Советский Союз пал, убитый советской интеллигенцией, – её подлостью и тупостью.
Но тупость любого работника приводит к тому, что глупец желает работать только в бюрократической системе управления – только тогда, когда у него есть начальник или данная начальником инструкция, указывающие ему, что конкретно надо делать. В этом случае не бюрократ, а его начальник будет нести ответственность за полученные бюрократом результаты деятельности. Повторю, что это желание иметь над собою начальство, вызвано глупостью человека, его неспособностью самостоятельно использовать знания. Сам бюрократ из-за глупости по состоянию вверенных ему дел не способен понять, что нужно делать, посему боится не плохих результатов своей деятельности, а личной ответственности за них – наказания за эти плохие результаты.
Когда бюрократ занимает начальственную должность и ему не пристало часто спрашивать у своего начальства, что ему делать, то бюрократ пытается избежать ошибок, нанимая себе в аппарат толпы «специалистов» – таких же тупых бюрократов. Он обращается к ним в надежде, во-первых, что они как-то уберегут его от ошибок, а во-вторых, они хоть и хилая отмазка, но, всё же, позволяют объяснить плохие результаты и уменьшить наказание чем-то типа «я поверил специалистам». Но, главным образом, бюрократ свою глупость пытается скрыть, созывая по любым поводам совещания, причём, понятное дело, не столько для того, чтобы решить вопрос (который он и к концу совещания может так и не понять), а для того, чтобы переложить на коллектив ответственность за возможные ошибки типа не я один дурак, а нас таких много.
Не отказавшиеся от власти, обрушившейся на них в 1917 году на Втором Съезде Советов, большевики в своей деятельности формально как-бы руководствовались теорией построения коммунизма, созданной К. Марксом. И это понятно – не имея никакой иной теории, большевики были бы просто мятежниками, захватившими власть ради личной хорошей жизни – как и все эти уроды, захватившие власть через 80 лет на развалинах СССР. Однако теория Маркса – антинаучный бред, но пока она оставалась теорией, бредовость марксизма была неочевидна и начала выясняться только при попытках внедрения этого бреда в жизнь.
А вот о теории борьбы с бюрократизмом никто не думал. Нет, его видели, от него страдали, с ним боролись во всём мире (само понятие «бюрократизм» возникло ещё в начала XIX века, но пониманием его сути не занимались – не пытались понять то, от чего люди становятся бюрократами. Пытались бороться с симптомами, а не с болезнью.
На самом деле проблема и царской России, и (в той или иной мере) иных стран, была именно в бюрократизме – в ситуации, когда со временем управление страной всё в большем объёме захватывается тупыми людьми, не несущими ответственности за свои тупые решения. Большевикам, да и всему миру нужна была теория для победы бюрократизма – моя теория делократии, – но её не было, и большевики, как и весь мир, боролись не с причиной, а с её следствиями.
Повторю, нельзя сказать, что большевики не видели проблему. Вожди большевиков – по крайней мере, некоторые их вожди, осознававшие, что за итоги правления им придётся отвечать – не могли не видеть убийственный вред бюрократизма. Осознающие свою ответственность большевики, попадая в окружение бюрократов, отчаянно боролись, но не с самой проблемой – не с бюрократической системой управления, как таковой, – а только с самими бюрократами, а бюрократы, в виду глупости, чаще всего и не понимали, за что их бьют. Они, видишь ли, чуть ли не сутками переходят с одного совещания на другое, а их ругают! За что?!
Со школы помню от учительницы литературы, что Ленин не любил поэзию Маяковского (а мне она нравилась!), да и в интернете осталось достаточно высказываний Ленина об этом поэте:
«Кричит, выдумывает какие-то кривые слова, и всё у него не то, по-моему, – не то и мало понятно. Рассыпано всё, трудно читать. Талантлив? Даже очень? Гм-гм, посмотрим!»
«Как не стыдно голосовать за издание «150 000 000» Маяковского в 5000 экз.? Вздор, глупо, махровая глупость и претенциозность. По-моему, печатать такие вещи лишь 1 из 10 и не более 1500 экз. для библиотек и для чудаков. А Луначарского сечь за футуризм». Луначарский на тот момент был типа министром (наркомом) просвещения.
И учительница литературы говорила, что Ленина восхитил всего один стих Маяковского, а сам Ленин о нём сказал так:
«Вчера я случайно прочитал в «Известиях» стихотворение Маяковского на политическую тему. Я не принадлежу к поклонникам его поэтического таланта, хотя вполне признаю свою некомпетентность в этой области. Но давно я не испытывал такого удовольствия, с точки зрения политической и административной. В своем стихотворении он вдрызг высмеивает заседания и издевается над коммунистами, что они всё заседают и перезаседают. Не знаю, как насчет поэзии, а насчет политики ручаюсь, что это совершенно правильно».
Ленин видел следствие – заседания, понимал ненормальность, но не догадался задуматься о том, что в этой проблеме есть нечто системное, нечто не зависящее от людей, как таковых.
Ужасался создавшимся положением и выдающийся большевик Ф. Дзержинский, который с 1920 года был министром путей сообщений, а с 1924 года до своей смерти в 1926 году возглавлял всю экономику СССР – был председателем Всесоюзного Совета Народного Хозяйства. В день своей смерти от инфаркта 20 июля 1926 года, Дзержинский на пленуме ЦК, посвящённом состоянию экономики СССР, негодовал:
«Чтобы государство не стало банкротом, нужно срочно решать вопрос с бюрократией. Вы только посмотрите на наш аппарат, систему управления, на эту бесконечную возню с многочисленными согласованиями. Нет... Так работать невозможно.
Все эти писаки, коих сотни тысяч, горы бумаг, чудовищная бюрократизация. Вдобавок – захваты огромных зданий, чрезмерные излишества и пожирание государственного имущества... как саранча.
Взять хотя бы простую бумажонку – она проходит через 32 руки. А ответственность кто несет? Бесконечная коллегиальность, комиссии, совещания и т.д. превратились в помеху. Согласования вопросов превращаются у нас часто в карикатуру: открываются прения, преют в то время, как наперед можно сказать, какое будет решение. У нас нет индивидуальной ответственности, а есть коллегиальная – потому что в итоге имеешь дело не с людьми, а целыми учреждениями.
У рабочих есть понятные показатели производительности труда, а в управленческих органах – сможем ли мы ее измерить?
Если не справляешься с работой – уйди, уступи тому, кто может сделать эту работу».
А ведь до Дзержинского практически то же самое говорил Наполеон: коллективная ответственность – это отсутствие какой-либо ответственности. Но Наполеон это говорил, анализируя работу парламента Франции. И действительно, парламент – это идеальное место работы для любого тупого интеллигента: болтай что-угодно и сколько-угодно, а ответственность за твою болтовню ляжет на всех (если ляжет). Это большевики понимали – угроза их власти заставила их это понять, – в результате они создали коллективный орган высшей власти Верховный Совет, практически не способный бюрократизироваться.
Но из исполнительных органов власти бюрократы никуда не уходили и только множились, и даже когда Сталин организовал в стране и рабочий контроль, и партийный контроль для борьбы с бюрократами, это только ослабляло бюрократизм, но не разрешило проблему. Причём бюрократы из «старых» или «заслуженных» большевиков переходили в контратаку, пытаясь добиться того, чего добились их выбл…ки в 1991 году – в 1937 году многие из них попали под нож репрессий и вообще вся бюрократия затряслась, хотя и не понимала, что ей делать.
Американский, по моей уверенности, разведчик, Джон Скотт, который как простой рабочий строил легендарную Магнитку в 1933-1938 годах, пережил в СССР 1937 год, и в своей книге «За Уралом. Американский рабочий в русском городе стали», описал реакцию советских людей на эту чистку страны от бюрократов и их отношение к репрессиям против них.
«Зачастую рабочие даже радуются, когда арестовывают какую-нибудь «важную птицу», руководителя, которого они по какой-то причине невзлюбили. Рабочие также очень свободно высказывают критические мысли как на собраниях, так и в частных беседах. Я слышал, как они используют сильнейшие выражения, говоря о бюрократии и плохой работе отдельных лиц или организации. … в Советском Союзе ситуация несколько отличалась тем, что НКВД в своей работе по защите страны от происков иностранных агентов, шпионов и наступления старой буржуазии рассчитывал на поддержку и содействие со стороны населения и в основном получал их». Ну, и: «Во время проведения чисток тысячи бюрократов дрожали за свои места. Чиновники и административные служащие, которые до этого приходили на работу в десять часов, а уходили в половине пятого и лишь пожимали плечами в ответ на жалобы, трудности и неудачи, теперь сидели на работе с восхода до заката солнца, их начали волновать успехи и неудачи руководимых ими предприятий, и они на самом деле стали бороться за выполнение плана, экономию и за хорошие условия жизни для своих подчиненных, хотя раньше это их абсолютно не беспокоило».
Интересующиеся этим вопросом читатели знают о непрерывных стонах либералов о том, что в годы чистки погибли «лучшие люди», самые умные и способные. Скотт тоже об этом все время намекает, но, все же, как бы, итожит: «После проведения чисток административный аппарат управления всего комбината почти на сто процентов составили молодые советские инженеры. Практически не осталось специалистов из числа заключенных и фактически исчезли иностранные специалисты. Тем не менее, к 1939 году некоторые подразделения, например, Управление железных дорог и коксохимический завод комбината, стали работать лучше, чем когда-либо раньше».
Но в 1953 году был убит Сталин и его сподвижник Берия, ещё до этого был, скорее всего, убит врачами неутомимый борец с бюрократами и ворами, Лев Мехлис, бюрократия стала подбирать власть в свои руки и к 1991 году полностью её захватила, алчно урча разорвала Советский Союз и доруководилась его остатками до ситуации, когда Россия ведёт войну, а ни один орган государственной власти России, набитый интеллигентствующей бюрократией, приказа начать эту войну Вооружённым Силам России не давал!
Вот вам роль интеллигенции в жизни человечества.
Ю.И. МУХИН
