И грянула битва Статья в Википедии сообщает: «В 5:30 утра 26 августа более 100 французских орудий начали артиллерийский обстрел позиций левого фланга. Одновременно с началом обстрела на центр русской позиции, село Бородино, под прикрытием утреннего тумана в отвлекающую атаку двинулась дивизия генерала Дельзона из корпуса вице-короля Италии Евгения Богарнэ. Село оборонял гвардейский Егерский полк под командованием полковника Бистрома. Около получаса егеря отбивались от 4х-кратно превосходящего противника, однако под угрозой обхода с фланга вынуждены были отступить за реку Колочу. Вслед за ними переправился и 106-й линейный полк французов. Командующий 1-й Западной армией Барклай де Толли направил на помощь 1-й, 19-й и 40-й егерские полки, которые контратаковали французов, сбросили их в Колочу и сожгли мост через реку. В результате этого боя французский 106-й полк понёс тяжёлые потери».
А Ермолов исправляет в этой красивой версии: «В баталионе на аванпостах до того была велика беспечность, что многие нижние чины спали, снявши мундиры. Прочих баталионов в равной степени была неосторожность, но немного менее беспорядков». То есть, гвардейские егеря проспали атаку и удрали на правый берег в подштанниках, после этого плацдарм закончился, не начавшись. Надо думать, к великой радости Кутузова, поскольку теперь было хорошее оправдание тому, почему он не мог проявить инициативу, ударом по тылам Наполеона, – не стало плацдарма.
Однако проявить инициативу все же пришлось. Шло время, а левый фланг дрался и не сдавался, поводов дать команду удирать всей армии, у Кутузова все не было и не было, и было понятно, что невозможно будет найти объяснений для царя, почему вся кавалерия армии простояла без дела всю битву. И в полдень Кутузов направляет кавалерийский корпус Уварова (2500 всадников) и 8 полков казаков Платова на левый берег Колочи без определенных задач. Форсировать Колочу пришлось днем, на виду неприятельских разъездов и пикетов. Французская пехота и артиллерия, естественно, изготовились, и атаки нашей кавалерии, само собой, окончилась только ее собственными потерями.
Интересно, что впоследствии историки восхвалили этот полководческий подвиг Кутузова и приписали ему то, что французы, дескать, на 2 часа прекратили атаки левого фланга. Но французы начали атаковать в 5 утра, им обед и отдых надо было дать? А что касается подвига передышки от французских атак, то сам Кутузов в то время этот заведомо обреченный на неудачу рейд кавалерии за свой подвиг выдать не догадался.Мало этого, Платов и Уваров, пожалуй, единственные из генералов, которые участвовали в боях Бородинской битвы, не были представлены Кутузовым за это к наградам.
Немного отвлекусь на подробности. Уваров в рапорте о сражении на имя Барклая де Толли сообщает подробности атаки – то, что ему пришлось переходить Колочу в виду противника, а атаковать из оврага снизу вверх, что он взял было два орудия, но из-за этого же оврага не мог их перевезти и вынужден был бросить, то есть, дает подробности боя. А вот Платов написал короткий рапорт прямо на имя Кутузова (выделено мною): «В бывшем 26 числа прошлого августа месяца, при селе Бородине, генеральном с неприятелем сражении, находился я, по приказанию Вашей Светлости с казачьими полками на правом фланге, и каково происходило действие против неприятельской левого фланга, Вашей Светлости по личному присутствию вашему известно…». Это когда Кутузов, все сражение просидевший в штабе, присутствовал при атаке казаков левого фланга французов? И далее Платов в рапорте просит наградить его генералов и полковников. Казаки народ наглый, что в определенных случаях является их достоинством. Но, все же, тут какая-то наглость, основанная на уверенности, что Кутузов ее проглотит. Что там происходило? Платов отказался посылать своих казаков на верную смерть, и это было согласовано с Кутузовым? Трудно сказать.
Теперь об артиллерии.
Линия фронта русских войск строилась так. По всей линии были выстроены батареи. Сегодня батареями называются подразделения артиллерии, а тогда артиллерия делилась на взводы, роты и бригады, а батареями называлась укрепленная огневая позиция для артиллерии, и эта позиция могла заниматься разным количеством орудий. Правый фланг (1-я Западная армия Барклая де Толли) был укреплен семью батареями, левый фланг (2-я Западная армия Багратиона) – двумя укреплениями (батареей Раевского и Багратионовыми флешами). Перед батареями в 50 метрах боевыми линиями выстраивались батальоны пехотного прикрытия, от этого прикрытия впереди высылалась цепь стрелков. Сразу за батареями был резерв этого прикрытия. Первая линия войск уже в батальонных колоннах выстраивалась позади батарей и в промежутках между ними, примерно в 100 метрах от линии батарей. Артиллерия этих войск стояла открыто в боевых порядках полков. Примерно в километре от первой линии находилась вторая линия войск, тоже со своей артиллерией. Уже эта линия своей артиллерией в отражении атак участвовать никак не могла из-за дальности своего расположения от противника. Примерно в 300 метрах за второй линией войск находились соединения и части резерва.
Таким образом, в войсках 1-й армии находилось 222 орудия, но из-за такого построения трудно сказать, сколько из них непосредственно участвовало в отражении французских атак. Известно только, что на 7 батареях находилось в общей сложности 69 орудий из 222.
В войсках 2-й армии находилось 106 орудий, из них на батарее Раевского 18 и на Багратионовых флешах 40 орудий, да у Семеновского ручья еще 18 орудий. То есть, из-за малости сил, Багратион почти всю свою артиллерию поставил в батарейную линию. То есть, по плану Кутузова, весь удар практически всей армии Наполеона должны были принять на себя всего 106 орудий из 624 имевшихся в распоряжении Кутузова. Мало этого, на момент главного удара у Кутузова в резерве находилось 300 (по другим данным даже 390) орудий, причем, то ли все они, то ли их большая часть, находились в достаточно глубоком тылу у деревни Псарево, примерно в 5км от Багратионовских флешей. Примечательно место сосредоточения резерва артиллерии было тем, что оно находилось на дороге, через 2 км заканчивающейся развилкой с новой Смоленской дорогой, то есть, резерв артиллерии стоял в готовности к бегству.
И то, что французы сразу же не смяли 2-ю армию, скорее всего, объясняется тем, что Беннингсен втайне от Кутузова утром перевел 3-й корпус Тучкова «из засады» к левому флангу, а этот корпус, поставленный Кутузовым прикрывать предполагаемое отступление, имел 98 стволов артиллерии. (Сравните: вся вторая армия Багратиона имела 106 орудий, а 3-й корпус Тучкова – 98!). Конечно, строить батареи было уже поздно, но, все же, какая-то часть орудий Тучкова приняла участие в отражении уже первых атак французов.
И ведь все понимали (и Кутузов тоже!), что Наполеон будет атаковать колоннами, и что главное - нанести ему непоправимый урон своей артиллерией. Кутайсов накануне боя дал приказ артиллеристам: «Подтвердить от меня во всех ротах, чтобы они с позиций не снимались, пока неприятель не сядет верхом на пушки. Сказать командирам и всем офицерам, что отважно держась на самом близком картечном выстреле, можно только достигнуть того, что неприятелю не уступить ни шагу нашей позиции. Артиллерия должна жертвовать собою; пусть возьмут вас с орудиями, но последний картечный выстрел выпустите в упор, и батарея, которая таким образом будет взята, нанесет неприятелю вред, вполне искупающий потерю орудий».
Артиллерийский окоп по фронту занимал 4 метра, орудия одно от другого располагали в 6 метрах по фронту (чтобы расчеты слышали команды офицеров), при такой плотности, на фронте 2-й армии можно было без труда в одну линию выставить все 624 орудия. Так почему Багратиону дали всего 106?!
Как понять такую расстановку артиллерии «блестящим тактиком» Кутузовым?
Да, конечно, потом артиллерию из резерва брали, но много ли от этого было толку? По правилам и уставам, наконец, по здравому смыслу, артиллерия в обороне должна была стрелять только по пехоте и кавалерии противника, если те атаковали. Стрелять именно по ним потому, что именно пехота и кавалерия в такой момент наиболее угрожали своим войскам. А если свои войска сами атаковали, то артиллерия обязана была стрелять по артиллерии противника, поскольку его артиллерия в данный момент наиболее угрожала своим войскам.
А под Бородино получилось так. Из-за слабости артиллерийского прикрытия, французы громили и захватывали позиции русских войск, русские войска откатывались, оставляя раненных и пушки. Тут подвозили нашу резервную артиллерию, она открывала огонь по французам, батальоны шли в контратаку, отбивали у французов позиции, но ведь потери уже было не вернуть! И такое использование артиллерии было при огромном ее количестве в распоряжении Кутузова, ведь, 96 орудий из числа резерва, в том числе гвардейская артиллерийская бригада, так и не сделали по французам ни единого выстрела.
Через 5 часа боя, когда уже выбыл из строя смертельно раненый командующий 2-й армией Багратион, Кутузов посылает начальника штаба 1-й армии Ермолова узнать, что происходит на Багратионовых флешах. Ермолов пишет: «…ожидал я встретить большие затруднения, и чтобы не появиться вполне бесполезным, предложил начальнику артиллерии 1-й армии графу Кутайсову назначить в распоряжение мое три конноартиллерийские роты с полковником Никитиным, известным отличной своей храбростию. Во весь карьер неслись роты из резерва, и Никитин уже при мне за приказанием». То есть, Ермолов из резерва, приписанного к 1-й армии, взял с собою «на всякий случай» 36 орудий! Оцените это количество, исходя из того, что у Багратиона, еще раз повторю, к началу боя их было всего 106 - на все случаи!
Еще момент. Нужно отдать должное царю, Аракчееву и Барклаю де Толли, готовившим Россию к войне 1812 года, но ни в одном воспоминании нет даже упоминания о какой-либо нехватке боеприпасов в ходе всей той войны. Чего-чего, а их хватало. Тогда как понять, что Багратионовы флеши французы захватили, когда у орудий этих укреплений кончились боеприпасы и они замолчали, и батарею Раевского французы захватили потому, что ее орудия замолчали из-за нехватки боеприпасов? Когда Ермолов ее отбил, то, как он пишет в своем рапорте, нашел на позициях переколотую прислугу орудий и всего два картечных снаряда на 18 орудий. Почему не завезли с запасом и не завозили туда артиллерийские заряды и снаряды во время боя?
Что в итоге?
В итоге получается, что Кутузов:
- выбрал поле боя с тактической точки зрения не подходившее для нанесения поражения противнику, но очень удобное для отвода большей части армии;
- на направлении главного удара французов заведомо оставил слабые силы;
- половину артиллерии вывел в резерв, расположив резерв в месте, удобном для отступления;
- не предусмотрел ничего для активных действий против французов;
- на старой Смоленской дороге поставил мощный заслон с явной целью не дать французам помешать отступлению.
Как это объяснить?
У меня такая версия. Кутузов не верил в то, что сможет разгромить Наполеона такой армией, какой он ее видел. Возможно, в его памяти свежи были воспоминания об Аустерлице, когда русские солдаты толпами бежали и сдавались в плен. Он не верил в свои способности победить Наполеона, считал, что если ввяжется с Наполеоном в настоящий бой, то вся армия будет разгромлена. А Кутузов был одержим мыслью «спасти армию», и этим оказать услугу Отечеству, возглавляемому неразумным царем, требующим дать Наполеону генеральное сражение.
Все пошло не по плану
Но для отвода армии и дальнейшего отступления нужен был повод, таким поводом мог быть только разгром части армии. Вот Кутузов под этот разгром и подставил Багратиона, не дав тому нужного количества войск и артиллерии. Думаю, что он полагал, что Наполеон в несколько часов сомнет 2-ю армию, та, как и под Аустерлицем, побежит и начнет сдаваться, тогда он начнет выводить с правого фланга войска на новую Смоленскую дорогу, а Тучков на старой Смоленской дороге не даст французам опередить и остановить отводимые Кутузовым остатки армии. Кутузов при этом отводил бы две трети армии, а с учетом того, что какая-то часть 2-й армии могла и спастись, то и больше. Терял бы 100-150 стволов артиллерии, но основная ее масса была бы цела.
Не исключаю, что может быть и какая-то иная версия, непротиворечиво объясняющая перечисленные выше факты, у меня такой версии нет. Моя версия – за победу французов над русскими под Бородино боролись два полководца – Наполеон и Кутузов. Но даже при этом, французы не победили. Почему? Потому, что русская армия категорически не хотела терпеть поражение.
Русская армия стала качественно иной, хотя сама об этом пока и не знала. До сих пор был страх перед силой французов, но оставление русской армией своих сел и городов, арьергардные бои и Смоленское сражение вызывали и вызывали сомнение – а надо ли французов уж так бояться? Эти сомнения требовали своего разрешения, и Бородино их разрешило.
Но сначала технические подробности.
Еще до сражения события начали разворачиваться либо совершенно без Кутузова (перевод Беннингсеном корпуса Тучкова к Багратионовским флешам) либо так, что Кутузов просто вынужден был принимать решения на продолжение сражения, поскольку тот момент, после которого он мог бы дать приказ на отступление, так и не наступил. А командовать он был обязан.
2-я армия дралась самоотверженно, несла огромные потери, но не признавала себя побежденной. Да, были моменты, когда ее войска бежали, но солдаты не бросали оружия и бежали до рубежа, на котором их останавливали командиры и требовали построиться и открыть огонь. Генералы 2-й армии в гуще боя: смертельную рану получает командир третьего корпуса генерал-лейтенант Тучков 1-й, во время штыковой атаки гибнет его младший брат генерал-майор Тучков 4-й, наконец, смертельно ранен Багратион.
Но может в данном случае интересно поведение генералов 1-й армии. Начальник штаба этой армии Ермолов по просьбе Кутузова едет узнать, что происходит у Багратионовских флешей, в это время командир корпуса 2-й армии Раевский снимает со своего участка фронта вторую линию войск и ведет на помощь дивизиям, сражающимся на направлении главного удара французов. И тут французы на участке Раевского захватывают батарею. Какое дело до этого Ермолову, у которого свое задание? Но Ермолов тут же организовывает атаку с целью вернуть батарею 2-й армии. Вместе с ним и командующий артиллерией 1-й армии Кутайсов, а когда выяснилось, что сил удержать батарею маловато, оказалось, что и командующий 1-й армией Барклай де Толли тоже здесь, организуя сопротивление французам войск 2-й армии.
Вот обратите внимание на то, кто перевел из шестого корпуса 1-й армии 24-ю пехотную дивизию Лихачева на батарею Раевского: «Но прежде из ближайшего VI-го корпуса вызвал я командующего дивизиею генерал-майора Лихачева, и он заступил мое место». Это, как видите, не Кутузов, это раненный Ермолов распорядился свой властью начальника штаба 1-й армии. И, скорее всего, даже доложить Кутузову не успел: «Картечь, поразившая насмерть унтер-офицера, прошед сквозь его ребра, пробила воротник моей шинели, разодрала воротник сюртука, но шелковый на шее платок смягчил удар контузии. Я упал, некоторое время был без чувств, шея была синего цвета, большая вокруг опухоль и сильно помятые на шее жилы. Меня снесли с возвышения, и отдых возвратил мне чувства». А Барклай, судя по его рапорту, тут же подтвердил своей властью приказ своего начальника штаба.
Повторяя утренний поступок Беннингсена, теперь уже Барклай де Толли самостоятельно снимает с позиций на правом фланге корпус Багговута, входивший в состав его 1-й армии, и посылает этот корпус на левый фланг 2-й армии, а затем и корпус Остермана, и передвигает на левый фланг корпус Дохтурова. И колонны этого корпуса пошли с правого на левый фланг, устилая свой путь телами бойцов, гибнущих от флангового огня французской артиллерии. В итоге, в ходе боя произошла именно та перегруппировка сил, что еще до боя и предлагал сделать Беннингсен, но из-за Кутузова перегруппировка была проведена поздно и ценою огромных жертв.
Ермолов вспоминает «На другой день после Бородинского сражения главнокомандующий Барклай де Толли, самым лестным для меня образом одобрив действия мои в сражении, бывши ближайшим свидетелем их и говоря о многих других обстоятельствах, сказал мне: «Вчера я искал смерти, и не нашел ее»». Психологически это понятно: Барклая де Толли обвиняли в трусости и отступлении, а теперь он еще и командует битвой при затаившемся в штабе Кутузове. А если битва будет проиграна? Как тогда Барклаю оправдаться?
Потери русских войск, повторю, оцениваются в 45 тысяч человек убитыми и раненными. В это число верится, поскольку скрывать результат свой доблести русским не было смысла. Французы потери скрывают – а что им делать? Если уж потерпели поражение, то приходится хвалиться, что они русских, все же, убили больше.
Если по генералам, выделяющихся своей свитой и передвигающихся по полю боя на лошадях, с обеих сторон мог специально вестись огонь, то ядра или картечь, летящие в колонны и боевые порядки войск, вряд ли разбирали, кто там офицер, а кто рядовой. А убитые в битве офицеры поименно учтены обеими сторонами: в русской армии убито 1487 человек во французской - 1928 человек. Пропорциональной должна быть и потеря солдат.
Бородинская битва была самой жестокой и кровавой битвой той эпохи, и эта жестокость, полагаю, была определена французской армией. Уже лет 15 эта армия не терпела поражений, французы захватили практически всю континентальную Европу, солдаты Франции все еще были героями и на своей родине и в своих глазах, ими под Бородино командовал сам Наполеон! Как они могли не победить, да еще и каких-то русских? Да еще и собрав под свои знамена сволочь со всей Европы!
Турки бы уже утром сбежали с Бородинского поля, а французы шли на русский огонь, думая: «Еще немного, еще чуть-чуть и русские сломаются и побегут, как они бежали под Аустерлицем!».
А русские не бежали!
В корпусе Уварова в Бородинской битве участвовал немец-доброволец Карл Клаузевиц. Не зная русского языка, он мог командовать только примером («Делай, как я!») и, по сути, дрался, как рядовой кавалерист. Но прошли годы, и Клаузевиц стал общеизвестным военным теоретиком. Он и дал признак победы для той эпохи: «Победителем в сражении может назвать себя лишь тот, за кем осталось поле боя». Однако, несколько противореча себе и дезавуируя первый вывод, признал: «Сражение — это не столько сокрушение воинства врага, сколько сокрушение его мужества».
Мужества русской армии Наполеон сокрушить не смог.
Когда можно сказать, что армия побеждена? Когда она бежит, бросая оружие, а те, кто не могут убежать, сдаются в плен. Количество пленных и захваченных пушек – вот, что было настоящим критерием победы. Адъютант Наполеона А. Коленкур сообщил: «Император много раз повторял, что он не может понять, каким образом редуты и позиции, которые были захвачены с такой отвагой и которые мы так упорно защищали, дали нам лишь небольшое число пленных. Он много раз спрашивал у офицеров, прибывших с донесениями, где пленные, которых должны были взять. Он посылал даже в соответствующие пункты удостовериться, не были ли взяты еще другие пленные. Эти успехи без пленных, без трофеев не удовлетворяли его... Неприятель унёс подавляющее большинство своих раненых, и нам достались только те пленные, о которых я уже говорил, 12 орудий редута... и три или четыре других, взятых при первых атаках».
Под Аустерлицем французы взяли 12 тысяч пленных и 180 орудий, при Бородино около 1 тысячи пленных и 13 орудий. Русская армия тоже взяла 1 тысячу пленных и 15 французских орудий. У Наполеона был принцип: «Генерал, который будет сохранять свежие войска к следующему за сражением дню, будет почти всегда бит». У него еще оставалось 18 тысяч человек Старой гвардии, но Наполеон был слишком далеко от Франции, а перед ним была армия, которая не хотела быть побежденной. Он не мог рисковать последним резервом, более того, вечером французы покинули все занятые ими за день русские позиции – подготовленные для защиты с запада, эти позиции не были хорошим рубежом для обороны от русского контрудара, если он последует. А Наполеон его не исключал. Ночью казачьи разъезды вновь заняли и батарею Раевского, и Багратионовские флеши.
Воля Наполеона под Бородино была видна, видны его тактические замыслы. Сначала он бьет по центру левого фланга – по Багратионовским флешам, чтобы ворваться через Семеновский овраг в тыл 2-й армии, прижать оставшиеся ее войска к Колоче и пленить их. Когда это не получается и русские закрепляются за Семеновским оврагом, то Наполеон меняет направление главного удара – теперь он бьет по батарее Раевского, чтобы ворваться внутрь расположения русских войск и прикрываясь оврагом, разделяющим русские армии, от контрударов со стороны 1-й армии, прижать войска 2-й армии к Семеновскому оврагу и пленить их.
А в чем замыслы Кутузова? Где его единое управление армией?
По версии Льва Толстого, задача командующего, якобы, подвести войска к месту битвы, а там, как бог решит. Но ведь под Бородино не бог решал, а русские генералы. Беннингсен без Кутузова и бога меняет расположение войск, Барклай де Толли фактически командует битвой, Ермолов организует контратаку на батарею Раевского и т.п. и т.д.
В 100-летний юбилей были изданы рапорты 15 генералов, участвовавших в Бородинской битве. Из командиров корпусов и дивизий, только начальник 1-го кавалерийского корпуса генерал-лейтенант Уваров в рапорте о ходе сражения упомянул: «…самим главнокомандующим всех армий Светлейшим Князем лично послан перейти речку Колочу и атаковать неприятельский левый фланг с тем, чтобы хотя несколько оттянуть его силы…», - да Ермолов в донесении Барклаю: «…около полудня был я его Его Светлостью послан на левый фланг осмотреть расположение артиллерии и усилить оную по обстоятельствам». Из остальных никто не вспомнил ни малейшего приказа или указания Кутузова, данного по ходу битвы. Никто не вспомнил, что он что-то согласовывал с Кутузовым, что-то у него просил.
Мне могут сказать, что Кутузов приказы на ведение сражения давал командующим армиями, а не через их головы. Ну, как Кутузов давал команды через головы Барклая и Багратиона до битвы и после битвы, вы еще увидите, но Дохтуров, принявший командование 2-й армией от смертельно раненного Багратиона, упомянул только о том, что он Кутузовым был назначен на эту должность. А командующий 1-й армией Барклай де Толли, в рапорте самому Кутузову о Кутузове в ходе Бородинской битвы упомянул только при описании того, как Барклай после сражения 26-го готовил войска к сражению следующего дня: «…Генералу от инфантерии Милорадовичу поручил я перед рассветом снова занять курган, перед центром лежащий, несколькими баталионами и артиллериею. В полночь же получил я повеление Вашей Светлости к отступлению». Вот этот приказ на отступление, видимо, единственное вмешательство Кутузова в командование Бородинской битвой.
После Бородина уверенность Беннингсена, Барклая и того же Ермолова в том, что они своим умом способны Наполеона разгромить, возросла, слов нет. А возросла ли уверенность Кутузова в том, что он своим умом способен разгромить Наполеона? А с чего было взяться этой уверенности?
Бородинская битва была громадной победой русской армии над собой. Говоря образно, под Бородино русская армия напилась крови самой сильной армии Европы и поняла, что это, оказывается, сладко!
Воодушевление войск было столь велико, что Кутузов в очередной раз обманул армию и объявил, что завтра продолжит сражение. Ермолов вспоминает: «Начальники и подчиненные, вообще все, приняли объявление с восторгом! … Адъютант мой артиллерии поручик Граббе был послан с сим объявлением. В нескольких полках приглашаем он был сойти с лошади, офицеры целовали за радостную весть, нижние чины приняли ее с удовольствием».
Однако, повторю, у Кутузова не было веры в то, что он способен победить Наполеона. Поэтому, объявив о намерении остаться и драться на Бородинском поле, Кутузов тут же, как вы уже поняли, приказал составить диспозицию на отступление, и ночью русские войска, выслав вперед раненых и обозы, начали отходить на Москву.
(продолжение следует)
Ю.И. МУХИН
