«КАТЫНСКОЕ ДЕЛО»: ЕЩЁ ОДНО МАЛЕНЬКОЕ, НО ДОКАЗАТЕЛЬСТВО

 

На выходные.

 

Общие сведения 

 

Сейчас, в связи совершаемым Кремлём преступлением, запрещённым статьёй 353 УК РФ, ярко проявляется роль Польши в защите народа Украины от кремлёвских агрессоров – Польша и чуть ли не всё оружие передала Украине, и польских добровольцев в рядах ВСУ воюет, пожалуй, больше, чем евреев. Объективно роль Польши в данном случае положительная – Польша воюет против совершаемого в России преступления, но ведь Польша из врага России стала врагом Кремлю. В связи с этим пропаганда Кремля обязана была бы нанести какой-либо мощный удар по Польше, и таким ударом может быть только обвинение Польши в подлости – в наглой фальсификации «Катынского дела».

 

Почему кремлёвские пропагандисты не бьют в эту точку?

Катынская тема – это моя тема, но поскольку я уже давно к ней не возвращался, то напомню, в чём её ценность для сегодняшней пропаганды Кремля.

 

Дело в том, что в Польше культ «Катынского дела» сравним с культом Римско-католической церкви. Достаточно сказать, что ежегодно на обеспечение этого дела (исследователей, музеи, памятники и т.д.) в Польше выделяется бюджет в 70 миллионов долларов. И, кстати, бывший президент Польши (с кучей политиков и почти всем командованием польской армии), разбившийся в авиакатастрофе 10 апреля 2010 года, как раз и летел в Смоленск для совершения культовых таинств по «Катынскому делу».

 

Правда, из-за этого культа само дело стало очень громоздким и имеет тысячи подробностей, интересных только тем, кто этим делом интересуется, вот для них я и нашёл у Прауна новое доказательство, однако введу в курс дела и тех, кто не знаком с этим делом даже в общем.

 

Итак, 1 сентября 1939 года Германия напала на своего недавнего союзника по агрессии против Чехословакии – Польшу. (Это стараются стереть в памяти народов, но в 1938 году Чехословакию захватили и разделили на части Германия, Польша и Венгрия при согласии на это Великобритании и Франции. И именно с нападения на Чехословакию Германии, Польши и Венгрии, началась агрессивная война, получившая название «Второй мировой», правда, в 1938 году ещё бескровная.)

 

Но с началом войны польская армия, до того считавшаяся одной из самых сильных в мире, начала удирать от немцев с запада на восток с большой скоростью и на ходу разваливаясь, в результате чего в руки Красной Армии, выступившей на защиту от наступающих немцев украинцев и белорусов в западных областях тогдашней Польши, попали до двух десятков тысяч польских офицеров, полицейских и военных чиновников. Сначала они были интернированы, то есть, задержаны в СССР до окончания войны между Германией и Польшей, однако в ноябре 1939 года польское правительство в изгнании объявило войну СССР, в результате задержанные поляки стали военнопленными.

 

Но 22 июня 1941 года немцы напали на СССР и уже в августе захватили этих польских офицеров в советских лагерях для военнопленных под Смоленском. После чего немцы сразу же расстреляли основную массу польских офицеров недалеко от Смоленска в Катынском лесу, отсюда и название дела – «Катынское». А в 1943 году немецкая пропаганда под руководством министра пропаганды Геббельса, чтобы сплотить Европу в войне с СССР, послала на место расстрела «международную комиссию» судмедэкспертов, и как бы по результатам работы этой комиссии объявила, что пленных поляков расстреляли «жидобольшевики», то есть, СССР.

 

А к концу 1943 года советские войска освободили Смоленск, и уже в 1944 году следственная комиссия СССР, в присутствии иностранных корреспондентов, произвела раскопку могил польских офицеров в Катынском лесу. И установила, что по датам сохранившихся на трупах документов, по факту убийства поляков немецким оружием и небрежному захоронению тел на территории пионерского лагеря, который работал еще и в 1941 году, и по многим иным фактам, поляки были убиты не ранее осени 1941 года, то есть, немцами.

 

Казалось бы, вопрос решен.

 

Но в 1990 году, предавший СССР М. Горбачев, чтобы развалить оборонительный союз «Варшавский договор», приказал Главной военной прокуратуре (ГВП) СССР сфальсифицировать расследование «Катынского дела» так, чтобы вина в убийстве польских офицеров снова легла на СССР – чтобы получалось, что поляки расстреляны НКВД СССР по приказу Сталина в 1940 году. Почти полтора десятилетия ГВП СССР, а затем и ГВП РФ пыталась сфальсифицировать это дело, громогласно заявляя, что польских офицеров расстреляли русские, пока не завершила его засекреченным постановлением о прекращении следствия по «Катынскому делу» «в связи со смертью подозреваемых».

 

Вот тут читатели должны мне строго сказать: «Хватит подробностей! У нас нет желания проверять, правду ты говоришь или врешь! Если это убийство, то это преступление, а если преступление, то определить, кто совершил преступление, может только суд, а не историки или прокуроры! Преступника можно определить только в судебном процессе, в котором обвинитель обвиняет, защитники защищают, а следящий за процессом народ сам оценивает то, что наблюдает в суде, а судьи выносят приговор. Рассматривалось ли «Катынское дело» в судах?».

 

Да, рассматривалось. Причем, первый приговор, на котором я хочу остановиться подробнее, был вынесен еще в 1946 году Международным военным трибуналом в Нюрнберге. Катынское преступление было подробно, с допросом свидетелей с каждой стороны, рассмотрено Нюрнбергским трибуналом на судебных заседаниях 1 и 2 июля 1946 года. Причем, обвиняли и представляли судьям трибунала доказательства вины нацистских преступников В. Кейтеля и А. Иодля в Катынском расстреле (а в этом обвиняли именно их) совместно прокуроры СССР и США.

 

Защита Кейтеля и Иодля, не удовлетворенная показаниями трех своих свидетелей, просила Трибунал вызвать для допроса еще свидетелей защиты, но трибунал счел Катынский эпизод достаточно изученным и отказал в продолжении его слушания.

 

Таким образом, Катынский расстрел остался в числе других доказанных преступлений немецкой стороны. Преступники были повешены.

 

Немного деталей и подробностей.

 

 

Следует сказать, что по Уставу Нюрнбергского Трибунала презумпция невиновности (если вы о ней не только слышали, но и задумывались, как это) была ограничена. Статья 21 Устава вводила всеобъемлющую преюдицию выводов комиссий и трибуналов союзников по антигитлеровской коалиции: «Трибунал также будет принимать без доказательств официальные правительственные документы и доклады Объединенных Наций, включая акты и документы комитетов, созданных в различных союзных странах для расследования военных преступлений, протоколы и приговоры военных или других трибуналов каждой из Объединенных Наций».

 

Исходя из этого принципа выводы советской комиссии по Катынскому делу вообще не требовали никаких доказательств и рассмотрения в суде. Однако в этом случае получалось, что Трибунал имеет возможность штамповать уже готовые выводы обвинения, а судьи Трибунала превратятся из настоящих судей в теток в судейских мантиях из колонии Russia, которые (при провозглашенном в России принципе презумпции невиновности) никого не оправдывают.

 

Приведу пример в сравнение. При Сталине в СССР было реальное правосудие, настоящие судьи, и в таких судах презумпция невиновности была единственно уместной. Скажем, В июле-августе 1941 г. (шла война и враг был у ворот Москвы) судебная коллегия Мосгорсуда рассмотрела по 1-й инстанции дела 157 обвиняемых, и из них только 116 были осуждены (5 – к расстрелу). На 14 человек были прекращены уголовные дела, а 27 человек оправдано из-за отсутствия «достаточных улик». Запомнили соотношение? Суды при Сталине признавали обвинение обоснованным только в 74% дел.

 

Это вот реальный суд – суд реальных судей.

 

А вот теперь то, что даже судом назвать нельзя, а скорее – судебным преступным сообществом и оскорблением правосудия.

 

По данным Ходорковского на конец 2019 года, устроившийся в Тверском суде судьёй А.В. Криворучко за свою карьеру вынес 603 обвинительных приговора и ни одного оправдательного. Устроившаяся судьёй Замоскворецкого суда Н. Никишина за свою карьеру вынесла 409 обвинительных приговоров и ни одного оправдательного. Устроившаяся судьёй Басманного суда Н. Дударь за свою карьеру вынесла 456 обвинительных приговора и ни одного оправдательного. Устроившийся судьёй Тверского суда С. Подопригоров за свою карьеру вынес 432 обвинительных приговора и ни одного оправдательного. Устроившийся председателем Хамовнического суда В. Данилкин за свою карьеру вынес 47 обвинительных приговоров и ни одного оправдательного.

 

Это судьи? Это позор России!

 

Судьи Нюрнбергского Трибунала на такой позор пойти не могли. Из 22 подсудимых они трех оправдали полностью (13,6%), скажем: «Фон Папен обвиняется по первому и второму разделам Обвинительного заключения. … Трибунал признает фон Папена невиновным в предъявленных ему обвинениях и предлагает коменданту суда освободить его из-под стражи после перерыва в заседании Трибунала». 

 

Мало этого, даже признавая подсудимых виновными, судьи не соглашались с обвинением во всех пунктах, к примеру: «Доказательства не убедили Трибунал в том, что имя Заукеля в достаточной степени связано с общим планом для ведения агрессивной войны или что он был в достаточной степени причастен к планированию и ведению какой-либо из агрессивных войн для того, чтобы дать Трибуналу основания считать его виновным по разделам первому или второму Обвинительного заключения». Это, правда, Заукелю не сильно помогло – его повесили, тем не менее, это доказывает, что Трибунал отказывал обвинению, если убеждался, что для такого обвинения недостаточно доказательств.

 

Поэтому, если бы Нюрнбергский Трибунал засомневался в том, кто убил пленных польских офицеров, то ему, даже ради собственной рекламы справедливого суда, ничего не мешало вписать в приговор, скажем, «Доказательства не убедили Трибунал в том, что 11 тысяч польских офицеров убиты немецкими войсками». Однако Трибунал этого не сделал, поскольку не смог бы обосновать свой вывод, настолько с этим делом все было ясно.

 

 

Полагаю, что вне зависимости от того, кто первый предложил рассмотреть Катынское дело в подробностях, инициатива провести судебное следствие по Катынскому делу прямо в рамках Нюрнбергского процесса, безусловно, принадлежит СССР. Во-первых, СССР был заинтересован в этом, поскольку в Польше на прекращалась подрывная деятельность подпольных сил бывшего правительства Польши в Лондоне, а спекулировало это правительство именно тем, что польских пленных убили, дескать, не немцы, а «советы». Во-вторых, не прошло и двух лет, как Комиссия Бурденко в Смоленске блестяще продемонстрировала иностранным дипломатам и корреспондентам доказательства, навсегда убедивших тех, что поляков расстреляли немцы. Но журналисты и дипломаты – это не судьи, нельзя было упускать случай, убедить в том же и суд.

 

Доказывает инициативу СССР в этом рассмотрении то, что при тогдашнем непререкаемом авторитете СССР и возможности сослаться на статью 21 Устава Трибунала, СССР мог бы не допустить рассмотрения вопроса, кто расстрелял поляков, если бы не хотел. Но Катынское дело было рассмотрено, следовательно, интерес СССР в этом был.

 

При том обилии доказательств вины немцев в этом убийстве, и при понимании того, что у немцев доказательства вины СССР отсутствуют полностью, повторю, грех было не рассмотреть Катынское дело еще и в суде. Тут вот о чем речь.

 

Доказательствами могли быть документы, вещественные доказательства и показания свидетелей. Свидетелями защиты могли быть, как те, кто «видел» «расстрел поляков» НКВД, так и врачи – члены организованной немцами Международной комиссии, работавшей в Катыни на эксгумации могил польских офицеров в Катыни в 1943 году. Но перед капитуляцией немцы уничтожили по приказу из Берлина все документы и вещдоки по Катынскому делу («доказательства своей невиновности»), убили своих свидетелей и даже председателя этой Международной комиссии немецкого врача Бутца. Но оставалось еще много врачей – членов этой комиссии из разных стран, и защита на Нюрнбергском процессе могла бы пригласить их. Однако защита не рискнула это сделать. (И тогда обвинители СССР просто поиздевались над защитой – они вызвали в качестве своего свидетеля врача этой самой немецкой Международной комиссии – того, кто, казалось бы, должен был бы свидетельствовать в пользу немецкой версии).

 

Итак, 1-2 июля 1946 года Нюрнбергский Трибунал расследовал, кто убил поляков под Катынью. Для этого он предложил обвинению и защите пригласить для допроса по три свидетеля с каждой стороны.

 

Перед обвинителями из СССР встала проблема, кого отобрать для выступления перед Трибуналом, поскольку свидетелей была уйма. И обвинители отобрали советского врача из советской комиссии, проводившей эксгумацию польских могил в 1944 году, болгарского врача из немецкой комиссии, проводившего эксгумацию этих могил в 1943 году, и заместителя бургомистра Смоленска, знавшего подробности расстрела поляков немцами.

 

А у немцев была иная проблема – им некого было приглашать, и нечего было показывать судьям. Правда, в лондонские поляки в это время прятали одного смоленского мужика, который в 1943 году показал немцам, что польских офицеров, якобы, убил НКВД. Однако мужик был настолько ненадежен, что лондонские поляки вскоре его сами и убили, имитировав его самоубийство. Был еще крутой венгерский врач Орсос, который придумал никому неизвестную методику, с помощью которой в 1943 году определил, что поляков расстреляли в 1940 году, то есть, СССР. Мало этого, Орсос подходил защите и по другой причине. Коллеги о нем вспоминали: «Когда мы приехали в Смоленск и были встречены начальником здравоохранения местного округа немецкого фронта, то на приветственную речь ответил самый старший из нас, проф. Орсос из Будапешта. Он заявил, что в Первую мировую войну он находился 4 года в русском плену, из которых 10 месяцев под властью большевиков. Он научился тогда русскому языку и имел много возможностей узнать характер и душу русского человека. На основе своего опыта он должен сказать, что такое страшное преступление русский человек совершить не мог. Только международный еврей способен на это... Однако подробнее свою точку зрения не объяснил». Свой, как говорится, «в доску» этот Орсос был, да и находился он в то время в американской зоне оккупации. Но и его защита не рискнула пригласить и, по-видимому, не без оснований, – и этот Орсос вскоре заявил, что поляков расстреляли все же немцы. Были и еще врачи этой комиссии в Бельгии (Шпеелерс), Дании (Трамсен), Финляндии (Саксен), Голландии (Бурле), Швейцарии (Навиль), Франции (Костедо). Они находились вне досягаемости СССР, это были реальные свидетели, защита вполне могла их затребовать в суд. Но не рискнула!

 

И защита немцев из безвыходности пригласила в качестве свидетелей подозреваемых в расстреле этих самых польских офицеров – офицера немецкой армии, на которого советский свидетель (с ошибкой в фамилии) показал, как на командира расстрельной команды, вторым – его начальника-генерала и третьим – сослуживца. Вообще, факт того, что защита, при наличии реальных свидетелей, вызвала в качестве свидетелей подозреваемых, уже настолько доказывало вину немцев, что свидетели обвинения были излишни.

 

 

Но этого мало, эти «свидетели» защиты вели себя крайне лживо, причем, лгали они глупо, а это давало основание полагать, что они судей Трибунала и сидевших в зале журналистов считали дураками, что не могло не вызвать раздражение и первых, и вторых. И это раздражение чувствуется из стенограммы допроса свидетелей, из того, как суд прерывал их словоизлияния. На мой взгляд, только этим можно объяснить, почему американский судья, председательствующий в Трибунале, долго торговался, но не дал задать вопросы этим «свидетелям» защитнику адмирала Денница на том основании, что Катынское дело к адмиралу не имеет отношения.

 

Поставьте себя на место судей. Они дали защите разрешение вызвать свидетелей и что получили? Расстрел поляков по геббельсовской версии происходил в апреле-мае 1940 года, по советской – в августе-начале сентября 1941 года. Надо было в это время быть в Катыни, чтобы быть свидетелем чего-либо, относящегося к этому делу. Еще что-то узнать об этом можно было, участвуя в комиссиях по эксгумации могил либо весной 1943 года, либо в зиму 1944 года. Так вот, все три свидетеля защиты с жаром убеждали суд, что они прибыли в Смоленск не ранее 20 сентября 1941 года, а в комиссии по эксгумации не участвовали. Так, что они могли показать суду?

 

Нынешние поляки, отечественные подонки и бараны убеждают граждан России и Польши, что судьи Трибунала поверили в заявления этих «свидетелей» о том, что немцы, дескать, поляков не расстреливали. Но поверить в то, что судьи могут основать решение на подобных выводах «свидетелей», могут только кретины от рождения, поскольку это суд имеет право сделать вывод о том, кто убил, а не свидетель. А свидетель обязан предоставить суду факты, опираясь на которые, суд мог бы прийти к такому выводу.

 

Уже началась холодная война, без сомнения американский и британский судья Трибунала сделали бы пакость СССР, не признав вины немцев в Катынском деле, но для этого им нужно было бы хоть что-то, хоть какой-то факт! А все три «свидетеля» защиты, заботясь о своем алиби, заверяли суд, что никаких фактов суду дать не могут, но предлагают суду поверить в свою честность и в свои слова, что немцы поляков не убивали.

 

Первым из «свидетелей» был допрошен полковник Аренс. В 1941 году он был еще подполковник, в немецком звучании «оберст-лейтенант Аренс». Немецкая айнзац-команда, расстрелявшая поляков, базировалась недалеко от места их расстрела в бывшем доме отдыха НКВД – обширном двухэтажном деревянном здании на берегу Днепра, который немцы называли «замок». На кухне у этой команды работала русская 18-летняя девушка, которая в немецких знаках отличия не разбиралась, и которая по услышанному ею звучанию должности и фамилии сообщила, что командовал расстрельной командой «обер-лейтенант Арнес». То есть, Трибунал допрашивал начальника айнзац-команды немцев. Командира тех немцев, которые поляков и расстреляли.

 

Поскольку его показания трудно понять без представления местности, дам эту местность прямо из Яндекса.

 

 

 

Для ориентирования: желтая линия – это шоссе, уходящее справа вверх на Смоленск, а слева – на Витебск. Зелёный цвет – лес, белый – открытые пространства. Слева от нас деревня и станция Катынь, а направо от неё, в 6 км синий значок с подписью «Катынь» – это и есть место расстрела поляков. Оно в 300 метрах южнее шоссе, и в 500-600 метрах севернее белого пятна на карте у излучины Днепра с надписью «Козьи горы» – тут находился дом отдыха НКВД Смоленска – комплекс деревянной постройки, который немцы, повторю, называли «замок», и который сожгли перед отступлением.

 

 

 

При допросе Аренс сообщил, что он прибыл в «замок» в качестве командира 537-го полка связи немцев только в конце ноября 1941 года. До этого в полку не служил и ни на вопрос защиты, ни на вопрос обвинения не сообщил, где он находился в августе-сентябре 1941 года, – уклонился от ответа. А ответ на этот вопрос был по-своему важен, поскольку штаб 537-й полк связи начал занимать этот «замок» только с 20 сентября 1941 года, а с 17 июля по 20 сентября «замок» занимала некая «передовая команда» этого полка. И было интересно, какой же это «обер-лейтенант Арнес» ею командовал?

 

Из допроса Аренса стало понятно, чего хотела защита, вызывая его. Дело в том, что никем не отрицалось, что немцы в Катыни окружили колючей проволокой и часовыми место расстрела поляков, никого к нему не подпускали, и с этого места регулярно доносились выстрелы. Защита хотела с помощью Аренса показать суду, что это обстоятельство имеет иное разумное объяснение, кроме расстрела поляков.

 

И защитник начал долго и нудно расспрашивать Аренса, насколько штаб полка связи является секретной организацией, расспрашивал до тех пор, пока это не надоело американскому судье – председателю Трибунала, – возмутившегося, какого черта он должен это слушать?! Тут, наконец, защитник пояснил, что немцы потому никого не пускали на участок местности размерами километр на километр, что на краю этого участка находился очень секретный штаб. Тут Аренс догадался, что не стоит считать судей такими уж дураками, и начал объяснять судьям, что он потому выставлял охрану, что на этой местности рос лес, которые другие немецкие солдаты норовили вырубить, а этот лес прикрывал его от советской авиации. Тем самым, Аренс попутно сообщил суду, что советская авиация летала на высоте деревьев и выше подняться не могла.

 

На вопрос о выстрелах Аренс тоже дал «разумное» пояснение, из которого следовало, что он очень боялся нападения русских на штаб, поэтому каждый день регулярно проводил маневры, в ходе которых его солдаты бегали по лесу в районе захоронений поляков и, само собой, постреливали.

 

Аренс брехал буквально в каждом своем слове, и я сначала даже удивился, почему советский обвинитель Смирнов его брехню не разоблачает? Потом понял, что ни Аренс, ни остальные «свидетели» Смирнову были не интересны – не их судили. Смирнову было важно показать связь Берлина с этим расстрелом, и попутно показать брехню немцев так, чтобы она стала понятна суду. И он задавал вопросы, которые, казалось бы, не имели отношения к делу, но, как потом оказалось, являлись ловушками, часть из которых сработала. К примеру, Аренс, на вопрос защиты, уверял Трибунал, что он впервые увидел захоронения поляков (над которым поляки, служившие в немецкой армии, уже воздвигли крест) только в конце декабря 1941 года – в начале января 1942 года. И Смирнов его снова об этом спрашивает, после чего спрашивает, доложил ли он об этом начальству? Аренс охотно подтверждает – немедленно доложил! Казалось бы, какая разница – доложил или нет?

 

Однако, после Аренса допрашивали в качестве свидетеля его непосредственного начальника, командующего войсками связи группы армий «Центр» генерала Оберхаузера и служащего штаба этого генерала, обер-лейтенанта фон Эйхборна. И генерал, не слышавший, что именно показал до него Аренс Трибуналу, на вопрос защиты, когда он узнал о польских могилах, бодро отрапортовал: «Я ничего не слышал. Вообще ничего, вплоть до 1943 года, когда могилы были обнаружены». 

 

А поскольку судьи незадолго до этого слушали самого Аренса, то им было понятно, что кто-то из свидетелей умышленно лжет, а, значит, свидетели с немецкой стороны имеют основания лгать, и эти основания как-то связаны с гибелью поляков. И так далее.

 

Еще, Смирнов и Эйхборну, и Оберхаузеру задавал вопрос, насколько они, связисты, получавшие всю почту, телеграммы, радиограммы и слушавшие телефонные разговоры в штабе группы «Центр», были знакомы с содержанием приказов и переписки с Берлином? Оба «свидетеля» гордо подтвердили, что, безусловно, были в курсе дела всего. После этого Смирнов спрашивает, были ли приказы по участию армии в расстреле военнопленных? И Эйхборн, и Оберхаузер, категорически отвергли наличие таковых. И тогда Смирнов «выкатывает» суду документ (стенограмму даю с сокращением):

 

 

Почему председатель ухватился за этот документ, понятно – он связывал убийство военнопленных с Генштабом Германии и с его сидящим на скамье подсудимых главой – В. Кейтелем. Но, как вы видели, Смирнов без проблем еще раз показал, что «свидетели» защиты цинично лгут суду.

 

 

Далее выступили свидетели обвинения. Заместитель бургомистра оккупированного Смоленска Базилевский сообщил, что видел живых поляков на постройке дороги еще в июне 1941 года, показал со слов бургомистра Меньшагина и коменданта Смоленска Швеца, что немцы расстреляли пленных поляков в августе- сентябре 1941 года. Это реальный свидетель – он сам видел и сам слышал.

 

Врач, профессор Прозоровский показал, что он был членом советской комиссии, эксгумировавшей могилы с поляками, он лично делал вскрытия, лично осматривал трупы и нашел в карманах документы с датами даже 1941 года. Кроме того, он был эксперт, который осмотрел более 15000 трупов советских людей, расстрелянных немцами на территории СССР, и способный авторитетно заявить, что и почерк немецкий, и расстрел был не раньше осени 1941 года. Это был реальный свидетель и эксперт.

 

Напомню, что уже шла холодная война, что американский и британский судьи, как минимум, а возможно и француз, охотно пренебрегли бы этими показаниями, если бы хоть один член немецкой комиссии заявил, что по его ученому мнению, поляки расстреляны весной 1940 года. Ну, сказали бы, что поверили ему, а не запуганным Сталиным свидетелям.

 

И такой свидетель у них был, но пригласило его обвинение. Это был член немецкой комиссии, болгарин Марков, который показал, что немцы в Катыни не дали комиссии вырыть ни одного трупа, не дали их самим обыскать, не дали переговорить со свидетелями, не дали подписать в Смоленске уже написанный немцами акт комиссии. А вывезли их на тайный военный аэродром, на котором практически поставили пред альтернативой – либо они подписывают акт, либо немцы сообщат миру, что мирный самолет с комиссией сбили советские истребители. Это тоже был реальный свидетель и эксперт.

 

На основании чего судьи Трибунала должны были сделать вывод, что поляков расстрелял СССР? На основании заверения «свидетеля» фон Эйхорна, который на вопрос защиты, могли ли военнослужащие 537-го полка участвовать в расстреле поляков, заявил: «Я знал почти всех офицеров полка, поскольку сам был более года с полком, и был настолько близок с большинством из офицеров, что они сказали бы мне все, что случилось, даже что-то, не подлежащее оглашению. Поэтому просто невероятно, чтобы я не знал о таком важном деле. Сама природа того, как подобные вещи распространяются в полку, такова, что невероятно, чтобы не нашлось хотя бы одного, кто сразу же довел бы это до моего сведения».

 

Или опереться на утверждение генерала Оберхаузера, который на вопрос защиты, могли ли расстрелять поляков всего в 4 километрах от штаба группы армий «Центр», заявил: «Считаю, что об этом не может быть и речи по той простой причине, что если бы командующий узнал тогда об этом, он, несомненно, никогда не выбрал бы этого места для штаб-квартиры – возле 11.000 трупов».

 

Заявить миру, что судьи Трибунала приняли решение считать СССР убийцами поляков только потому, что в немецкой армии было правило обо всех секретных заданиях рассказывать всем приятелям, а генерал-фельдмаршал Федор фон Бок был настолько труслив, что не мог остановиться ближе, чем в 5 километрах от кладбища??

 

Нет, в те годы откровенную судейскую подлость и идиотизм никто бы не оценил, и к кормушкам в Верховный суд за это не назначил. Посему для Нюрнбергского Трибунала не только исключалось непризнание факта того, что пленных поляков расстреляли немцы, но исключалась какая-либо формулировка с сомнением в этом факте.

 

 

Так вот, в мемуарах немецкого генерала Альберта Прауна «От солдата до генерала. Воспоминания офицера-связиста об управлении войсками в военных кампаниях Третьего рейха. 1939-1945», которые к началу Второй мировой войны приняли форму дневников, есть такой эпизод, касающийся войны с СССР.

 

 

Если бы это был суд над Аренсом, то его уличили бы во лжи, во-первых, никакого штаба в этом «замке» – доме отдыха НКВД не было – никакой дурак не будет размещать штаб на отшибе и вдали от путей сообщения. И на 24 сентября штаб 537-го полка связи немцев располагался в деревне Катынь, расположенной и у шоссе, и у железной дороги с запада на Смоленск. И подполковник (или уже полковник) Аренс уже находился на месте, а не прибыл в полк только в конце ноября. Таким образом, в районе Козьих гор была только и исключительно айнзац-команда немцев, расстреливающая поляков, и ею руководил сам Аренс.

 

Вот, собственно, что можно сказать о первом суде по Катынскому делу, но этот суд был не последним.

 

В 1992 году «Катынское дело» рассматривал и Конституционный суд РФ, и так же отказался признавать вину СССР в этом расстреле.

 

А ведь в 1992 году нашими отечественными гебельсовцами были сфабриковано и подброшено в архивы несколько «документов», из которых следовало, что поляков, якобы, расстреляло НКВД по указанию Политбюро ЦУ ВКП(б). Я о фальшивости этих документов написал книгу «Катынский детектив» ещё в 1993 году, мало этого, в 2010 году, благодаря депутату Госдумы Виктору Илюхину, стало известно, как и где эти фальшивые документы были сфабрикованы. До своей внезапной смерти, В.И. Илюхин обращался в Генеральную прокуратуру с требованием начать расследование факта фальсификации архивных документов, дважды выступал в Госдуме по этому вопросу. Кроме этого, успел провести несколько пресс-конференций, на которых, в частности, предъявил полученные от одного из технических исполнителей этих фальшивок приспособления для изготовления фальшивок (печати, штампы, бланки) и черновики фальшивых документов с правками фальсификаторов. 

 

Мало этого. Внук И.В. Сталина, Е.Я. Джугашвили, с 2009 по 2012 год инициировал в Москве ряд судебных исков к наиболее одиозным «медийным» фигурам и инстанциям, утверждающим, что польские офицеры были расстреляны НКВД СССР в 1940 году. В частности, к «Новой газете» (Басманный суд), к В. Познеру (Останкинский суд), к Росархиву (Тверской суд), к начальнику Управления регистрации и архивных фондов Федеральной службы безопасности России генерал-лейтенанту Христофорову (Никулинский суд). В судах адвокаты ответчиков (в том числе и такие известные, как Г. Резник) пытались доказать, что польские офицеры расстреляны не немцами, а НКВД СССР по приказу И.В. Сталина. Но ни один суд не признал эти сведения соответствующими действительности!

 

Ни один!

 

Особенно показательным является решение Тверского суда города Москвы по иску Е.Я. Джугашвили к Государственной Думе Российской Федерации. Суд, рассмотрев дело, 14 февраля 2012 года суд установил: «Иосиф Виссарионович Сталин (настоящая фамилия – Джугашвили) в период 1917-1953 г.г. был советским политическим, государственным, военным и партийным деятелем. Он также был одним из руководителей СССР и в период Катынской трагедии, в сентябре 1941 года. Указанные обстоятельства судом признаются общеизвестными и в силу статьи 61 ГПК РФ и не нуждаются в доказывании». То есть Тверским судом было прямо признано, что польские офицеры были расстреляны в 1941 году – немцами.

 

И вот это последнее дело интересно тем, что мы оспаривали Постановление Госдумы от 26 ноября 2010 года №4504-5 ГД «О заявлении Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации «О Катынской трагедии и ее жертвах», которая кнопкодавы Госдумы приняли, проигнорировав выступление депутата Илюхина, которые требовал сначала разобраться в этом деле. Стадо дебилов радостно приняло и широко распространило это постановление, в котором сообщалось:

 

 

***

Ну вот как теперь кремлёвской пропаганде возвращаться к этой теме, если Россию в этом деле полили дерьмом сами думские сволочи?