Абсолютное равенство
Основная русская идея, которая исходит из русского понимания семьи, и присуща, пожалуй, только русским, – требование исключительного и полного равенства в семье. На Западе тоже завистливые люди, тоже не хотят иметь вид не равный всем. Как-то уже очень давно подслушал (через переводчика) оживлённое обсуждение моими партнёрами из Люксембурга тогдашней люксембургской новости – одна семья, не имевшая денег поехать в отпуск на море, пару недель безвылазно просидела в своём доме в подвале, чтобы соседи думали, что они, всё-таки, на море поехали, и их дом пуст. Это и по-русски – похлебать пустых щей, а потом выйти на улицу и на завалинке ковырять щепкой в зубах – типа «и мы мясо ели».
Но стремление русских к равенству доводит зависть до гипертрофированных размеров. Такого не было на Западе: зависть – завистью, но там старшему доставалось всё, а младшим ничего, и Запад считал это нормальным. В России, даже в среде крестьян отец не мог выгнать нерадивого сына – обязан был его отделить с равной долей имущества. А в России дворяне делили наследство поровну, а князья рвали Россию на мелкие уделы, и потребовался Иван Грозный, для прекращения этого безумия равенства хотя бы среди высшей власти.
«Старшему брату всё» – это далеко не отрицательное качество Запада, поскольку из него следовала масса преимуществ западной общественной жизни. Но вот в сказке француза Шарля Перо: «Было у мельника три сына, и оставил он им, умирая, всего только мельницу, осла и кота. Старшему досталась мельница. Среднему осёл. Ну а уж младшему пришлось взять себе кота». И братья мирно разошлись. А вот если бы русский отец так поделил наследство между сыновьями, то младшие братья сожгли бы мельницу старшему брату обязательно. Если не поровну, то не достанься никому!
Всё должно быть поровну! В русском обществе, в русской семье появление любимчика, даже если он и заслуживал это, вызывало ненависть всех остальных к этому любимчику.
И это отнюдь не положительное качество русской идеологии.
Кстати, вот тут и причины, почему те же поляки, которые в общекультурном плане были более развиты, нежели русские, не удержались во власти в тогда дремучих Москве или на Украине – поляки не вписывались в семью ни в Великороссии, ни в Малороссии. Они хотели быть не равными, а выше.
А это не по-русски.
Если все, то все!
Осознание себя в семье, в которой все равны, и все несут одинаковые обязанности, наложила на мировоззрение русских мощный, но далеко не положительный отпечаток. Вернее, не всегда положительный. Эта идея русской идеологии, с одной стороны, придаёт русским огромную силу, с другой стороны, заставляет их ровняться по самому худшему, если худший остаётся безнаказанным. Особенно, если это худший либо на виду, скажем, в телевизоре, или какой-то «старший». Показывайте по телевизору тупых, ленивых и подлых мерзавцев в качестве героев, и русские превратятся в тупых, ленивых и подлых мерзавцев.
На настоящего, русского руководителя в России, скажем, в старину – на того же артельщика – падает тяжёлая работа. Он, во-первых, обязан работать столько же, сколько и члены артели – быть равным им, во-вторых, быть безжалостным ко всем, стремящимся избегать работы, в-третьих, обеспечивать безусловное равенство всех и во всём. Артельщики русских артелей обязаны были следить не только за тем, чтобы никто не сачковал и не пытался жить за счёт товарищей, но и за тем, чтобы никто не делал больше, чем остальные.
По этой причине только глупая и бездельная русская интеллигенция болтает про «стремление к власти» – у этих кретинов все «стремятся к власти». А на самом деле, русские этой доли стремятся избежать, понимая, что быть настоящим русским руководителем, а не алчной и тупой тварью в начальственном кресле, это лишняя работа, нагрузка от которой не компенсируется ни дополнительными деньгами, ни почётом.
Вождь обязан быть таким как все, но только быть впереди и вести за собой, а не кричать из телевизора: «Вперёд! За Россию!». Помню читал о случае, как в старые времена запорожские казаки пошли походом пограбить Москву, а атаман что-то заколебался. Казаки его выпороли и заставили вести себя дальше с поротой задницей.
А если же в качестве руководителей попадают подлые, трусливые люди, каким массово стало дворянство и интеллигенция к концу Российской империи, и которые свою подлость и трусость внесли и в большую часть кадровых командиров Красной Армии и интеллигенции, то тогда Россия несёт тяжелейшие потери. В начале Великой Отечественной войны трусливая и подлая сволочь кадрового офицерства и генералитета РККА, если прямо не предавала, то бросала солдат и трусливо сбегала или сдавалась в плен, а за ними сдавались и брошенные солдаты, хотя имели и силы, и средства к сопротивлению – «раз все, то все» – они не дураки умирать, когда другие сдаются. Положение спасало только то, что СССР был уже не в полной мере русским – он был советским с советской идеологией. Поэтому одни трусливо сдавались, другие отчаянно дрались в любых ситуациях. Далеко не идеальный маршал – Г.К. Жуков, – по итогам войны выдавил из себя, что войну выиграл молодой русский солдат, то есть родившийся и воспитанный советской властью, а не русской идеологией.
Для немцев во время Великой Отечественной войны это было фактором непредсказуемости, который, к примеру, после войны, сформулировал немецкий ветеран войны Г. Бидерман:
«Начав свой поход на Советский Союз, мы очутились лицом к лицу с непредсказуемым противником, чьи поступки, сопротивление или преданность невозможно было предвидеть или даже оценить. Временами мы сталкивались с фанатическим сопротивление горстки солдат, которые сражались до последнего патрона и, даже исчерпав все запасы, отказывались сдаваться в плен. Случалось, перед нами был враг, который толпами сдавался, оказывая минимальное сопротивление, причем без ясно видимой причины. При допросах пленных выяснилось, что эти переменные имеют мало общего с образованием, местом рождения или политическими склонностями. Простой крестьянин отчаянно сопротивлялся, в то время как обученный военный командир сдавался сразу же после контакта с нами. Следующая схватка показывала прямо противоположное, хотя при этом не усматривалась система или явная причина».
Все народы мира подвержены прессу общественного мнения – все народы предпочтут поступать «как все» во многих случаях жизни. Французский психолог и социолог Ле Бон в своей книге «Психология масс и народов» считает это явление присущим всему человечеству. Он описывал свои наблюдения: «В психологической массе самое странное следующее: какого бы рода ни были составляющие ее индивиды, какими схожими или несхожими ни были бы их образ жизни, занятие, их характер и степень интеллектуальности, но одним только фактом своего превращения в массу они приобретают коллективную душу, в силу которой они совсем иначе чувствуют, думают и поступают, чем каждый из них в отдельности чувствовал, думал и поступал бы».
Но русские тут просто уникум – у них не просто образуется общая душа, они просто ленятся и перестают думать над вопросом, если полагают, что это мнение всех членов семьи. Они будут думать про водку, про рыбалку, но не о том, в чём их убедили, что «так думают все», «так поступают все».
В своё время русских заставляли голосовать за уже сдохшего Ельцина лозунгом для откровенных идиотов: «Голосуй сердцем!» – и такое голосование – это чисто русское безмозглое голосование.
Устроиться
Первыми, кто в России устроился, были дворяне. По идее, они могли пользоваться трудом народа потому, что защищали народ, а это было тяжело, и страшно, и они стремились от своей обязанности избавиться или избежать её. Усугубляло положение лествичное право, при котором наследство делилось поровну между братьями, а это давало возможность дворянам вообще не служить, но жить безбедно. Уже с очень давних времён дворяне старались от службы уклониться, я недавно вспоминал сообщение сподвижника Петра Первого, Иван Посошков, который писал в 1701 году о русских дворянах: ««Попечения о том не имеют, чтобы неприятеля убить; о том лишь печется, как бы домой быть, а о том еще молятся богу, чтоб и рану нажить легкую, чтоб не гораздо от нее поболеть, а от государя пожаловану б за нее быть, и на службе того и смотрят, чтоб где во время бою за кустом притулиться, а иные такие прокураты живут, что и целыми ротами притуляются в лесу или в долу. А то я у многих дворян слыхал: «дай бог великому государю служить, а сабли из ножен не вынимать».»
В те времена, кстати, были случаи, когда дворяне, чтобы не идти на военную службу, записывались в крепостные крестьяне.
Усугубил положение император Пётр III, которые вообще освободил дворян от службы, в результате в России образовался класс людей, который России – русскому народу – ничего не давал, но грабил этот народ, как мог. Сложилось положение: вот есть народ, который «в поте лица своего добывает хлеб свой», и есть паразиты, которые неизвестно в связи с чем этот народ фактически грабят. А русские, напомню, если не способны худшего заставить стать как все, будут равняться по худшему. То есть русским идеалом стало иметь много, а работать или служить мало.
Первыми, кто начал стремиться к этому идеалу, были крестьяне, которые всеми силами стремились попасть в слуги – в холуи к дворянам. Работа слуг была неизмеримо легче крестьянской, а обеспечены холуи были неизмеримо лучше. Энгельгардт описывает, как часто ленивые и тупые, не способные быть крестьянами, рвались в холуи:
«Наконец, земля осиливает мужика, как говорят крестьяне, а раз земля осилила – кончено. А тут еще соблазн: вон, Петр кучером у барина ездит, 10 рублей в месяц получает, в шелковых рубахах ходит; Ванька из Москвы в гости пришел – в пальте, при часах и т. д. ....
…Но если он удачно попал на службу к барину, то служба его закаливает, и он предпочитает обеспеченную лакейскую зависимость необеспеченной независимости. Такой крестьянин, который, бросив землю, уйдя из деревни и поступив на службу, попал на линию, в деревню уже не возвращается и старается выписать к себе жену с детьми. Попавший на линию начинает обыкновенно презирать черную мужицкую работу, предпочитает более легкую лакейскую службу, одевается по-немецки, ходит при часах, старается о том, чтобы у него было как можно более всякой одежи. …Мужицкой работы дети уже не знают, и, когда они вырастут, их стараются определить на хорошие места в услужение к чиновникам, где главное их достоинство будет заключаться в том, чтобы они умели ловко мерсикать ножкою. И муж, и жена, и дети уже стыдятся своих деревенских родичей и называют их необразованными мужиками, а те отплачивают им тем, что называют их батраками. А «батрак» – это такое бранное слово, хуже которого нет, которое выводит из себя самого ловкомерсикающего ножкой мужика, – тайничок-то русский мужицкий у него в мозгу еще есть!
Попасть на линию! – для этого нужно не дело делать, а только уметь подладить начальнику или барину, попасть на линию – вот заветная мечта. Суметь подладить! – вот на что устремляются все способности и ради чего не пренебрегают никакими средствами, например, жениться для барина! Это характеристично для мужика, бросившего землю. Бросив землю, он как будто теряет все, делается лакеем!»
И эти тупые и ленивые крестьяне пёрли в холуи, и именно из таких получалась русская интеллигенция – ленивая, тупая, завистливая – «мерсикающая ножкой». У которой в жизни была одна цель – устроится так, чтобы получать много, а работать мало.
Иногда думаю, почему при наличии собственно русских социалистических идей, в России так популярен стал коммунизм Маркса? А у него цель – «от каждого по способности, каждому по потребности» – а, ведь это цель каждого интеллигента, каждого холуя в России.
Да, этих батраков презирали крестьяне, Энгельгардт пишет:
«В таких, попавших на линию, обчиновничившихся мужиках, которых зовут «человек», вы уже не увидите того сознания собственного достоинства, какое видите в мужике-хозяине-земледельце. …Мужик, если он «ни царю, ни попу не виноват», ничего не боится. Мужик, будь он даже беден, но если только держится земли – удивительная в ней, матушке-кормилице, сила, – совершенно презирает и попавшего на линию и разбогатевшего на службе у барина. «А хорошее жалованье получают эти курятники – 250 рублей, да еще рвет с кого билетик, с кого трояк!», – говорил мне один мужик, истинный, страстный земледелец, непомерной силы, непомерного здоровья, ума и хозяйственной смышлености.
- А ты бы разве пошел на эту должность?
- Я-то?
- Ну да, ты.
- Избави меня Господи! Я? В батраки!
Приехали ко мне как-то мужики покупать рожь на хлеб.
- Что же вы не покупаете у своего барина? – спросил я.
- Какой у нашего барина хлеб, наш барин сам в батраках служит. И сколько презрения было в этих словах! Барин, из небогатых, действительно, служил управляющим у соседнего помещика».
Но овладев СМИ, русская интеллигенция вот эту идею холуйства, эту идею «устроится», чтобы работать по минимуму, сделала, по сути, главное идеей русской идеологии.
(продолжение следует)
Ю.И. МУХИН
