Непреодолимый ратоборецВозникает вопрос – как Александр I, не любивший и не доверявший Кутузову, мог назначить его на эту должность и терпеть? На это существует ответ самого царя, он писал сестре, что «противился» назначению Кутузова, но вынужден был уступить напору общественного мнения и «остановить свой выбор на том, на кого указывал общий глас».
А что это был за общий глас? Явно это был не крестьянский голос, опроса общественного мнения тогда вообще не существовало. Так к кому вынужден был прислушиваться царь? Ответ один: к окружавшему его высшему дворянству. А где были представители этого дворянства во время войны, чтобы судить об искусстве того или иного полководца?
Вот маленький штришок из воспоминаний Ермолова. Они, вместе с Беннингсеном, прискакали к Кутузову, расположившемуся в городе Ельне, чтобы доложить, что Наполеон ушел из Смоленска. «Выслушавши доклад мой, он предложил генералу Беннингсену завтракать с собою, и, положивши на тарелку котлету, с обыкновенною приветливостию подал мне ее и вместе рюмку вина. С ними отправился я к окошку, ибо по тесноте негде было посадить меня». Оцените ситуацию: в столовой наверняка лучшего дома в Ельне не нашлось места для начальника штаба 1-й армии. Кто же там сидел, что Кутузов не соблаговолил согнать их, чтобы дать позавтракать вернувшимся с фронта четвертому в действующих войсках (по занимаемой должности) генералу?
Там сидел «общий глас» - толпа сановной знати, в званиях генералов, - тащившийся за армией с целью получения орденов и обозначения своего участия в войне. И называлась эта толпа «свитой Главнокомандующего». Пошлет Кутузов такого свитского генерала раз в месяц: «Езжайте, голубчик, к Дохтурову, скажите, чтобы тот не медлил!». Вернется этот герой из войск – Кутузов представляет его царю к ордену. И этот «общий глас», бесстрашно воюющий в штабе Кутузова до обеда с голодом, а после обеда со сном, в благодарность за такую службу писал в Петербург и своей многочисленной и сановной родне по всей России о том, какой выдающийся полководец князь Кутузов! И вся эта сановная толпа создавала Кутузову такую рекламу, которой не в силах был противостоять и царь.
Царь вращался и общался с людьми своего двора – с «высшим светом». А этот высший свет состоял не просто из дворян, он состоял из родовитых дворян – многочисленных потомков русских князей и бояр, предки которых когда-то в древние времена отличались на службе древним князьям. К описываемым событиям эти родовитые потомки были чистыми паразитами, лень и отсутствие способностей практически не поставляли из их среды выдающихся людей России (таковые были, но в процентах от всей родовитой знати, их было мизерное количество). Однако монархия, основанная на родовитости самого монарха, да, могла приближать и возвышать любого человека, но монархия не могла себя окружать ими – двор монарха обязан был состоять из знати. И эта знать, не имея никаких способностей, получала чины, оправдать которые на поле боя не могла.
(Вот, казалось бы, к концу династии Романовых в армии уже был демократизм, тем не менее, родовитая знать по статистике и на 1904 год, продвигалась по службе (мирного времени) на три года опережая обычных дворян. Продвигалась, благодаря протекции свой родни, окружавшей престол).
В романе Л. Толстого описывается, с каким восторгом московская знать принимала Багратиона, в то же время Толстому (и московской знати) был абсолютно безразличен Барклай де Толли. А ведь они с Багратионом как бы равны: оба сыновья бедных дворян-иностранцев, принявших русское подданство, оба одинаково отличались в войнах, мало этого, царь скептически относился к Багратиону, полностью доверяя Барклаю.
Русская знать не любила немцев? А как она могла их не любить? Скажем, род Толстых гордился тем, что ведет свою родословную от немца, поступившего на службу к Василию Темному. Этот немец был основателем рода не только Толстых, но и Дурново, и князей Васильчиковых. Да, что Толстые? А сам царь? Императорский дом еще имел название «Романовых», а династия Романовых к тому времени уже была Гольштейн-Готторп-Романовской. Но, даже без этого немецкого добавления, основатель династии Михаил Романов был по женской линии потомком Ивана Грозного, а по мужской был потомком Андрея Кобылы, боярина московского князя Ивана Калиты. А этот Андрей Кобыла был выходцем из Пруссии.
Не в немцах дело, а в том, что князь Багратион был своим – он был потомком грузинских царей, он даже нищий и без чинов был бы своим в кругу московской знати – он сам был знатью, а Барклай де Толли был мелкопородным дворянином. Вот, к примеру, Кутузов приближает к себе Коновницына. Просто так? Нет, свой род Коновницыны ведут от того же Андрея Кобылы, что и Романовы, Коновницыны это родственники царя. А зятья Кутузова? Двое из рода Хитрово – потомки Эду-хана, выехавшего из Золотой орды и принявшего крещение. Еще один зять – князь Кудашев, потомок татарского князя Кудаша, крестившегося и тоже ставшего боярином. Вопрос, а почему знать так легко брала дочерей Кутузова в жены? Так ведь и сам Голенищев-Кутузов был представителем родовитой знати, ведя свой род от немецкого рыцаря, поступившего на службу в дружину еще Александра Невского!
Вот вдумайтесь в эпизод, когда Кутузов плюется в гонца от Ермолова. Чем этот поступок мог быть вызван? А представьте себе обстановку. Сидят светлейший князь, кушают в окружении такого же родовитого генералитета свой свиты. Приезжает какой-то там Орлов-Денисов, род которого мало, что из казаков, так и известен стал только в конце XVIII века. Приезжает этот казачишка с упреком от Ермолова, какого-то мелкопородного дворянина. И этот казачок им, ведущим свои роды от бояр, окольничих и думских дьяков великих князей XIII века, говорит предерзостные слова! Как это терпеть?
Кроме того, как сбросить со счетов то, что эта знать убила отца Александра I? Тут хочешь-не хочешь, но если ты не Петр I, то трудно не прислушаться к «общему гласу».
И еще об одном моменте. Родовитая знать была «общим гласом» для царя во всех вопросах. А ведь историки и литераторы того периода очень хотели получить от царя награду за свои труды. Ну, и как они должны были описывать войну 1812 года и роль в ней Кутузова и Беннингсена, чтобы понравиться «общему гласу»?
Кстати, Кутузов 16 ноября 1812 года все же выпер Беннингсена из армии, однако, в 1813 году Беннингсен снова в строю. Он командует Польской армией, разбил маршала Сен-Сира около Дрездена, принимал участие в Лейпцигской битве, за которую стал графом, затем войсками своей армии последовательно обложил и взял Торгау, Виттенберг, Магдебург и Гамбург. Награждён орденом Св. Георгия 1-й степени. Фактически был награжден всеми высшими военными наградами России, отпущен в отставку в 1818 году в возрасте 73 лет, из которых прослужил России 45.
Приходилось читать мнение, что Кутузов, дескать, великий дипломат, и он специально дал уйти Наполеону из России, чтобы, дескать, в Европе было некое равновесие государств. На самом деле то, что Наполеону дали уйти из России, привело еще к двум годам войны, причем, в Европе. Следствием стало обесценивание рубля, поскольку серебра в России традиционно не хватало, а на содержание армии, численностью в 175 тысяч человек, нужна была звонкая монета в больших количествах. Но это не главное, главное то, что в последовавшей войне 1813-1814 годов потери русских войск оцениваются не менее, чем в 60 тысяч человек. Кстати, в битве под Лейпцигом погиб и зять Кутузова князь Кудашев. А с точки зрения дипломатии… Если бы Наполеон был пленен в России, то Россия была бы единственным государством, которое определяло бы условия мира в Европе со всеми вытекающими из этих условий выгодами для России.
Кроме этого, да, армия Наполеона должна была зимой идти по разоренной Смоленской дороге. Но ведь армия Кутузова двигалась за армией Наполеона по этой же дороге. Не могу подтвердить более надежными источниками, но есть сведения, что выйдя из Тарутинского лагеря в числе 130 тысяч человек, армия Кутузова дошла до границ России в числе 27 тысяч человек.
Ну, и закончу повествование о славном полководце Кутузове последней цитатой из Ермолова, касающейся окончания 1812 года, когда французы были полностью изгнаны из России, а главная квартира Кутузова была в Вильно: «Приехал государь, и в ознаменование признательности своей за великие услуги светлейшего князя Кутузова возложил на него орден Святого Георгия 1-го класса. Во множестве рассыпаны награды по его представлениям, не всегда беспристрастным, весьма часто без малейшего разбора. Вскоре составился двор и с ним неразлучные интриги; поле обширное, на котором известный хитростию Кутузов, всегда первенствующий, непреодолимый ратоборец!».
Брать на себя!
Так можно ли было отстоять Москву в 1812 году?
Судя по настроению армии – солдат и офицеров, - судя по настроению ядра генералов, только что выдержавших Бородинскую битву, отстоять можно было. Но с таким главнокомандующим, как Кутузов, этого делать не следовало. Ведь и главнокомандующий обязан вносить свою долю в победу – свой интеллект, свою волю. Кутузов этого не имел. К сожалению, не имел этого и царь.
Видимо и Александра I навсегда перепугал Аустерлиц, и он начал бояться командовать войсками лично, все надеясь найти кого-то, кто бы это сделал лучше его. Благо, и окружавшая его знать тоже не верила в полководческие способности царя, и тоже надеялась на генералов. Александру I, по словам Пушкина, «плешивому щеголю и врагу труда» не хватало ни ума, ни мужества Петра I.
Я писал, что генералы поверили бы в своего начальника в случае, если бы он был исключительно самоотверженным. А кому еще быть более самоотверженным, нежели понимающему свою миссию царю? Под Полтавой Петр I воодушевлял войска: «Воины! Вот пришел час, который решит судьбу отечества. И так не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за Государство, Петру врученное… А о Петре ведайте, что ему жизнь его не дорога, только бы жила Россия». Но, боясь Карла XII и того, как бы не повторился нарвский конфуз, вводит в боевое построение войск отряды, которые в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. получат название заградительных. Сзади боевой линии своих войск он выстраивает линию солдат и казаков и дает им приказ: «Я приказываю вам стрелять во всякого, кто бежать будет, и даже убить меня самого, если я буду столь малодушен, что стану ретироваться от неприятеля».
Петр на месте Александра сам бы возглавил войска при Бородино (а скорее – при Колочском монастыре), как это он сделал под Полтавой. И если бы Александр, имел ум и волю Петра и возглавил 1-ю и 2-ю Западные армии, он, своим авторитетом, пресек бы все интриги между генералами, в присутствии царя их поведение стало бы совсем другим. Больше всех заинтересованный в победе, царь бы выслушивал всех, ища рациональное зерно в любом совете своих генералов. Но для этого царю надо было быть не красочной куклой на коне, не декорацией к батальной картине, а действительно самому вникать во все подробности и нюансы предстоящей битвы.
(Кстати, как выглядит кукла царя в роли главнокомандующего, Россия увидела, скорее всего, даже не в Александре I, а в Первую мировую войну, когда перепуганная знать заставила «святого» Николая II стать главнокомандующим).
И если бы при Бородино разгромить Наполеона не удалось, то у стен Москвы Александр I сам бы принял решение защищать первопрестольную или сжечь ее.
А если Александр был совершенно не способен к военному делу?
Такого не бывает. Помянутый немецкий военный теоретик Клаузевиц оптимистично утверждал: «Военное дело простое и вполне доступно здравому уму человека». Правда, потом добавлял: «Но воевать сложно». Тем не менее, военное дело действительно простое, но тяжелое по ответственности. В плане этого вопроса вспоминается разговор будущего маршала Голованова со Сталиным, назначившего Голованова, тогда рядового летчика, командующим авиацией дальнего действия. Не успев исполнить какое-то задание Сталина, Голованов, оправдываясь, заявил:
«- Что вы от меня хотите? Я простой летчик!
- А я простой бакинский пропагандист», - ответил ему Сталин.
Ну, а Александр I был простой русский царь. Поэтому, не имея надежного генерала, которому царь мог бы вверить армию, Александр обязан был сам ее возглавить, как это сделал Сталин.
Думаю, что Сталин не вникал в подробности командования войсками Кутузовым – не до того было, думаю, что Сталин ценил Кутузова по конечному результату его командования. Кроме этого, шла тяжелейшая война с немцами, которая требовала не исторических изысков, а пропаганды прорусской и антинемецкой. И советская пропаганда добавила своей рекламы Кутузову к его царской рекламе. А в то время Александр I, крайне скептически относясь к Кутузову, обязан был делать ему рекламу, чтобы не подрывать веру войск в Кутузова, и делал ему рекламу непомерными наградами, как впоследствии и Сталин делал точно таким же способом рекламу советским маршалам, скажем, тому же Жукову.
Интересно, что современники Кутузова, как в армии, так и в более широком обществе, победу в войне 1812 года с именем Кутузова не связывали. Вот уже помянутый Пушкин, критикуя заслуги Александра I в победе над Наполеоном, в 10-й главе «Евгения Онегина» (не законченной и не опубликованной) пишет:
«Властитель слабый и лукавый,
Плешивый щеголь, враг труда,
Нечаянно пригретый славой,
Над нами царствовал тогда.
Его мы очень смирным знали,
Когда не наши повара
Орла двуглавого щипали
У Бонапартова шатра.
Гроза двенадцатого года
Настала — кто тут нам помог?
Остервенение народа,
Барклай, зима иль русский бог?
Но бог помог — стал ропот ниже,
И скоро силою вещей
Мы очутилися в Париже,
А русский царь главой царей».
Как видите, Барклай де Толли есть, а где великий полководец Кутузов?
Послесловие
Повторю, есть ИСТОРИЯ – объективные знания о прошлом, и есть ПРОПАГАНДА – те знания, которые полезны обществу или правящему в обществе режиму. Отсюда понятно, что потребности истории в истине и потребности пропаганды могут сильно не совпадать. Сходу осуждать пропаганду во лжи или тенденциозности нельзя, поскольку во время войны пропаганда – это всегда главный род войск, а в некоторых войнах и основной.
Однако, пропаганда хороша и необходима только в самой войне – в этот момент она конструктивна, поскольку позволяет государству защититься, но когда после войны пропаганде придают статус истории, то последствием этой пропаганды будет деструктивный самообман и непрерывные ошибки в настоящем. Или, если сказать о том же, но другими словами, при организации обороны своей страны от внешнего врага и при оценке силы этого врага, нужны факты, а не легенды. И если мы имеем вместо истории пропаганду, то можем основываться совершенно не том, что нам нужно было бы для своей обороны иметь в первую очередь.
Эта серия статей о генералах. Совершенно очевидно, что во время войны пропаганда требует безмерно возвеличивать полководческие таланты своих, скажем, русских полководцев, и беззастенчиво унижать способности полководцев врага, скажем, немцев. Почему? Потому, что неверие войск в своих полководцев и страх перед полководцами врага, имеет последствием, в зависимости от масштаба войны, тысячи и миллионы убитых своих же солдат, и поражение в войне.
Однако после войны потребности истории требуют возвеличивать тех, кто действительно отличился полководческим талантом и героизмом, и унижать дураков, трусов и предателей среди полководцев. Почему? Потому, что пропагандистская слава полководцу создается по велению начальства, а подвиг полководца – его собственными умом и мужеством. И любой стране нужны только те генералы, кто собираются приобрести свою славу исключительно подвигом своего ума и мужества, а не лизоблюдством. Если историческую истину не восстанавливать, то армию неумолимо заполнят лизоблюды, бесполезные для страны и опасные для армии.
Чтобы было понятно, о чем разговор, приведу пару примеров.
По плану нападения на СССР «Барбаросса» основной удар немцев следовал из района Белоруссии через Смоленск на Москву. С взятием Москвы, крупнейшего железнодорожного узла, европейская часть Советского Союза разрывалась на отдельные части, что по мнению Гитлера и означало конец войны – СССР оказался бы не способным к дальнейшему сопротивлению. Однако, прорыв к Москве возможен был только в случае, если на севере и на юге, немецкие войска разгромят советские армии. В центре, из-за предательства командующего в этом месте советскими войсками генерала Павлова, у немцев все шло по плану, они взяли Смоленск и вышли на прямую к линию Москве, а сил защитить Москву у СССР пока не было. Но Гитлер продолжать наступление в центре не мог потому, что на юге и севере план «Барбаросса» не был исполнен. Советские войска здесь отступали, но не были разгромлены. Следовательно, сорвали план «Барбаросса» командующие войсками на юге и севере – Буденный и Ворошилов. Казалось бы, должна история отдать им за это должное?
Скажем, 14 июля 1941 года Ворошилов четырьмя дивизиями под городом Сольцы начинает операцию по окружению немецкого танкового корпуса под командованием Манштейна, немцы еле вырываются, оставляя в наших руках тылы и штабы. В начале августа, посланная Манштейну в помощь дивизия СС «Мертвая голова» была разбита, потеряла две трети своего состава и сведена в один полк. Но под давлением немцев Ворошилов отводит войска к Ленинграду, он защитил город от захвата, но был не в состоянии защитить от блокады. Тем не менее, Гитлер понял, что Ленинград он у Ворошилова не возьмет, поэтому «6 сентября 1941 года Гитлер своим приказом (Weisung № 35) останавливает наступление группы войск «Север» на Ленинград, уже достигших пригородов города, и отдаёт приказание фельдмаршалу Леебу отдать все танки Гепнера и значительное число войск для того, чтобы «как можно быстрее» начать наступление на Москву». Таким образом, с 6 сентября число и сила немецких войск под Ленинградом значительно уменьшается. Через неделю, 13 сентября в Ленинград приезжает Жуков, с приказом прорвать блокаду Ленинграда. Прорвать блокаду не смог, хотя и положил десятки тысяч советских солдат в своих бездарных попытках выполнить полученный приказ.
А что об этом говорится в нашей «истории»? А в «истории» Жуков стал великим полководцем за то, что не дал немцам штурмом взять Ленинград, который немцы и не собирались штурмовать. А Ворошилов? А о Ворошилове практически у всех историков и литераторов можно прочесть нечто подобное: «10 июля 1941 г. был назначен главнокомандующим Северо-Западного направления. Однако здесь обнаружилась полная несостоятельность его как руководителя в современной войне».
Что получилось? Бездарность, оказавшая в мирное время услуги Хрущеву, стала великим полководцем потому, что Хрущев заказывал историкам не историю, а пропаганду. Соответственно, нормальный полководец был низведен историками до уровня дурака.
Подумайте, какое поведение отечественным генералам мы задаем такой «историей»? С риском для жизни во время войны напрягать свой интеллект на решение полководческих задач или в мирное время оказывать некие услуги различным хрущевым и их окружению?
Народу, на шее которого сидят эти генералы, нужны такие полководцы?
Еще пример, который до сих пор у многих еще перед глазами. После Великой Отечественной войны, повторю, пропаганда не была заменена историей, и все генералы той войны вне зависимости от совершенных ими подвигов стали безусловными «героями» и «великими полководцами». Это сильно помогло СССР? Каких генералов Советский Союз стал иметь к своему концу? Мы увидели их - тех, которые, не колеблясь, предали присягу, данную советскому народу. И не только спокойно смотрели на развал страны, целостность которой они присягали сохранять, но и активно участвовали в этом развале собственной страны и последовавшем грабеже ее остатков. Какому народу нужны такие генералы – идущие в армию не для защиты своего народа, не для исполнения данной народу присяги, а для корыстного услужения начальству?
А если бы советский народ после войны, к примеру, узнал, что командующий Западным Особым военным округом Павлов в 1941 году показал на заседании военного трибунала, что до войны Начальник Генштаба Красной Армии Мерецков своим друзьям в генеральской среде постоянно указывал на «неизбежность поражения Красной Армии в предстоящей войне с немцами». И убеждал Мерецков в этом коллег не для того, чтобы обдумать, как не допустить поражения, нет! Мерецков убеждал коллег, что «в случае нападения их на Советский Союз и победы германской армии, хуже нам от этого не будет».
Председатель военного трибунала Ульрих не поверил и переспросил Павлова: «Такой разговор у вас с Мерецковым был?
Павлов. Да, такой разговор происходил у меня ним в январе месяце 1940 года в Райволе.
Ульрих. Кому это «нам хуже не будет»?
Павлов. Я понял его, что мне и ему.
Ульрих. Вы соглашались с ним?
Павлов. Я не возражал ему, так как этот разговор происходил во время выпивки. В этом я виноват».
Но ведь Мерецков считался в послевоенном СССР героем и выдающимся полководцем! Так, что же мы удивляемся, что генералы СССР образца 1991 года (за редким исключением, только подчеркнувшим правило) дружно согласились, что им и при американцах во главе остатков СССР хуже не будет? Какая им разница, какому начальнику зад лизать? Это же проще и безопаснее того подвига, которого от них ждал народ, подвига, который они обязались исполнить в присяге, и за обещание которого, советский народ их содержал.
И началось подобная подмена истории пропагандой не вчера. Возможно, такое всегда было, но, по моему мнению, особо такая подмена расцвела после войны 1812 года.
Так, что в итоге?
В итоге лучше всего знать правду, какой бы она ни была.
Как ни странно, но у многих существует устойчивое мнение, что историческая ложь нас, ныне живущих, прославляет, дескать, возвеличивать предков это очень патриотично.
Это дикое заблуждение, во-первых, потому, что нам есть, кем гордиться, и без липовых героев. Однако, по причинам, показанным выше, когда начинают прославлять липовых, о настоящих героях забывают. Поверьте, это так.
Во-вторых, надо поменьше прятаться за предков, поскольку мы сами скоро ими будем, а нас могут прославить не дела наших предков, а только и исключительно наши собственные дела.
***
Да, почетная судьба солдата – пасть в бою за свое Отечество. Да, враг хитер и коварен, и солдат может пасть в бою из-за ошибки своего генерала. Это уже плохо, но допустить такое можно. Но нельзя допускать, чтобы солдат был убит из-за трусости, тупости, лени или разгильдяйства своих генералов.
Сегодня у нас нет войны, а есть мерзость на месте государства. России не нужна реклама ее продажных генералов, а нужна истина, в том числе и историческая, чтобы понимать, что делать во имя будущей России – как в генеральской среде отделять зерна от плевел, и что делать во время войны, чтобы генеральская мерзость не губила своих же солдат.
Ю.И. МУХИН
