно слово - БЫТОВОЙ, т.е. тот сифилис был вызван не врождённым распутством русских крестьян, а чудовищными условиями быта, неграмотностью и отсутствием элементарных знаний по гигиене. А вы что, решили, что русские гои с младенчества трахаются с кем попало, как бонобо?
Если все ели с одной посуды и спали вповалку на соломе из-за отсутствия отдельных спальных мест, то как можно было не заразиться, да ещё имея ослабленный иммунитет из-за постоянного недоедания и периодического голода. Те, кто вынужденно ходил на заработки в город, подхватывал там этот бытовой сифилис и нёс его домой.
Открою ещё одну страшную тайну - когда работаешь на износ по 14 часов в сутки, то становится не до секса, мечта одна - отдых и сон. И когда так тысячу лет из поколения в поколение, то вырабатывается достаточно спокойное отношение к сексу, он занимает далеко не первое место в жизни. Но вот у паразитов всё по-другому, они же так не устают, выпивая все соки у крестьян.
Кстати, ЮИ в этом цикле обошёл стороной ещё одну причину нищеты крестьян. Чтобы не быть голословным, приведу свидетельство очевидца Крестовского из работы ЮИМ:
"Но вернемся к обсуждению вопроса о том, что евреи, дескать, отвыкли от работы. Имеется в виду любая работа, а не только сельское хозяйство. Ведь где бы евреи ни жили, они не оставляют после себя культурных слоев. Когда археологи делают раскопки, они слой за слоем поднимают материальные свидетельства культурной деятельности живших в данном месте людей: осколки керамики и стекла, остатки тканей и кож, литые и кузнечные изделия. Но можно копать в гетто Испании или Голландии, в Варшаве или Минске хоть до центра Земли, и никаких культурных слоев от евреев обнаружено не будет. Среди них никогда не было ремесленников: не было еврейских гончаров и стеклодувов, кузнецов и литейщиков, ткачей или столяров. А это наводит на раздумья: а за счет чего они жили? Речь идет не о банкирах и ростовщиках: здесь все понятно. А за счет чего жили миллионы еврейского плебса? Не пахали, не ковали, не ткали – чем питались? Даже если плохо питались, то за счет чего или кого?
О ЕВРЕЙСКИХ ЗАНЯТИЯХ
Это не тайна, масса очевидцев описывает источник существования евреев вполне определенно – евреи в стране пребывания втискивались между производителями: навязывали себя в качестве торговых посредников между ремесленниками и крестьянами. Они всегда образовывали и составляли паразитический класс. Сегодня апологеты сионизма это яростно отрицают. Вальтер Лакер в своей монографии пишет: «Отдельные обвинения, предъявлявшиеся евреям, – такие, как массовая эксплуатация, – были смехотворны: в подавляющем большинстве евреи не имели ни гроша за душой. Евреи из Могилева, составлявшие 94% всего городского населения, не могли бы зарабатывать средства к жизни, эксплуатируя оставшиеся 6% населения города».
Лакеру – прежде чем это писать – следовало бы задуматься: если евреи ничего не производили и не имели гроша за душой, почему они не умерли с голоду? И при чем здесь «население города»? Да, в Могилеве 94% были евреями, но ведь 100% крестьян в округе были русскими и поляками, кузнецы Тулы и Новой Гуты на 100% были русскими и поляками, ткачи Лодзи и Иванова были поляками и русскими на те же 100%. Если уж быть точным, то в Могилевской губернии на 1911 г. проживали: русских – 86,1%, поляков – 1,3%, евреев – 12,1%. И евреи скупали дешевле у одних и продавали дороже другим. На это и жили. Бедно, мерзко, но отказываться от этой, по сути паразитической жизни не собирались. Причем ни о какой честности в этом посредничестве и говорить не приходится. Писатель Всеволод Владимирович Крестовский служил в уланском полку в конце XIX в. на западе России – в Белоруссии и Польше – и прекрасно описал манеры еврейских «услуг». Простите за длинную цитату из очерка «Базарный день в Свислочи».
«Каждый воскресный день в Свислочи с раннего утра подымается особенное движение. Жидки торопятся выслать своих „агэнтов“ на все выезды и ближайшие перекрестки дорог, ведущих к местечку. Это в некотором роде сторожевые посты „гандлового люду“. Но зачем такие посты нужны свислочскому люду гандловому? Нужны они затем, чтобы перенимать на дороге крестьян, доставляющих на базар свои сельские продукты. Везет себе белоголовый хлоп на своем возу „каранкову“, а то и целую „корцову“ бочку „оброку“ или „збожа“ и уже рассчитывает в уме своем предстоящие ему барыши, как вдруг на последнем перекрестке налетает на него с разных сторон ватага еврейских „агэнтов“. Хлоп моментально оглушен, озадачен и закидан десятками вопросов, летящих вперебой один другому: „А что везешь? А что продаешь? А сколько каранков? А чи запродал вже кому? А чи не запродал?“ Хлоп не знает, кому и что отвечать, а жидки между тем виснут к нему на задок, карабкаются на воз, лезут с боков и с переду, останавливают под уздцы лошаденку, тормошат ошалелого хлопа, запускают руки в овес или в жито, пробуют, смакуют, рассматривают, пересыпают с ладони на ладонь и при этом хают – непременно, во что бы то ни стало, хают рассматриваемый товар, а другие – кто половчее: да поувертливее – насильно суют хлопу в руку, в карман или за пазуху сермяжки кое-какие деньжонки, и не столько денег, сколько запросил хлоп, а сколько самим вздумалось по собственной своей оценке, которая, конечно, всегда клонится к явному ущербу хлопа, и если этот последний не окажет энергичного сопротивления с помощью своего громкого горла, горячего кнута и здоровых кулаков, то та партия жидкое, которой удалось, помимо остальных агентов, всунуть в руку продавца сколько-нибудь деньжонок, решительно овладевает и хлопом, и его збожем, и его возом.
…Составляется обычная стратегема следующего рода: прежде всего жидки торопятся сбросить на землю мешки с овсом или житом, лишь бы только скорей с возу, долой, дабы потом иметь ясное доказательство, что товар уже продан, на тот случай, если бы несговорчивый хлоп вздумал упираться и если бы какими-нибудь (впрочем, весьма трудными) судьбами удалось ему прибегнуть к помощи властей или постороннего люда. Последние случаи весьма редки, но прозорливый еврейчик всегда уж ради собственного спокойствия постарается оградить и обезопасить себя и свое дело со всех возможных сторон… Пока одни меряют, пересыпают да отсыпают, другие стараются разными приятными разговорами и расспросами отвлечь внимание хлопа от совершаемого дела, и этот маневр всегда почти удается им как нельзя лучше. Зерно умышленно просыпается из меры на землю и спешно подметается метлами в какой-нибудь укромный уголок, ибо просыпка этого рода в общий счет не идет, хотя, в конце концов, и составит собою несколько лишних гарнцев, дающих возможность к лишнему гешефту.
…Но вот перемерка да пересыпка окончена, оброк спешно убран в еврейские амбары, и хлоп, ощущая ничтожность насильно всунутого ему задатка, начинает требовать окончательного расчета; но евреи с крайним удивлением ответствуют, что деньги-де уже получены им сполна, что никаких более расчетов нет и что надо, дескать, Бога не бояться, требуя с них вторично уже полученную плату. При этом для окончательного ублагодушенья хлопа ему иногда подносится еще один келих водки; а буде хлоп упирается – то расправа с ним коротка: ворота настежь, оглобли поворочены и – в шею! Озадаченный, раздосадованный, разочарованный и огорченный хлоп посмотрит жалостно на доставшиеся ему скудные гроши, перекинет их раздумчиво с ладони на ладонь, почешет за спиною и, сообразив, что на такую ничтожную сумму не приобретешь ничего путного для своего хозяйства, махнет рукой и повернет до корчмы, где и спустит до конца всю свою злосчастную выручку».
Крестовский попрекает королевскую власть суверенной Польши, которая впустила в страну евреев:
«В равной же мере правительственная власть покровительствовала и евреям, которые после германских гонений, обретя здесь в некотором роде новую Палестину, переселялись в нее целыми тучами и, наконец, как саранча, покрыли собою весь громадный край. С захватом всей торговли и промышленности в еврейские руки рынки весьма скоро потеряли то благотворное значение для общества, какое они всегда имеют в государствах, органически и правильно развивающих из себя свои экономические силы и не подверженных таким паразитным, чужеродным наростам, каким в старой Польше было еврейство. Базарные площади облепились со всех сторон гостеприимными шинками, куда евреи всячески заманивали крестьян, приезжавших на торг, и где слабодушный хлоп нередко пропивал последнюю копейку, как и ныне пропивает ее. Базары сделались благодаря шинкам да корчмам притонами разгула, пьянства и нравственного растления.
Благосостояние крестьян чахло, гибло и пришло, наконец, к тому, что в настоящее время, когда крестьянин стал свободным землевладельцем, земля его, принадлежащая ему de jure, на самом-то деле принадлежит корчмарю-еврею, ибо нет почти такого крестьянина, который не состоял бы в неоплатном и вечном долгу этому корчмарю своей деревни. Евреи веками высасывали крестьянские пот и кровь, веками обогащались за счет хлопского труда и хозяйства. Такой порядок вещей давно уже породил в высшей степени напряжение, ненормальное состояние, продолжающееся и по сей день и отразившееся инерцией и вредом на все классы производителей. Довольно будет, если мы для более наглядного примера скажем, что в 1817 г. на 655 ярмарочных и торговых мест одной лишь Гродненской губернии было 14000 шинков и корчм, содержимых исключительно евреями, стало быть, более чем по 12 на каждое место! Четырнадцать тысяч кабаков в области, которая имеет всего лишь около 6000 разного рода поселений – местечек, деревень, усадеб, фольварков и т. п.!»
А теперь, используя очерк Крестовского, рассмотрим, чем заканчивается для русских и польских мастеровых подобная скупка евреями сельхозпродуктов у русских и польских крестьян. Крестовский об этом пишет, рисуя жизнь базара:
«Но более всего, по всевозможным направлениям, во все концы и во все стороны снуют и шныряют жиды, жиденята, и все куда-то и зачем-то торопятся, все хлопочут, ругаются, галдят и вообще высказывают самую юркую, лихорадочную деятельность. Они стараются теперь перекупить все то, чего не удалось им захватить в свои руки с бою на аванпостах. Но главные усилия братий израилевых направлены на дрова, на хлеб зерновой, на сено, т. е. на такие все предметы, на которые, в случае большого захвата оных в еврейские руки, можно будет тотчас же повысить цену по собственному своему произволу».
То, что Могилев и другие города на 94% состояли из евреев, означает, что всю торговлю они монопольно взяли в руки, ведь город – это место обмена товарами между промышленностью и сельским хозяйством. Следовательно, они по монопольно низким ценам скупали сельхозпродукты и промышленные товары и по монопольно высоким – продавали их. Заодно они скупали и местное царское начальство, которое должно было бы прекратить этот еврейский произвол. Надо ли удивляться, что, когда численность еврейского населения превысила 5 млн, человек (в 1897 г. – 5 215 800 человек), трудящийся люд Польши, Литвы, Белоруссии и Украины уже не способен был прокормить, кроме своих помещиков и царя, еще и такую прорву паразитов. Были и погромы.
«Еврейская газета» удивляется, что Александра II убили тогда еще полностью русские народовольцы, а громить стали евреев. Она бы еще больше удивилась, узнав, что те русские народовольцы одобрили эти погромы, заявив: «Народ громит евреев вовсе не как евреев, а как жидов, эксплуататоров народа». Учитывая такую позицию народовольцев, царское правительство при подавлении «еврейских погромов» убило 19 христиан, защищая жидов, которых оно считало евреями. Потом, когда народовольцы превратились в партию эсеров с еврейским ЦК, они погромы уже не одобряли…
«Еврейская газета» уверена, что евреи не занимались сельским хозяйством потому, что боялись еврейских погромов. В этом выводе причина нагло подменена следствием. Занимались бы евреи, как все остальные народы, производительным трудом, не было бы и погромов. Кроме того, мало кого в мире так громили, как русских. И монголы, и татары, и тевтонцы, и «несть им числа» на протяжении веков разоряли Россию, уводя земледельцев в полон. И ничего – хлеб сеять не разучились."
Диагноз подтверждён :(
Короче: вылечитесь — поговорим.
Грешно смеяться над больными людьми!
Продолжаем ликбез для мурзилок
"«3. Артели с принципом работать как все, не перерабатывая ни на волос. Мне кажется, это правило вынужденное и идёт из практики жизни на грани голодной смерти, а в РИ голод был всю дорогу. Крестьяне не офисный планктон, они очень тяжело работали с большим расходом калорий, не только на поле, но и в артелях, и если не было возможности возмещать эти потери нормальной пищей, то шло истощение, болезни, ранняя смерть, а смерть кормильца - часто гибель семьи. Поскольку ели все одинаково из общей миски, т.е. возмещали расход калорий одинаково, то и работать надо было одинаково,..»
"Человек не моторчик, у него и так разное «энергопотребление», в зависимости от конституции. Да и с питанием всё было не так плохо; если крестьянин в страду и тощал, то не потому, что есть было нечего, а потому, что есть некогда."
""Описaния крестьянских бюджетов, произведенные в 90-х годaх[17] в рaзных губерниях России, обнaружили порaзительное однообрaзие и скудость потребностей у крестьянского нaселения… Глaвной стaтьей рaсходa былa пищa, по преимуществу рaстительного хaрaктерa и собственного производствa. Онa поглощaлa до 80 % всей рaсходуемой деньгaми и нaтурой суммы. Нa одежду трaтилось 15 % бюджетa, причем опять рaсходуемые суммы в знaчительной мере состaвлялись из продуктов своего хозяйствa. Потребности высшего порядкa, рaсходы нa мебель, предметы комфортa, культуры и культa зaнимaли в бюджете крестьянинa ничтожное место, измеряемое 3 % общей суммы рaсходов. Знaчительнaя доля этих потребностей удовлетворялaсь опять или изделиями собственного производствa, или рaботой мелкого кустaрного, соединенного с земледелием ремеслa. Услугaми крупной промышленности крестьянство почти не пользовaлось. Все квaлифицировaнные потребности были, кроме того, крaйне непрочны в крестьянском быту. При мaлейшем сокрaщении ресурсов они исчезaли, уступaя место единственно рaзвитой, бесспорной и мaлосжимaемой у крестьянинa потребности в пище. Абсолютнaя суммa крестьянского рaсходного бюджетa тaкже был невеликa. В рaзных рaйонaх и при рaзных условиях в среднем получилaсь однa и тa же величинa - около 50 руб. нa душу в год. В эту ничтожную сумму должны были вмещaться все потребности, нaчинaя от пищи и кончaя книгaми, спиртными нaпиткaми и тaбaком"[18].
Не знаю, как ещё объяснять жертвам пьяного зачатья - крестьяне работали в основном за еду и на еду + подати. ЮИ привёл слова Энгельгарта, что после вычетов расходов на питание денежного заработка остаётся всего несколько рублей:
"Энгельгардта возмущало, к примеру, что эти петербургские умники вещали, что отсталость сельского хозяйства в России определяется высокой стоимостью труда. Как?! Энгельгардт приводит бюджет собственного батрака, у которого с вычетом на еду остается по году всего несколько рублей. Но если этого батрака уволить, то завтра тридцать человек запросятся на его место только потому, что у Энгельгардта батраки не голодали. Это высокая плата?"
РАСШИФРОВЫВАЮ для всех богоизбранных ненациков - это означает, что батрак целый год работал за еду + несколько рублей, фактически, он продлил свою жизнь на год, ведь на воле он бы не смог сам прокормиться.
Это означает, что ЕДА была понятием сакральным, определяющим жизнь и смерть. Поэтому в артелях был такой порядок - все ели из одной миски строго одинаковое количество ложек, на тяжёлых работах в суп нарезались одинаковые кусочки мяса, и только после команды старшОго "таскай по одному" едоки могли брать ложкой по одному кусочку мяса. Для членов артели было немыслимо съесть хоть на одну ложку больше других.
Исходя из этого порядка и понимая, что русские балансировали на грани голода всегда, я и сделал своё предположение, и уверен, что оно правильное. Просто тогда это было понятно всем, и даже не упоминалось. Ну а мне помогает моя нациковая генетическая память и русский менталитет. Уж простите, не повезло родиться аспирино-мурзилочной национальности, приходится пребывать в статусе гоя-животного.
"Так почему же никуда это «крохоборство» не делось? Почему и сейчас в бригадах русские люди стремятся и не отстать от всех, и вперёд сильно не убежать? Опять мимо."
А вы много работали в бригадах с русскими людьми, чтобы утверждать про наше крохоборство? Нормальным людям стыдно работать хуже других, но они ещё понимают, что не железные, и если каждый день "сильно убегать от других", то можно свалиться от усталости и этим подвести бригаду. И это -нормально и справедливо, когда за примерно одинаковый труд получают одинаковую зарплату.
"Это во все времена легко решалось жребием."
Угу, вон, у Мельникова артель день потеряла на эти жребии, но ведь это такой пустяк. Интересно, как это воплотить на практике - старшОй лазит по делянке, оценивает каждое дерево по трудоёмкости, а потом всех собирает и разыгрывает работу как в лотерею? И так каждый день. Самому ему работать некогда, но зато никому не обидно.
Уверен, на самом деле при формировании артели брали только тех, про кого знали, что он способен работать на совесть, не отлынивая, попасть в хорошую артель на заработок - это удача и привилегия, люди это ценили и хотели, чтобы их взяли и на следующий год, за долгий сезон в лесу рабочих дней много, деревья разные, и по теории вероятности если сегодня тебе попались деревья чуть труднее для работы, то завтра может быть наоборот.
"Ну и с продолжительностью рабочего дня, зависящей от темпа работы, тоже не всё просто."
Конечно непросто, ведь надо ломать мозги, чтобы разработать параметры оценки и количество смен, так, чтобы не страдало общее дело, а зачем это управленцу, когда можно взять дубину и материть всех и каждого - легко и просто, да и негатив домой уже не понесёшь, когда выорешься на подчинённых. Милое дело.
Н-да...
Что-то у вас мозги совсем скисли. Точно не построим...
Смысл разговоры разговаривать появится только после выздоровления пациента. А пока — полный покой.
Грешно смеяться над больными людьми!
Лучшему ученику Аспирина
"Что-то у вас мозги совсем скисли. Точно не построим...
Смысл разговоры разговаривать появится только после выздоровления пациента. А пока — полный покой."
Ну да, виноград совершенно зелёный, аж смотреть на него противно.
А Энгельгардт где-то писал
А Энгельгардт где-то писал про девушек?!
речь идет о женщинах замужних, чьи мужья где-то далеко или о вдовах, которых в те времена было немало.
Tolik Efimov
думаю, образ русских женщин
Что же у вас в голове одни образы, с реальными общаться не приходилось?.
Зуб на Зуб , не Попа даёт.
Ну не с ножницами и молотком
Ну не с ножницами и молотком мне общаться? и что вы можете знать о реальности, если прячитесь за дурацкими картинками, стесняясь показать свой образ?
...стесняясь показать свой
Толик, а как это вообще связанно? Или ваша jpg чем то принципиально отличается от остальных? Это такие как вы принимают всё сказанное по первому каналу за чистую монету?
Макаров, а какая взаимосвязь
Макаров, а какая взаимосвязь между моей фоткой и первым каналом?
"Толик, а как это вообще связанно?"
так, что это отличительная черта сетевых хулиганов, прятаться под дурацкими никами и картинками.
не устраивает молоток
Серп и молот вас тоже не устраивал
Герб СССР и аватарка, что
Герб СССР и аватарка, что общего?
Макаров, а какая взаимосвязь
Скудоумие- это бич современног ообщества. Аргументы о том, что это ваша фотка- только ваше написанное слово и аналог- новости первого канала, только по этому каналу всё в рашке ХОРОШО и аргумент- только СЛОВО первого канала! И ВСЁ!!!! Понимаешь? А для меня э то просто jpg ничуть не лучше какой нибудь другой картинки.
Руки прочь от Толика
Руки прочь от Толика. Толик один из немногих нормальных людей на сайте Мухина.
"Скудоумие- это бич
"Скудоумие- это бич современног ообщества"
Да, Макаров, скудоумие-ваша отличительная черта.
"Аргументы о том, что это ваша фотка- только ваше написанное слово и аналог- новости первого канала, только по этому каналу всё в рашке ХОРОШО и аргумент- только СЛОВО первого канала! И ВСЁ!!!!"
Ваши аналогии - это предел мысли человеческой, так как вы поступают евреи, проводя аналогию такого типа:
Гитлер - фашист, не любил евреев, значит все кто не любит евреев - фашисты.
так как вы поступают
Это всё, что ты выудил в своей черепушке? А как мыслят Толики? "Я разместил на аватарке какую то физиономию- значит моё слово вернее!" ТЫ феерический Толик!
Да я вас не заставляю
Да я вас не заставляю смотреть на мою "физиономию", смотритесь в зеркало.
Толик
Ты видимо недопонял меня. Я ничег оне имею против того, что ты в аватар себе запилил изображение кого то человека, но я был против, когда ты начал это за какой то ПЛЮС выдавать. То, что стоит в аватарке (лицо или яблоко) НИКАК не может на что то влиять и тем боеле уж это не может как то "прибавлять веса" твоим словам.
1.Энгельгардт так и не смог
1.Энгельгардт так и не смог предложить проект этой артели, и единственным так сяк приемлемым вариантом такой артели он видел большую семью с многими сыновьями и с отцом-хозяином во главе. Но такие семьи, к его разочарованию, на его же глазах разваливались и нищали. И размышляя над причинами, он, так или иначе, указывает на женщин, как на причину развала этих семейных артелей.....
---------
Ошибается Энгельгардт .Тут дело не только в женщине но и в мужчине.Точнее в женском и мужском начале. Открываем википедию.
Кулак (крестьянин)http://ru.wikipedia.org/wiki/%CA%F3%EB%E0%EA_(%EA%F0%E5%F1%F2%FC%FF%ED%E8%ED)
Еще в 1870-е А. Н. Энгельгардт, исследующий русское крестьянство, писал:
«... настоящий кулак ни земли, ни хозяйства, ни труда не любит, этот любит только деньги... Все у кулака держится не на хозяйстве, не на труде, а на капитале, на который он торгует, который раздает в долг под проценты. Его кумир деньги, о приумножении которых он только и думает. Капитал ему достался по наследству, добыт неизвестно какими, но какими-то нечистыми средствами....
---------
Капитал ему достался по наследству, добыт неизвестно какими, но какими-то нечистыми средствами.Какими же средствами? Читаем там же.
<В дореволюционной российской деревне «кулаком» чаще всего называли зажиточного крестьянина, получившего достаток на «закабалении» своих односельчан и державшего весь «мир» (сельскую общину) «в кулаке» (в зависимости от себя).>
-------
То есть кулаком становился сын зажиточного крестьянина, закабалившего односельчан, и пустившего их по миру.По наследству ,как сын.
Единственный приемлемый вариант Энгельгардта порождает кулака.
2.Что же произошло дальше с крестьянскими общинами с бабской доминантой?Когда пришла советская власть они первые вступили в колхозы,по причине слабой мужской составляющей.
3.Нынешняя Россия,она на какой тип деревни похожа,с женской доминантой или мужской? Принадлежность к Родине,которая родила-женская доминанта.Если к Отечеству,то мужской.
Каша в голове
Энгельгард писал о семейной, но артели, крестьянском хозяйстве.
Гость тащит в эти же рассуждения же кулака, и обвиняет социалиста во всех грехах.
Грешно смеяться над больными людьми!
Социалисты они ,того,разными
Социалисты они ,того,разными бывают.Чел.считающий,во главе семьи должен стоять отец- хозяин со своими сыновьями может быть только национал -социалистом и никем более.
В Латвии,где я родился и проживаю,так же думает каждый национально мыслящий латыш.А именно:Латвия это их Отечество и быть гражданином может быть только соотечественник.Так вот сейм избранный детьми отечества разоряет свою туземную общину ничуть не хуже чем российский кулак свою сельскую общину.
Как и российский кулак они патриоты своей отцовской вотчины.
Как и кулак они получили что имеют по наследству от отца-отечества.
Как и кулак-нечестным путём.
Как и кулак они наращивают своё богатство доводя общественное до упадка.
Случайное совпадение? Нет,тут общая закономерность.Общая причина и следствие этой причины.
Кстати.Как вам ,в Великую ОТЕЧЕСТВЕННУЮ войну Родина- мать звала к борьбе с немецким Фатерландом.Между кем и кем была то война?Может между Родиной и Отечеством? Между агрессивной сильной мужской доминантой ,сильной своим мужским разумом и дисциплиной с одной стороны и чувственной,эмоциональной, импульсивной ,безжалостной т.е с сильной женской доминантой с другой стороны? А в толковых словарях пишут что это одно и тоже понятие.Т.е. Родина это отечество а отечество-родина.
-----.
Гость-негость.Не надо мне напоминать.Всегда помню что я везде гость.
Отправить комментарий