2 ОТЕЦ И СЫН

Молодость характерна тем, что стремление чувствовать себя взрослым, полноценным человеком уже есть, а ума для того, чтобы им быть, еще нет. И Яков Джугашвили совершает очень важный для понимания самого Якова поступок – один из тех, которые прибавляют отцам седых волос.

В 1926 году, окончив среднюю школу (тогда 9 классов) и электротехническую школу в Сокольниках, Яков объявил о своем желании жениться на 16-летней девушке Зое Гуниной. По молодости не правильно понимают цель брака - видят в нем только возможность жить с любимыми половой жизнью на законных основаниях. Но взрослые-то цели брака понимают правильно! Разумеется, Сталин был против этого глупого поступка, глупого со стороны Якова, который еще не стал тем, кто может обеспечить семью, и которому, по мысли Сталина, надо было еще получить высшее образование.

 

Самолюбие Якова (что он скажет девушке – что отец ему запрещает на ней жениться?), его гордость вошли в неразрешимый для него конфликт с сыновьим долгом. Тут надо понять, что в те времена старшие поколения всех народов жили для детей, посему были детьми искренне уважаемы, но, полагаю, у грузин это уважение было особо развито, поскольку даже я застал его примеры.

Я уже рассказывал, как когда-то, в середине 80-х у нас было совещание заместителей директоров ферросплавных заводов в Челябинске. Зима была холодная и снежная и после официальной части мы поехали на пустующую базу комбината в баню. Компания была сугубо мужская, мы парились, катались голышом в сугробах, снова парились, после чего, естественно, выпивали и вели душевные беседы. О чем – не помню, но о чем могут говорить выпившие мужики в лесу? О хреновом начальстве и о хороших бабах. И вот слово взял самый молодой из нас, грузин из Зестафони, и его рассказ единственно мне запомнился.

«Сажусь в поезд, со мною в купе двое русских: один такой, старше меня, интеллигент в очках и старик, простой такой старик. Этот интеллигент отвернулся от нас к окну, достал бутерброды и начал кушать. А старик достает из сумки что-то простое – хлеб, курицу – и говорит нам: «Угощайтесь!». А интеллигент говорит старику: «Спасибо, не хочу!». Я возмутился: «Как ты можешь! Человек тебе хлеб предлагает, а ты отказываешься!?». Я, конечно, тоже достаю бутылку коньяка, беру у проводника стаканы, наливаю, и предлагаю выпить каждому за своего отца. Выпили и интеллигент говорит: «А я вот не думаю, что мой сын в поезде с незнакомыми людьми стал бы пить за меня». А я его спрашиваю: «А ты сам когда-нибудь в поезде с незнакомыми людьми за своего отца пил?»

Меня тогда впечатлило отношение этого грузина к отцу (впрочем, в перестройку я уже увидел в его лице свихнувшегося идиота со всеми националистическими маразмами).

Ну и представьте положение Якова - с одной стороны, его честь и достоинство в глазах любимой девушки, а с другой стороны, сыновья невозможность пойти против воли отца. Положение было безвыходное, и он находит единственный для себя выход – он застрелился. Правда, большинство не связанных с медициной людей уверено, что сердце находится в груди слева (оно там стучит сильнее). На самом деле сердце практически посредине груди (если точно, то одна треть справа от оси и две трети слева), посему, стреляя в левую половину груди, можно промахнуться. И Яков промахнулся. Тем не менее, у него либо было осложнение после ранения, либо пуля не прошла навылет и ее пришлось извлекать, поскольку Яков находился в больнице очень долго – три месяца, - что говорит о необходимости каких-то сложных хирургических вмешательств при его лечении.

Что отсюда следует? Во-вторых, у Якова Джугашвили на всю жизнь на груди оставался заметный шрам, а у убитого немцами в Заксенхаузене «сына Сталина» такого шрама не было. Но, во-первых, оцените решимость этого человека защищать свою честь!

И вот читаешь изделие немецких пропагандистов под названием «Протокол допроса военнопленного старшего лейтенанта Я.И. Джугашвили», а там:

Этот лепет что – ответ человека, который и в юности не колебался застрелиться даже при меньшем ущербе для своей чести?

Но вернемся к довоенной биографии Якова. Как должен был реагировать Сталин на такую выходку сына? Как Сталин теперь мог свой отцовской властью исполнить по отношению к Якову свой отцовский долг и настоять на правильном поведении сына? Попробуй на него надавить, а он возьмет и повесится. Яков парализовал Сталина как отца. Что Сталину делать? Осталось одно – дать Якову жить, как он хочет.

Яков выходит из больницы, но теперь жить ни то, что в доме у Сталина, но и в Москве, не может, – как ему жить в окружении сочувствующих глаз, как жить, понимая, что люди смотрят на него, как на дурачка? И он женится на Зое и уезжает в Ленинград, в котором живет у С.Я. Аллилуева - отца жены Сталина Надежды.

Вообще-то, сыну генерального секретаря ЦК ВКП(б) сам бог дал делать карьеру по партийной линии, тем более, в городе, которым с 1926 года руководит знающий его лично, лучший друг его отца С.М. Киров. Но пойти работать в партию это значит остаться сыном Сталина. То есть, попасть в положение, когда чего бы ты ни достиг, но люди вокруг будут говорить, что твои должности и твои награды это не твоя заслуга, а следствие того, что ты сын Сталина. А Якову, повторю свою уверенность, хотелось быть самим собой. И он даже в партию не вступал до самого того момента, когда неизбежность войны уже стала реальностью.

И Яков начинает работать по полученной в Сокольниках специальности электрослесаря, а его молодая жена поступает учиться в Горный институт.

Нет никаких сведений, что молодые получили квартиру в Ленинграде, а это говорит о том, что Яков считал ниже своего достоинства попросить ее у Кирова.

Идет время, в семье Якова Джугашвили рождается дочь Галя, которая, правда, вскоре умирает от воспаления легких. А жена Якова Зоя выезжает на практику в Мончегорск, там сходится с работником НКВД и выходит за него замуж (не разведясь с Яковом).

Что тут скажешь?

Нет сомнений, что Зоя была влюблена в Якова, но где гарантия, что подспудно у нее не было мечты, что этот брак приведет ее в некий высший свет? Где гарантия, что ей не стало зазорно быть женой начисто лишенного карьеристских устремлений электрика?

Но это одна сторона вопроса.

Помню, что когда я после окончания школы работал на заводе слесарем, то это время воспринималось мною, как время абсолютной свободы! Ведь в школе нет свободы – после окончания уроков над тобою висит необходимость выполнить домашние задания. В институте – тоже. У инженера, при достижении определенных должностей, тоже нет этой свободы, поскольку мысли о работе не отпускают и вне работы. Помню, в воскресенье затеяли выпивон в мужской компании у кого-то на квартире, а старший мастер, по моему, Женя Лейбман, при усаживании за стол попросил меня пересесть напротив, а сам сел лицом к окну, за которым в 5 км виднелись цеха завода и дым из труб каждой печи. Выпиваем, вдруг он встает, сплевывает от досады и говорит хозяину: «Где телефон? У меня на 42-й электрод отожгли!». Авария! Мы смотрим – да, из трубы 42-й печи идет черный дым. То есть, вроде и гулял старший мастер, а мысли были о цехе - сидел и следил за дымом из печей. Директора моего завода даже в отпуске, где бы он ни отдыхал, каждый день утром разыскивали телефонистки и связывали с оставшимся на заводе главным инженером, и тот докладывал ему состояние завода. Какая уж тут свобода!

А при работе слесарем ты в 7-00 у верстака, в 15-30 в душе, а после абсолютная свобода – делай и занимайся, чем хочешь! Никогда у меня не было такого чувства свободы, как во время, когда я был рабочим. Вот у меня и возникает вопрос – а чем занимался Яков в свободное время? Свои способности к шахматам он профессией не делал, ни о каких его увлечениях не упоминается (что-то вроде охоты – не в счет). Чем заполнял досуг?

Нет никаких указаний на это и никаких свидетельств, но пусть меня извинят его родственники, у меня складывается впечатление, что он был бабником. Конечно, такую оценку должна дать женщина, но мне Яков кажется достаточно красивым мужчиной сам по себе. Его одноклассник вспоминает: «Девочки поголовно влюблялись в этого симпатичного паренька. Многие даже не подозревали, что Яков Джугашвили - сын Сталина! Мягкий и добрый Яша не мог резко отказать девушкам, боялся их обидеть. Но и лишнего никогда себе не позволял». Ну, когда был школьником, может, и не позволял.

Некоторые ученые уверяют, что в человеческом обществе действуют законы животного стада и женщины влюбляются в альфа-самцов – грубых, брутальных мужчин, лезущих в вожаки стада. Мои воспоминания о моих знакомых и товарищах-бабниках или гуляках (тех, кто при наличии семьи, так сказать, «хромал на короткую ножку») эти выводы не подтверждают, может и потому, что в те времена мы не были стадом животных. Да, один был таким, что его можно было назвать альфа-самцом. Но у него были такие любовницы, что этому альфа самцу никто не завидовал. А вот среди остальных, один вообще мог бы быть омега-самцом, настолько он избегал борьбы в любых жизненных ситуациях. Зато оставшиеся, хотя и были настоящими мужчинами, готовыми идти на лишения и драться за свои принципы, в вожаки никогда не лезли, и даже в компаниях и гуляниях особо не выделялись. И когда я задумался, а чем они брали женщин, то полагаю, что лучше всего к этому подойдет понятие «ласковость». Вот мне и кажется (повторю, я это ничем доказать не смогу и полагаюсь исключительно на жизненный опыт, который в данном случае может вести и к ошибке), что Яков Джугашвили был ласковым бабником, гулякой.

Поэтому нельзя определенно сказать, кто же был виноват в том, что первая семья Якова распалась, - может, в этом виновата одна Зоя, а может и Яков добавил к этому оснований. Как бы то ни было, но это предопределило возврат Якова из Ленинграда в Москву, да и времени прошло столько, что о его безумном поступке уже забылось. Яков возвращается в Москву, поступает на рабфак, видимо, чтобы подготовиться к поступлению в институт, живет в общежитии. У Артема Сергеева сохранился в памяти эпизод: «Помню, снабдили его кое-каким приданным, дали одеяло, а он это одеяло отдал товарищу. Надежда Сергеевна была недовольна, ворчала. А Сталин сказал: «Значит, тому товарищу оно было нужнее. Наверное, мы Яше сможем дать другое одеяло».

И это не безалаберность человека, который не знает, каким трудом достаются вещи. Яков был добр потому, что по натуре был сильным человеком, и его душевных сил хватало и на доброту. Вот пример его силы и доброты, не связанный с вещами. Есть воспоминания очевидца о том, как однажды на охоте в Крымских горах Яков вернулся с загона последним потому, что нес на руках охотничью собаку: «Она устала!».

Некоторые исследователи утверждают, что Сталин ничего не знал о том, что Яков поступает в институт. Мне это кажется невероятным (надо же было согласовать с отцом чисто финансовую строну вопроса – на что Якову жить), но о его поступлении в институт существует институтский анекдот, известный в разных вариациях, то есть, скорее всего, этот анекдот основан на чем-то реальном: «Яков успешно сдал вступительные экзамены в Институт инженеров железнодорожного транспорта. Удивленный Сталин позвонил ректору. Вождь поинтересовался, действительно ли Яков Джугашвили стал студентом и не хлопотал ли кто за него? Удивленный ректор заявил, что у него есть первокурсник с таким именем. На экзаменах Яков показал хорошие знания. Только в тот момент ректор понял, кто будет учиться в его заведении! «Ну, хорошо...», - только и сказал Сталин. Он был доволен успехами сына».

Сведений, о каких-либо успехах Якова в учебе, нет, он по-прежнему лидирует только в шахматах. В доме Сталина, Яков жить не захотел, но семьи не сторонился: «Очень часто к отцу домой приходил. У Василия комнатка была, Яша обычно приходил и сидел на стуле в комнатке Василия, дожидался отца, если мог дождаться», - вспоминает А. Сергеев. В начале 30-х в Москву из Ленинграда перебирается тесть Сталина, отец его жены Надежды, Сергей Яковлевич Аллилуев, получает квартиру в правительственном доме, и Яков снова живет у него, но теперь уже в Москве.

А у С.Я. Аллилуева был брат Михаил, живший в Урюпинске с женой Матреной, дочерью Ниной двумя взрослыми внучками Августиной и Конкордией. Этот М.Я. Аллилуев в Урюпинске жил в половине дома, а вторую половину занимала семья столяра П.А. Голышева, состоявшая из жены-портнихи и четырех дочерей. Вторая по возрасту дочь Голышева Ольга (1909 г. рождения) дружила с Августиной. Около 1934 года Августина и Ольга вместе оказались в Москве – Августина остановилась у своего двоюродного деда Сергея Аллилуева (у которого и жил Яков). А Ольга, приехав поступать в авиационный техникум, остановилась у свой тети (сестры матери) на Большой Полянке. Как-то подруги договорились вместе провести вечер и назначили встречу в Александровском саду, с Августиной пришел и Яков.

Ольга и Яков начали встречаться и полюбили друг друга. Яков представил Ольгу семье Сталина, и будущая невестка всем понравилась – девушка была красива, умна, скромна, образована, любила музыку и самоучкой хорошо музицировала (хотя денег на консерваторию у ее отца-столяра не хватило). Сам ли Сталин этим занимался или подсуетились «понимающие товарищи», но молодые получили маленькую двухкомнатную квартиру, что для Москвы уже было очень много, если учесть, что Яков был всего лишь студентом и, к тому же, весьма нетребовательным к бытовым удобствам. Молодые жили, но регистрацию брака откладывали, скорее всего, не придавая этому значения, поскольку по тем временам, скажем, члены Правительства СССР и руководители партии редко были официально зарегистрированы со своими женами.

Но в это же время Яков знакомится с женщиной, которая из-за обилия предшествовавших мужей больше известна под девичьей фамилией Мельцер. По одной из версий, Яков в ресторане подрался с ее очередным мужем, на тот момент помощником начальника УНКВД по Московской области Николаем Бессарабом, и это послужило поводом для знакомств с его женой Юлией. Есть и другие версии. Как бы то ни было, но Яков становится любовником Юлии Мельцер (или Бессараб).

Я ранее писал, что Василий видится мне эдаким Дартаньяном, а с кем можно сравнить Якова? Думаю с эдаким гусаром, в мирной жизни простодушным и добрым повесой и гулякой, бескорыстным товарищем, честным, не рвущим звезд с неба, хотя самолюбивым и гордым. Кем-то, вроде гусара Николая Ростова из «Войны и мира» Толстого.

Возможно, Яков смотрел на эту связь с Юлией, как на очередную, привычную победу в своих амурных делах, но Ольга на это смотрела по-другому. Она резко прервала отношения с Яковом и уехала к отцу в Урюпинск. Видимо в это время ее беременность была еще в начальной стадии, допускающей аборт, поскольку в семье Голышевых возникли сомнения, что делать? Сомнения, которые разрешил отец Ольги, настоявший на том, чтобы она рожала. И 11 января 1936 года она родила сына Евгения. Голышевы были единодушны, и Ольга записала сына в загсе на фамилию Голышев.

Как только Ольга выехала из московской квартиры в Урюпинск, Юлия Мельцер начала «ковать железо, не отходя от кассы»: «уцепилась за него (Якова) мертвой хваткой и, по существу, женила его на себе: в один прекрасный день она заявилась к нему с чемоданами и осталась жить. 11 декабря 1935 года вопреки воле отца брак их состоялся и был зарегистрирован в загсе Фрунзенского района Москвы». То есть, брак Якова и Юлии был зарегистрирован достаточно быстро, даже за месяц до рождения сына Якова в Урюпинске.

Ольга не видела свою жизнь чем-то примечательной и не оставила воспоминаний, но ее сестра Вера написала о своей семье и об Ольге 10 страничек тетрадки в клеточку. Об этом периоде она пишет: «Оля с Яковом переписывались, и Оля сообщила, что родился сын Евгений, но имея на Якова обиду, она записала его на свою фамилию. Яков стал высылать деньги, и чтобы не пререкаться с Ольгой в письмах, обратился непосредственно в Урюпинские органы и ЗАГС с требованием дать сыну его настоящее имя – Джугашвили Евгений Яковлевич. …Когда Евгений подрос до 4 лет, отдали в детсад, отец помогал иногда, далеко не регулярно».

Хочу отвлечься от Якова, продолжением рассказ об Ольге. Началась война, советский народ испытывал колоссальное напряжение в стремлении одолеть врага, и только женщин в окружении Сталина эта война как-бы не касалась. Дочь Сталина Светлана, не нашла никакого лучшего личного участия в войне своего народа, чем поступить на филологический факультет. Матери внуков Сталина тоже были заняты сами собой. И только Ольга осознавала себя частицей своей Родины. Оставив сына на попечение матери и старшей сестры, она окончила курсы медсестер и ушла на фронт, провоевала всю войну, была тяжело ранена. После войны вернулась в Москву, ее сын Евгений был принят в Калининское суворовское училище, а с назначением Василия Сталина командующим ВВС Московского военного округа Ольга перешла на работу в финотдел штаба этого округа. В эти годы сложились родственные отношения между Ольгой и семьей Василия Сталина - дядя Евгения Джугашвили, Василий Сталин, очень тепло относился к своему племяннику-суворовцу. Но…

Евгений Яковлевич Джугашвили: «По утверждению Светланы Аллилуевой, ее отец видел из восьми внуков только троих». Правда, «не видел» еще не значит «не интересовался». Сталин не видел и Евгения, но сам Евгений Яковлевич сообщает, что к нему в Калининское суворовское училище приезжали два генерала, которые после посещения начальника училища, вызвали только его и расспросили только его о жизни, учебе и желаниях. И уехали. А после смерти Сталина появилось распоряжение Совета Министров СССР: «Назначить с 1 ноября 1953 г. внуку И.В. Сталина - Джугашвили Евгению Яковлевичу, 1936 года рождения персональную пенсию в размере 1000 рублей в месяц до окончания им высшего учебного заведения. Председатель Совета Министров Союза ССР Г. Маленков».

И, тем не менее, Сталин держал внуков вдали от себя. Да, был занят, но захотел бы, время нашел. Так почему?

Начну с одной стороны медали. Артем Сергеев в своей книге в главе ««Рублевские дети» войны» пишет:

Это одна правда, но есть и другая правда. Историк Зенькович сообщает о ней словами участников и очевидцев.