17 сентября прошло очередное заседание Бюро Национальной Ассамблеи и опять, на мой взгляд, с очень, мягко скажем, скромным результатом – Бюро снова не сумело выработать вопроса для решения всей Ассамблеей, и причина опять была в позиции Лимонова. Обсуждать с ним что-либо конструктивное очень трудно – в нем не чувствуется ответственности за судьбу того, что поставила себе целью Ассамблея, ответственности за судьбу самой Ассамблеи. Лимонову как бы «по барабану», что будет со стоящими перед нами целями, и он просто не слушает никаких доводов. Ему говорят про то, что в проекте решения речь идет о пренебрежении Кремлем народа России, а он повторяет и повторяет, что когда-то при царе Горохе нацболы приняли лозунг о Свободе Южной Осетии и Абхазии и поэтому никакого осуждения Кремля нацболы не допустят, чтобы не изменить своим принципам. Ты ему про Фому, а он тебе про Ерему…

В результате Бюро было вынуждено отдать проект решения по войне с Грузией на самовыдвижение, то есть, это решение будет поставлено на голосование после выдвижения его 20 депутатами. Сам Лимонов поставил в повестку дня вопрос о стратегии и тактике Ассамблеи, говорил по этому вопросу долго, говорил «вообще», и говорил то, что остальные уже выучили наизусть. Во-первых, снова потребовал объявить депутатов Госдумы незаконными потому, что их народ избирал с нарушениями закона, а депутатов Ассамблеи, которых народ никак не избирал, назвать законными депутатами народа.

Во-вторых, опять мы выслушали длинные и уже донельзя нудные рассуждения о «тактике и стратегии Лимонова» - о создании множество «вьетнамов неповиновения», как завещал Лимонову Че Гевара, и как учит его теория конфликтов. Но Лимонов опять не предложил ничего конкретного. Более того, он уже убрал из своей риторики даже ту примитивную конкретику, о которой говорил раньше: «В двух столицах и в регионах советы Национальной ассамблеи будут энергично проводить серийные, как серии боксерских ударов, акции ненасильственного неповиновения и сопротивления: марши, митинги, пикеты, забастовки», - видимо поняв глупость предложения. Ну, какие забастовки будут проводить депутаты с целью неповиновения – в Ассамблее не работать? Тогда кому это будет неповиновение – властям или Ассамблее?

Однако появился и новый аспект – Лимонов обвинил остальных членов Совета в том, что он уже три месяца назад разработал стратегию, а Совет до сих пор не разработал план ее реализации. Но начнем, все же, с первого требования – объявить себя депутатами. С позиции остальных депутатов, это предложение является дичайшим идиотизмом, что в деликатной форме было высказано Лимонову еще 17 мая, было высказано и теперь. Не помогло! Более того, на лицо, как будто, припадок шизофрении. Лимонов уже надоел постоянным упоминанием, что как только Национальная Ассамблея объявит себя действительными депутатами народа, то всех депутатов Ассамблеи тут же арестуют. А как же тогда теория конфликтов и «восемьдесят семь вьетнамов, как говорил Че Гевара»? Как эти вьетнамы из тюрьмы создавать? Чего Лимонов действительно хочет?

Думаю, что тут все просто. Нужно учитывать, что Лимонов точно знает, что его решение не будет принято, то есть, ему на самом деле глубоко плевать на то, объявит Ассамблея себя депутатами народа ли нет, – ему главное поставить свое предложение на голосование, более того, ему и надо, чтобы мы проголосовали против. После этого он будет делать себе пиар самого революционного революционера, которому в Ассамблее не дают развернуться трусливые либералы, левые и патриотами. Все будут в дерьме, а Лимонов - на коне в белом фраке! Других осмысленных мотивов поступков Лимонова я не вижу: Лимонов собирается использовать депутатов Ассамблеи во имя славы себя, любимого.

Полагаю, что долг депутатов Ассамблее помочь Лимонову в этом – чем нам может помешать, что Лимонов в чьих-то наивных глазах будет самым героическим революционером? Но прежде, чем предложить способ того, как помочь Лимонову, хочу отвлечься на сугубо теоретические вопросы подобных конфликтов. В этом году у меня вышла книга «Законы власти и управления людьми», в которой я разбираю то, что и сказано в названии. Я из этой книги дам один пример решения конфликта, аналогичного тому, который создал Лимонов, но сначала несколько слов в общем. Все знают, что клин клином вышибают, но все ли понимают, что это означает в случаях человеческих отношений?

Если вам нужно урезонить, скажем, идиота, то бесполезно делать это логикой или здравым смыслом. Идиот от этого будет чувствовать себя пупом земли и его разопрет от самомнения. На идиотизм полезно отвечать еще большим идиотизмом – это помогает. Не взывайте к совести наглеца – ему полезна еще большая наглость.

Теперь пример из упомянутой книги. Мне повезло работать в Северо-Восточном Казахстане под начальством директора «от бога» - Семена Ароновича Донского. Был такой случай. Донской в 1982 году приехал на наш, ужасно плохо работающий завод, и возглавил нас. Решая проблемы завода, он быстро наступил в Москве на очень многие мозоли, и кое-какому начальству в Москве стали грозить выговора и снятия с должности. Начальник нашего главка, спасая московское начальство, привез к нам на завод комиссию ученых. Привез для того, чтобы потом их выводами козырять: дескать, наука подтверждает, что плохая работа завода это не вина главка и министерства, а результат плохой работы самих работников завода. Ученые день или два ходили по заводу, насобирали, само собой, миллион разных очевидных замечаний, после чего нас собрали в кабинете директора на оглашение научного вердикта.

Встал какой-то кандидат наук, по-моему из Харькова, и начал читать перечень замечаний, банальных до тошноты, о которых и на заводе все, разумеется, знали, и в цехах. А в то время проблема была в том, что цех подготовки шихты № 2 (ЦПШ-2) был не способен снабдить цеха № 1 и № 6 шихтой в плановом объеме. Ну, и «науку» понесло: там - то сломано, там - то не работает, там - прогулов много, там - рабочие на рабочих местах спят и т.д. и т.п. Дальше выводы: необеспеченность плавильных цехов шихтой объясняется низкой трудовой и технологической дисциплиной. И наглые рекомендации заводу: крепить трудовую и производственную дисциплину. (А то мы без тебя, ученого дурака, этого не знали?! Ты бы сказал, как ее укрепить, не имея к этому средств?) Докладчик с победным видом сел, чувствуя, как удачно он «перевел стрелки» с министерства на завод. Зашелестели своими бумагами остальные члены комиссии, в свою очередь готовые рассказать неизвестную нам новость про необходимость укрепления трудовой и производственной дисциплины. Но тут взял слово Донской.

Вообще-то, повторю, такие «разборы полетов» для нас не были в диковинку, и по опыту работы с прежним директором завода Топильским, который с помощью главка как раз и завалил работу завода, я предполагал, что от Донского последует что-то в духе Топильского. Топильский при таких разборках обычно тут же присоединял свое мнение к мнению комиссии и начальства, и начинал говорить, что вот он тоже каждый день требует от начальников цехов крепить дисциплину, а они не крепят. Он требует и требует, а мы не крепим и не крепим! Ну, вот что ему, директору, такому же умному, как начальство и комиссия, с нами делать?!

Однако Донской, с одной стороны, покраснев, а это подсказывало, что он разозлился, с другой стороны, каким-то нарочито спокойным и ласковым тоном вдруг спрашивает докладчика.

- А сколько вы в Харькове получаете?

- 350 рублей, - замявшись и не понимая, к чему этот вопрос, ответил ученый.

- Переезжайте к нам, я вас назначу начальником ЦПШ-2, гарантирую заработок в два раза выше и трехкомнатную квартиру в течение месяца. Вы укрепите трудовую и технологическую дисциплину в этом цехе, а мы поучимся у вас, как это делать.

Предложение было исключительно наглым, поскольку сам Донской имел оклад 360 рублей, с казахским коэффициентом – 450. Более того, Донской на самом деле никогда бы не вверил 400 человек работников цеха болтуну.

Мы опешили от неожиданности, а у бедного ученого челюсть отпала, ведь предложение последовало абсолютно серьезно и 700 рублей в месяц в СССР были такими деньгами, от которых не отказывался никто, тем более тот, кто зарабатывал 350. До ученого, надо сказать, мигом дошло, чем болтовня отличается от работы, - он начал юлить и объяснять, что не может принять это предложение. И тут Донской совершенно демонстративно поскучнел и выразил на лице крайнюю степень презрения: о чем говорить с болтуном, который за свои слова не отвечает? Перевел взгляд на очередного члена комиссии – что у вас?

Тот понял, что и ему после доклада последует предложение, от которого трудно отказаться, поэтому запихнул свои бумаги в папку и стал от себя невнятно мямлить, что положение очень сложное, что так сразу сказать нельзя, что надо думать и т.д. За ним в том же духе высказались и остальные – о крепеже дисциплины они боялись упоминать, а ввиду такого поведения членов комиссии и начальник главка вынужден был «спустить вопрос на тормозах».

Теперь от теории вернусь к нашим проблемам.

Бюро не смогло убедить Лимонова не позориться с постановкой этого дурацкого вопроса на голосование Ассамблеи и сдалось, предложив Лимонову ставить этот вопрос самовыдвижением, что обрадовало лимоновцев. Я предлагаю существенно увеличить им эту радость. Лимонов хочет показать себя отчаянным революционером? Ну, и давайте поможем ему спеть эту песню безумству своей храбрости, жалко нам, что ли?

Поскольку Лимонов обвиняет Совет, что мы за столько месяцев не придумали, как реализовать его гениальную стратегию ненасильственного неповиновения власти, при которой народ, как ставит задачу Лимонов, «морально был бы на нашей стороне», то я, застыдившись, такой план придумал и ставлю его на голосование депутатам Ассамблеи. Вот этот план, и основан он на руководящих указаниях Э. Лимонова, на жалостливости русского народа и моральном сочувствии народа к пострадавшим, а также на необходимости достижения наивысшей эффективности нашей борьбы путем разделения нашего труда.

1. Поручить депутатам-сторонникам Э. Лимонова под личным руководством Э. Лимонова организовать по всей стране ненасильственное неподчинение установленным кремлевским режимом правилам дорожного движения, для чего:
- повесив на грудь табличку «Требуем свободных выборов с участием всех политических сил!», депутатам-лимоновцам надлежит сигать поперек проезжей части улиц с оживленным движением на красный свет;
- вызывать к месту акции журналистов, телевидение, широко оповещать о них немоторизованное население;
- внимательно следить за тем, как сильно расшатывается кремлевский режим от этого ненасильственного неподчинения ему;
- ненасильственно неподчиняться кремлевскому режиму до последнего депутата-лимоновца или до полного расшатывания кремлевского режима.
2. Поручить остальным депутатам Национальной Ассамблеи заняться осуществлением целей Ассамблеи, принятых в Декларации, кроме этого:
- собирать деньги для продуктовых передач депутатам-лимоновцам в больницы, тюрьмы и на возложение венков;
- заказать сочинение песни о безумстве храбрости депутатов-лимоновцев;
- вечно помнить безумство их храбрости.

Лимонов требует, чтобы Мухин стал идиотом, объявив себя депутатом народа, не имея для этого никаких оснований. А Мухин требует, чтобы Лимонов подтвердил свой идиотизм, сигая через улицу на красный свет. Паритет соблюден!

Этот план необходимо поставить на голосование депутатам Ассамблеи одновременно (в одном пакете) с предложением лимоновцев объявить депутатов Ассамблеи депутатами народа. Предложение лимоновцев, естественно, не пройдет, а вот мой план будет принят уже хотя бы потому, что за него проголосуют наши безумно храбрые лимоновцы, и мы за него проголосуем.

Для постановки этого моего предложения на голосование требуется поддержка 20 депутатов, но я хочу собрать больше голосов, поэтому прошу депутатов Ассамблеи сообщить оргкомиссии о поддержке следующего моего предложения:

«В случае, если депутаты-лимоновцы поставят на голосование вопрос об объявлении депутатов Национальной Ассамблеи народными депутатами, одновременно поставить на голосование и разработанный Ю. Мухиным план по осуществлению Национальной Ассамблеей стратегии и тактики Эдуарда Лимонова».