ТАЛАНТ И ОБРАЗОВАНИЕ часть 2

Но есть и правдолюбцы http://geraldika.udmurt.info/simvol/kalash/, которые с обилием всяческих технических подробностей доказывают, что Калашников ничтожество потому, что АК это на самом деле плагиат образцов советских «образованных оружейников», которые на самом деле и создали АК. Причем, в плеяду этих скромных авторов (которые сами о своем авторстве помалкивают) включаются все, кто в то время ошивался возле Калашникова, начиная от инженера, чертившего по идеям Калашникова чертежи для передачи их в производство, кончая членами комиссии, принимавшими АК на вооружение. Вот конструктор оружия В.И. Качеев раскрывает мне глаза: «В помощь Калашникову дали дипломированного конструктора - Зайцева, так как Калашников в разработке чертежей был «ноль без палочки»!». Что тут сказать… В СССР к каждому поэту давали дипломированную машинистку перепечатывать черновики стихов, поскольку многие поэты в печатании на машинке были «ноль без палочки». Вот только этим машинисткам не приходило в голову претендовать на авторство. Не сообразили...

Для того, чтобы начертить, нужно знать форму детали и ее размеры. Это задавал Калашников, а Зайцев чертил, чтобы размножить идеи Калашникова в количествах, необходимых для производства станочниками деталей к его автомату.

Тут что важно понять. Калашников был «слесарь-одиночка без мотора» - он начал создавать автомат во время 6-месяного отпуска по ранению в железнодорожном депо, в котором работал до войны, потом пристроился в мастерских авиационного института, потом в мастерских на полигоне, потом пристроился на Ижевском мотозаводе.

Но принятие оружия на вооружение Красной Армии это такое событие, которое правительство СССР сопровождало лавиной премий и орденов, обрушивавшейся не только на автора, но и на всех, кто хоть как-то был к этому причастен, - от директора предприятия до последнего токаря, которому пришлось когда-то выточить гаечку к принятому образцу.

То, что Калашников не входил в штат ни одного предприятия, означало, что премии обходят эти предприятия. И если оружейник Зайцев был такой прекрасный оружейник, то почему он не представил на конкурс свой образец автомата от своего предприятия? Ведь в этом было заинтересовано все его начальство!

Надо понять, что одиночке Калашникову противостояли не конструкторы-оружейники со своими образцами автомата, а мощные предприятия, финансово мощные, крайне заинтересованные в том, чтобы именно их образец был принят на вооружение.

 

Stg 44 Шмайссера

Автомат Булкина

Автомат Судаева

АК-47

Помянутый автор-правдолюб А. Корбейников дает массу всяких технических сведений, техническую суть которых вряд ли понимает. Я сужу по вот такому его перлу: «Понятно, что чем короче ствол, тем больше газа можно отвести на газовый поршень вместо того, чтобы бесполезно выбрасывать его в атмосферу вслед за пулей». Судя по этому умствованию Коробейников уверен, что пороховые газы отводятся на поршень прямо из дула оружия. Надо бы его удивить: пороховые газы отводятся через боковое отверстие в стенке ствола, и чем длиннее будет ствол, тем дольше по стволу будет разгоняться пуля, тем дольше будет подаваться давление в боковое отверстие и тем больше газов будет отведено в газоотводную трубку.

Между тем, такое дикое представление о механике оружия никак не мешает Коробейникову делать безапелляционные выводы. Правда, принцип доказательства остался прежним – «Калашников не автор автомата» потому, что:

- АК, опять таки, «дизайном» похож на все автоматы, которые конструировали другие советские конструкторы;

- члены комиссии указывали Калашникову, какие изменения требуются в его конструкции.

При этом обратное обвинение – все остальные конструкторы копировали дизайн АК, - не проходит: нет, это Калашников у всех украл, а не они у него! Между тем, обходится стороной вопрос о том, а было ли что красть?

Ведь ни в автомате Шмайссера, ни в образцах автоматов советских конструкторов, ни в самом АК не было ни единого узла, который бы не был известен уже десятки лет. И который бы не использовался в сотнях иных образцов оружия. Итогом творчества оружейников к тому времени было само оружие в целом – сочетание известных узлов с подгонкой их деталей так, чтобы это сочетание дало требуемое качество оружия. Калашников сумел добиться таких подгонки и сочетания, его конкуренты – нет.

Членов комиссии по приему автомата на вооружение волновало качество принятого ими оружия, а не их личное участие в его конструировании. Их за хорошее оружие наградили бы, а вот за плохое головы бы поснимали в полном смысле этого слова.

Немного отвлекусь на аналогичный пример. Прием стрелкового оружия на вооружение армии в своих принципах ничем не отличается от приема на вооружение армии такого оружия, как самолеты. Так вот, в 1941 году были расстреляны генералы-предатели, готовившие РККА к поражению в войне. Из генералов ВВС – Рычагов и Смушкевич. С ними все понятно: накануне войны по их команде с советских истребителей были сняты радиостанции, а в Западном особом военном округе со всех самолетов было снято и оружие. И остается только ругать НКВД, НКГБ и особые отделы РККА за то, что эти организации не сумели вовремя распознать и арестовать этих предателей.

Но вместе со строевыми генералами ВВС был расстрелян и начальник Научно-исследовательского института военно-воздушных сил РККА генерал-майор А. И. Филин. Он не имел ни малейшего отношения к командованию соединениями и частями военно-воздушных сил, его-то за что расстреляли? Дела предателей до сих пор не рассекречены, и остается только догадываться.

Когда-то я сотрудничал с историком, летчиком-испытателем еще с довоенных времен В.И. Алексеенко. В одной из своих статей, посвященных кадрам ВВС, он написал об этом: «А.И. Филин был моим командиром и учителем, и я никогда не поверю, что он был врагом народа. Но надо и понять, что тогда происходило.

Естественно, принимая одни самолеты и отклоняя другие, НИИ ВВС наживал себе уйму заинтересованных врагов, в том числе и среди авиаконструкторов, которые легко извращали дело так, что руководители ВВС, якобы, специально ставили на вооружение плохие машины и не пропускали хорошие, то есть, были врагами народа».

А в разговоре Василий Иванович высказался в духе, что авиаконструкторы это те еще гадюки – не стеснялись ни доносов, ни клеветы, ни подлости, чтобы протолкнуть свои машины в серию и «утопить» самолеты конкурентов. Мы ведь знаем только известных авиаконструкторов, а сколько их было вообще? Сколько было тех, чьи самолеты остались только в виде чертежей и опытного образца? Посмотрите «Историю конструкций самолетов в СССР» В. Шаврова. И где гарантия, что генерал-майор Филин не получал, как сейчас говорят, «откаты» за положительные заключения?

Вот в положении Филина были и те, кто давал заключение принять АК на вооружение. Разумеется, можно думать, что принимающие автомат комиссии получали откат. Но тогда они могли его получить только от конкурентов Калашникова – от организаций этих конкурентов, а не от «слесаря-одиночки без мотора».

 

 

Разумеется, члены комиссии выдвигали к конструкции оружия требования от имени армии, исходя из того, каким они совершенное оружие видели. Причем, эти требования задолго до последнего испытания были выдвинуты всем трем оружейникам, чьи образцы вышли на итоговый конкурс.

Чуть выше я писал, что немецкая комиссия, к примеру, потребовала от Шмайссера взять целый узел прямо из образца его конкурента. И, безусловно, члены советской комиссии выдвигали требования не только к образцу АК, но и к образцам оружия двух оставшихся конкурентов Калашникова - конструкторов А.А. Дементьева из Коврова и А.А. Булкина из Тулы. Однако, эти требования комиссий были, во-первых, не более, чем «хочу», а во-вторых, задача превратить эти хотенчики членов комиссий в работоспособное оружие лежала на конструкторах. Шмайссер в Германии и Калашников в СССР с этими задачами справились, а их конкуренты – нет.

После итоговых испытаний на Щуровском полигоне, проходивших с конца 1947 года по 11 января 1948 года, Научно-технический совет ГАУ ВС СССР собрался на последнее пред принятием решения совещание. Имеется сокращенная его версия, представленная А. Коробейниковым, доказывающим с помощью этой версии, что Калашников не автор этого оружия:

А. Коломейцев по этому протоколу делает итоговое замечание: «Налицо ситуация, прекрасно знакомая нам по практике жилищного строительства в послевоенном СССР: да, работа строителей имеет существенные огрехи, да, строго говоря, принять такой дом нельзя, но... если его не принять, то будет не выполнен план, ухудшатся показатели строительной организации, и это как раз перед очередной годовщиной Октябрьской революции! В результате комиссия, положа руку на сердце, принимает дефектный дом, а нерадивые строители в отведённый им короткий промежуток времени до начала вселения пытаются аврально исправить хотя бы некоторые из отмеченных комиссией недостатков».

Из этого замечания становится понятно, что Коломейцеву вообще не знакома никакая практика. Уже в силу того, что по аналогии ему надо было бы написать, что речь идет не о приеме дома, а о приеме проекта дома, который будет запущен в миллионную серию в условиях, когда в этих домах остро нуждаются жильцы, а в этом проекте - строители.

 

Сразу замечу, что Научно-технический совет рассматривал не один образец Калашникова, он рассматривал три образца, причем, в статье Коломейцев «доказывает», что Калашников обокрал этих своих конкурентов. Но где вы видите в протоколе обсуждение образцов конкурентов Калашникова? Его нет, и надо думать, что заключение по образцам конкурентов было настолько убийственным, что правдолюбцы полностью убрали его из протокола, в связи с чем из протокола исчез целый ряд вопросов и выступлений. Но все равно остался итог - все единодушно присоединились к мнению: «Образцы Булкина и Дементьева дорабатывать нет смысла». То есть, с конкурентами Калашникова вопрос разрешился окончательно – автомату Калашникова эти образцы и в подметки не годились.

Теперь к вопросу о том, что у ряда умных членов Совета и к АК появилась претензия - недостаточная кучность боя очередями (вот это публикаторы в протоколе оставили). Заметьте, одиночными выстрелами кучность была прекрасной, но умные члены Совета прицепились к кучности боя очередями, то есть, по сути, требовали, чтобы, скажем, все три пули, вылетевшие из ствола АК, попали в один и тот же глаз противника. А зачем это?? Ведь при такой стрельбе сам принцип автоматической стрельбы отвергается! У станка немецкого пулемета МГ-42 был даже механизм автоматического рассеивания пуль – немцы считали, что на станке этот пулемет стреляет очень кучно.

При этом, судя по всему, за идеал принималась кучность боя автомата Шмайссера, по крайней мере, Коломейцев его за таковой считает. А за образец, как вы видите, членами Совета принимался давно прекращенный проектированием автомат Судаева, который был, как я писал выше, скорее всего, наиболее точной копией немца, и даже весил столько же – на килограмм больше АК. В конце концов, как видите, выяснилось, что сведения о высокой кучности боя автомата Судаева – это легенда, не имеющая под собою оснований, но мне не это интересно. Ведь автомат Судаева имел на конце ствола не крепление для штыка, а сошки. Это был, по сути, ручной пулемет с укороченным стволом. И ни один из членов Совета, «умно» выражающий сомнения в АК, об этих сошках даже не вспомнил!

Мало этого, как следует из протокола, ни один из членов Совета не заикнулся о патроне, под который и проектировал автомат Калашников, и, раз уж пошло сравнение с оружием Шмайссера, не заикнулся о том, чем этот патрон отличается от немецкого промежуточного патрона.

Когда в 1943 году наши конструкторы создали промежуточный патрон, то сделали его более мощным, чем немецкий. Высота гильзы немецкого патрона (следовательно, и объем помещаемого в гильзу пороха) была 33 мм, а нашего – 42 мм. Вес пули у немцев был 8,1 грамма, а у нашего пуля со свинцовым сердечником весила 12,5 грамма, патроны обеспечивали начальную скорость: немецкий – 685 м/сек, а наш – 740. Соответственно, энергия немецкой пули была около 1,9 кДж, а нашего – 2,2 кДж. (Только к 1949 году наш промежуточный патрон был изменен в сторону ослабления его мощности – гильза была укорочена до 39 мм, а в пулю введен стальной сердечник и ее вес уменьшился до 7,9 грамма). Ведь, как следует из объяснения члена Совета Лютого, тогда обсуждался вопрос попробовать уменьшить отдачу «отводом газов из канала ствола до вылета пули». То есть предлагалось просверлить в конце ствола симметричные отверстия, из которых пороховые газы вылетали бы не вслед пуле, а вбок, и уменьшить отдачу хотя бы от вылета из ствола части веса пороха. Ведь на кучность боя автоматического оружия главное влияние оказывает отдача – удар приклада в плечо и руки стрелка при выстреле.

Напомню, чем больше начальная скорость, масса пули и заряда и меньше масса оружия, тем энергия отдачи больше, тем кучность очереди из него будет меньше. Но мы видим, что немецкий патрон был на четверть менее мощным, а автомат Шмайссера был на четверть более тяжелым. По этой причине автоматы Шмайссера и Калашникова нельзя сравнивать.

(Отвлекусь от темы. Кучность боя и очередями, безусловно, имеет значение. Кому надо, чтобы только одна пуля очереди полетела в цель, а уже вторая - на 2 м выше цели? В момент стрельбы очередями стрелок пытается совмещать линию прицеливания с точкой прицеливания, но ему не дает это сделать не только сила отдачи, но и темп огня – скорострельность оружия. Чем меньше скорострельность, тем легче удержать оружие в направлении на цель. И в этом плане мне не понятно, почему ни тогда, ни сегодня никто не стремился и не стремится уменьшить темп стрельбы автоматов и пистолет-пулеметов? Ведь все они имеют темп огня станкового пулемета: ППШ – 1000; ППС – 600; StG-44 – 500-600; АК – 600; М-16 – 650-950 выстрелов в минуту. Насколько оправдана такая скорострельность? Ведь оружейник Фольмер в своем МП-38/40 имел скорострельность всего 400 выстрелов в минуту, а немцы произвели этих пистолет-пулеметов почти 2 миллиона экземпляров).

Но вернемся к протоколу Совета. Я бывал на сотнях совещаний, подобных тому Научно-техническому совету, и у меня есть основания написать, что члены Совета пыталась загнать Калашникова в тупик - пытались выдать ему требования, которые при том патроне и при том требовании к весу автомата, были неисполнимы. То, как «озабочено» члены Совета обсуждали кучность, показывает, что они ждали, что кто-то из них решиться предложить снова отправить все три образца на новую доработку. Но поскольку никто из членов Совета не решился первым сказать это «мяу» - не решился быть инициатором срыва перевооружения армии, - то АК родился, не смотря на такое большое количество абортмехаников.

Этот мой вывод основан на опыте и интуиции и я бы не стал его делать, если бы подобное поведение Совета было единственным случаем, но об этом ниже, а пока о личном опыте.

 

По поводу кучности боя очередями из АК, я хотел бы сослаться на собственный убогий опыт. Я писал, что АК это оружие посредственного стрелка, так вот, я и есть такой стрелок. Мало этого, я бы сказал, ну очень посредственный. Дело в том, что я близорук и уже в юности имел на правый глаз -3,5, а это при стрельбе приводило к унынию – все равно промажу! Отсюда (исключая рогатку) я практически не стрелял и не хотел стрелять ни из чего, что не имеет оптического прицела с диоптриями. И когда в 1972 году на сборах началась огневая подготовка, то я не очень расстроился, когда надев очки и сделав три выстрела из ПМ, не нашел пробоин не то, что на мишени, но и на щите, на котором мишень была приколота.

Но вот наш взвод приступил к стрельбам из автомата. Надо было из положения «лежа» сделать три выстрела одиночными по грудной мишени в 100 метрах и 10 патронами отстреляться по ростовой мишени в 200 (300?) метрах. Отстреляться надо было короткими очередями, которые надо было дозировать самому, поскольку переводчика на очередь из трех патронов на тех АК еще не было.

Первые трое курсантов пошли стрелять, весь взвод начал развлекаться, как мог, а я сел недалеко от стреляющих и начал наблюдать за результатами их стрельбы без всякой особой мысли – просто из интереса. Но когда отстрелялись пять или шесть троек, я вдруг обратил внимание, что левый и средний стрелки всегда стреляют очень плохо, а правый всегда стреляет лучше всех. Я смекнул, что правый автомат пристрелян, поэтому, когда подошла моя очередь, я подсуетился, встал в строй тройки справа и мне достался правый автомат.

Сделал три выстрела одиночным и, с унынием в ожидании очередного позора, пошел к мишени, но оказалось, что я выбил 28 из 30 – лучший результат во взводе! Мало этого, вообще-то я выбил 29, но одна пуля легла в круг между 9 и 10 и командовавший стрельбами офицер полка, в котором мы проходили сборы, вторую 10-ку мне не засчитал.

Настроение поднялось! Лег стрелять по ростовым, офицер каждому поднял по три мишени, я плавно и коротко нажимал на курок – все три мишени упали. Но у меня затвор ушел в переднее положение, я доложил, что у меня остались патроны, и офицер снова поднял мои три ростовых. Я сделал еще выстрел (патрон остался один) – еще одна мишень упала. На отлично нужно было свалить три мишени 10 выстрелами, а я свалил четыре! Видимо и в полку редко, кто так стрелял (полк-то был танковый и кадрированный), поэтому полковой офицер опять начал доказывать, что у меня три мишени, поскольку четвертую я свалил одиночным выстрелом, а не очередью, и это не считается. Но мне было все равно.

Поэтому, когда начинают рассуждать, что у АК есть какие-то дефекты как у стрелкового оружия, цифирьки какие-то приводят, то мне хочется сказать – а идите вы лесом! Какого лысого вам еще надо?! Я никогда так точно не стрелял, как из пристрелянного АК!

Видимо, мое мнение разделяют и те 50 стран мира, на вооружении которых АК стоит, на сегодня уже в более чем 100 миллионах экземпляров.

Кстати, из винтовки М-16 я не стрелял, но повертел ее в руках. Ничего не могу поэтому сказать, может, это и хорошее оружие, может, к нему можно привыкнуть… Но дубина дубиной! По паспорту легче АК, но кажется тяжелой, и прикладываться неудобно… Пишут, что это оружие «профессионала», дескать, стреляет очень кучно одиночными. Но зачем тогда калибр 5,56? Ведь энергия пули маленькая – 1770 дж против 3700 дж у винтовочного патрона.