5 СЫН СТАЛИНА ЯКОВ И ЧЕСТНЕЙШИЕ НЕМЦЫ

Закончу серию о военной судьбе Якова Джугашвили.

Есть еще довольно интересный момент. В некоторых описаниях этих боев встречается термин «Витебский котел», то есть, окружение советских войск под Витебском, но этот котел какой-то «неправильный». Для того, чтобы понять, что произошло, надо осью событий представить дорогу Витебск-Смоленск, идущую на восток с небольшим склонением на юг. Примерно в 75 км от Витебска находится местечко Рудня, между ним и Витебском, в 45 км от Витебска – местечко Лиозно. Немецкий фронт в этом месте, грубо говоря, шел с севера на юг у Витебска, а на флангах уже охватывал эту территорию и с юга, и с севера.

И вот 14 июля немцы с юга наносят охватывающий удар на Рудню и захватывают ее, то есть, создается впечатление, что теперь ударом с севера на Рудню они замкнут котел с нашими войсками, длиною примерно в 70 км. И они действительно наносят удар с севера, но не на Рудню, и даже не на Лиозно, а севера на юг между Лиозно и Витебском. Получилось, что с юга немцы окружили 70 км, а с севера всего около 30, даже Лиозно оставалось в наших руках до 17 июля. Кольцо окружения по своей форме вместо цифры 0 стало похоже на обернутую цифру 6. В результате, войска Красной Армии, находившиеся севернее дороги Витебск-Смоленск, из этого «Витебского котла» просто выехали, в том числе и все части 14-й дивизии, не попавшие в окружение, были уже за Смоленском к утру 15 июля. В окружение из 14-й попали только мотострелковый полк и второй дивизион 14 ГАП. Но это не все.

При окружении стараются провести кольцо окружение по местности, на которой пока нет противника. Это делается для того, чтобы успеть создать внешнее и внутренние кольца котла, а их по-настоящему может создать только пехота, и нужно время, чтобы пехота успела подойти к этим местам раньше противника, иначе противник просто пройдет между танковыми подразделениями или прорвется между ними. Так вот, в этом «Витебском котле» немцы с севера окружили советские войска очень близко к ним, в результате 14-й мотострелковый полк с 153 дивизией практически сразу же и вырвался из этого котла. Но часть второго дивизиона (6 орудий) у Ворон осталась в котле. Я не буду утверждать, что немцы провели окружение под Витебском исключительно с целью пленить Якова Джугашвили, но тогда какое-нибудь иное объяснение такой странной конфигурации «Витебского котла» надо бы дать, а я его не вижу.

Итак, 15-16 июля мы, немцы, прочесываем местность под Воронами, по дороге отхода 14-й дивизии, за Смоленском – везде, где прошла 14-я дивизия, мы вылавливаем всех артиллеристов и бойцов 14-й танковой, оставшихся в живых. Находим тело Якова Джугашвили или его, тяжело раненного, ищем дальше, находим документы канцелярии 6-й батареи и чемодан с личными вещами Якова.

15 июля 1941 года, в 3 часа ночи, при выходе из окружения из колонны 14-го гаубичного артиллерийского полка была оставлена машина со штабными документами. Немцам были отставлены: «штаты, личные дела младшего и рядового состава, книга приказов, дело по переписке с дивизией, дело разведывательных и оперативных сводок, гербовые печати, книга учета начальствующего состава за 1941 год, книга исходящих документов, книга начальствующего состава, ящик с партийными и комсомольскими документами, различное иное имущество». Скорее всего, прорываться приходилось по бездорожью, гусеничные тягачи орудий могли пройти, а колесным машинам пройти было трудно. И уж если оставили немцам машину с таким грузом, то обозную машину с личными вещами командиров - с чемоданом Якова - оставили тем более. Правда, должностные лица полка, отвечавшие за эти документы, составили акт, что машина с документами сгорела, однако в это не верится. Не верится по той причине, что на допросе «сын Сталина» не знал элементарного, к примеру, какой он закончил институт, не говоря уже о том, какова его инженерная специальность. А вот из рапорта офицера 1-Ц, составленного, якобы, за пару часов до этого допроса, следует, что «сын Сталина» сообщил, что «закончил обучение в качестве инженера, до 1938 года работал инженером на электростанции московского автомобильного завода «ЗИС», затем поступил в артиллерийское училище, которое он 4-го мая 1941 года досрочно окончил старшим лейтенантом». Следовательно, немцы, все же, нашли личное дело Якова и из него узнали эти подробности, внеся их в рапорты, изготовленные уже в 1943 году.

Но почему я обращаю внимание на этот его чемодан? Потому, что в чемодане могли быть незаконченные письма Якова, его конспекты и иные служебные документы, а это образцы его почерка. И, главное, в чемодане могли быть (по обычаям тех времен), личные семейные фото, на которых был сфотографирован и Яков. Уже помянутый Робустов, поясняя, почему он не верил немецким листовкам, говорил о фотографии на этих листовках: «Он идет в шинели армейской. Его шинель армейская была у меня на машине на этой продуктовой. У него шинели с собой не было!». То есть, тылы батареи, ее обоз и вещи Якова, были на продуктовой машине.

Почему этот его чемодан важен?

Напомню, что еще 6 июня 2007 г. агентство newsru.com сообщило, что: « …недавно доктор исторических наук Сергей Девятов, который по совместительству является начальником Центра по связям с прессой и общественностью Федеральной службы охраны (ФСО), сообщил, что…

Должен сказать, что версия о том, что семейные фотографии были на теле Якова, для меня весьма сомнительна. Ну, фотография любимой жены в бумажнике, ну, фотография ребенка, но альбом семейных фотографий?? Это слишком! Думаю, что исследователи просто забывают, что офицеры (командиры, по тогдашней терминологии) возили с собою чемодан с личными вещами и на фронте, а десяток фотографий в чемодане не занимает много места.

Надо сказать, что в Москве в 1941 году в пленение Якова не поверили, и именно из-за фотомонтажа фотографий на листовках. Специалисту эту подделку несложно было вскрыть. Напомню, что и Артем Сергеев вспомнил о том времени: «Мне в то время пришлось быть в немецком тылу. Мы видели листовку, где якобы Яков с немецким офицером, который его допрашивает. А в моем партизанском отряде был профессиональный фотограф. Он на мой вопрос, каково его мнение - фальшивка это или нет, ничего сразу не сказал и лишь через день уверенно заявил: монтаж». И если такой специалист-фотограф нашелся в партизанском отряде, то нашелся он и в Москве. И в Москве тоже встал вопрос – откуда у немцев фотографии из семейного архива Якова?

Но только кроме версии о том, что фотографии найдены в вещах убитого Якова, в Москве возникло и подозрение в отношении его жены Юлии Мельцер. Надо думать, полагали, что она как-то связана с немцами и что это она передала немцам нужные фотографии. Дочь Якова Галина так объясняет события: «На немецких листовках был «снимок»: с немцами за столом сидит папа, а на нем - старая куртка, которую он обычно надевал на рыбалку, на охоту. Это был явный монтаж с использованием фотографии из семейного альбома. Как она могла попасть к немцам, непонятно. Решили, что мама, очевидно, передала. И еще был момент. Военный адрес отца из гражданских лиц был известен только маме. А немцы в июле 1941-го очень быстро окружили полк, где был папа, будто знали, что там - сын Сталина. Вспомнили и о том, что мама в 30-е годы была на лечении в Германии, и там у нее, естественно, были какие-то контакты с местными жителями. Вот все это «объединили в одно», и на маму пало подозрение, что она предала Якова Джугашвили».

И дочь Сталина, Светлана Аллилуева, об этом вспоминает, и хотя в этом эпизоде ее собственные оценки мало чего стоят и даты уж явно неверные, но поведение Сталина она, скорее всего, передала точно:

Как видим, в поведении Сталина два периода – сначала он поверил, что Яков в плену, а потом, получив немецкие листовки, эта вера исчезла. Вместо этой веры возникло естественное желание выяснить, как к немцам попали фотографии Якова? И Мельцер была арестована именно в связи с этим. Тем не менее, в итоге для Мельцер все окончилось благополучно – доказать ее причастность к немецкой провокации следователи НКВД не смогли, и ее освободили.

Однако, поскольку каких-либо подтверждений того, что на фронте у Якова были семейные фотографии, тоже нет, то вопрос о том, откуда немцы их взяли, скорее всего, навсегда останется открытым.

Итак, мы немцы, собрав образцы почерка и фотографии (если они были при Якове) отправили их в Берлин. Рейшуле сообщил, что пленку с записью допроса «сына Сталина» расшифровывали семь лучших переводчиков, теперь, уверен, за фотографии Якова взялись семь лучших фотографов, а за подделку подписей – семь лучших графологов. А из Берлина нам, в группу армий «Центр», пришла команда наградить всех участников этой операции. И, разумеется, держать эту операцию в строжайшей тайне.

Думаю, что все же найдутся те, кто засомневается – а, может, все же, все было так, как немцы говорят? Может, в самом деле, Яков Джугашвили 17 июля сдался немцам в плен? Ну, пусть не 12 танковой дивизии немцев, а 19-й, но все равно сдался?

Тут положение такое – даже если бы Яков и захотел сдаться, то ни 12-я, ни 19-я дивизии немцев просто не смогли бы его взять в плен по очень простой причине – их и близко не было в районе Витебска и Лиозно. Обе эти дивизии в начале войны входили в 57-й моторизованный корпус немцев, а он сначала застрял в районе Полоцка из-за жесткой обороны гарнизона этого города, а затем наступал на северо-восток - в направлении Невеля и Великих Лук, то есть, под Витебском он вообще не воевал. Помянутый Герман Готт сообщает: «После того как 18 июля 12-я дивизия прибыла в район северо-западнее Невеля, кольцо вокруг частей противника (около двух дивизий), отступающих под натиском 23-го армейского корпуса и войск южного крыла 16-й армии, замкнулось. Противник предпринял отчаянную попытку вырваться из окружения и в ночь с 19 на 20 июля значительными силами пехоты атаковал слабый участок фронта 14-й моторизованной дивизии». Но для того, чтобы 18 июля вступить в бой аж за Невелем, 12-й дивизии нужно было начать движение в этот район еще 16 июля, а «сын Сталина», согласно немецкой брехне, сдался 12-й дивизии только в 19-00 17 июля в районе Лиозно. А 19-я танковая дивизия немцев уже давно была у Невеля: «14 июля 19-я танковая дивизия сломила упорное сопротивление противника, окопавшегося на ее пути, и отбросила его к Невелю. 15 июля, введя в бой танковый полк и охватив город с двух сторон, дивизия ворвалась в Невель и после ожесточенных боев очистила его от противника. В этом бою обе стороны понесли большие потери. …В то время как 19-я танковая дивизия 16 июля преследовала противника в направлении Великих Лук, важного узла железных и шоссейных дорог…».

Посмотрите на карту – от Лиозно до Невеля и Великих Лук, до района, в котором в ожесточенных боях дрались обе эти немецкие дивизии, от 150 до 220 километров. Короче, в какой из этих документов «честнейших немцев» ни глянешь, а там везде брехня.

Почему немцы, фальсифицируя документы по делу «сына Сталина», так грубо ошибались в, казалось бы, элементарном – в правильном описании действующих в этом фарсе немецких соединений? Ответ один – только потому, что сочиняли немцы эти документы пару лет спустя после описываемых событий, когда реальность боев июля 1941-го уже забылась, очевидцев не осталось, а под рукой были только документы, описывающих события «крупными мазками», то есть, описывающие только бои армий и корпусов, без описания боевого пути дивизий.

В немецкой армии «корпуса» и «армии» - это всего лишь штабы с приданными частями, своих собственных дивизий эти соединения и объединения не имеют. Входящие в их состав дивизии могут в любой момент быть изъяты и преданы другим корпусам и армиям, а в их состав могут быть введены другие дивизии. К примеру, 39-й моторизованный (впоследствии – танковый) корпус немцев в исследуемое время имел в своем составе 1-ю и 20-ю танковые и 14-ю и 20-ю мотопехотные дивизии. А через год в его составе воевали 1-я и 7-я танковые и 78-я и 102-я пехотные дивизии. Тот же 57-й моторизованный корпус немцев: в исследуемое время имел в своем составе помянутые 12-ю и 19-ю танковые и 18-ю мотопехотную дивизии; через пять месяцев – 20-ю танковую, 2-ю мотопехотную и дивизию СС «Рейх»; еще через три месяца – снова 19-ю танковую и 34-ю и 98-ю пехотные дивизии.

Вот немцы и посмотрели по схемам тех боев на карте – Витебск брал 39-й корпус. Ну и приписали ему подвиг пленения «сына Сталина», хотя на самом деле 16 июля этот корпус воевал уже за 200 км от Лиозно. А поскольку 39-й и 57-й корпус составляли третью танковую группу Гота, то фальсификаторы посмотрели на имевшиеся в это время в этой группе дивизии – одному понравилась 12-я, другому 19-я. Получилось красивенько так, убедительно. Кто ж знал, что, в конце концов, их фальшивки заинтересуют и меня?

Теперь давайте вернемся к сумбуру политрука Васкотовича, из которого определенно следует, что 14 июля ему еще ничего не было известно о пленении или смерти Сотникова и Джугашвили, то есть, они были еще в рядах РККА. Между тем, в анкете военнопленного капитана Сотникова М.Т., командира дивизиона 14 артполка записано, что он попал в плен 13 июля. Получается, что кто-то ошибается в дате – или Васкотович, или Сотников, что при том стрессе, который испытали в это время эти люди, вряд ли в этом есть что-то странное – не до дат им было. Однако из Журнала боевых действий 14-й танковой никак не следует, что 13 июля могли попасть в плен кто-то из артиллеристов, которые все же, находятся за спиной пехоты, – 14-я наступала на Витебск. Тем не менее, а вдруг Сотников умудрился попасть в плен даже при наступлении?

Давайте оценим его показания. Васкотович вспоминал дату всего максимум неделю спустя после события. А Сотникова 8 месяцев гнали по пересылкам немецких лагерей и только не ранее 14 марта 1942 года заполнили на него анкету военнопленного. Поэтому именно Сотников точную дату своего пленения мог подзабыть, тем более, что это не та дата, с которой начисляется пенсия.

С другой стороны, 14-й гаубичный артиллерийский полк тоже отчитался в потере Якова Джугашвили и Михаила Сотникова, и в приказе Народного комиссара обороны № 060/пр от 5 января 1942 года Яков Джугашвили числится пропавшим без вести с 15 июля 1941 года. И Сотников в аналогичном приказе тоже числиться пропавшим без вести с 15 июля. Таким образом, мы имеем разброс дат последних боев Якова: минимум – это 14 июля, а максимум Яков Джугашвили воевал до 15 июля еще в составе своей части.

Теперь вернемся к протоколу допроса оперативниками НКВД командира роты пропагандистов 4-й немецкой армии капитана Рейшуле в 1946 году. Этот капитан, безусловно, знал, что на шоу в 1941 году допрашивал не сына Сталина, а провокатора. Я уверен в этом по тому, какие вопросы он ставил «сыну Сталина» – он избегал ставить вопросы, на которые «сын Сталина» не мог бы ответить – например, не спросил адреса семьи, не уточнил, кем именно воевал этот «артиллерист». Поэтому Рейшуле на допросе в НКВД (а он допрашивался одним из первых, найденных по этому делу) тщательно старался не дать повода себя разоблачить в этом вопросе. Врать в фактах он боялся, поскольку понимал, что если многочисленные свидетели шоу покажут иное, то его потом за вранье оперативники будут бить, причем, еще и пару сержантов пригласят на помощь. У Рейшуле был единственный путь – умолчать о том, что могло бы впоследствии привести к его разоблачению.

И если вы присмотритесь к уже данным цитатам, то он вдруг «забыл» фамилии тех, кто с ним был на шоу, даже фамилию своего сослуживца по отделу 1-Ц армейского штаба, майора, и того забыл. Видимо знал, что эти люди остались живы и боялся, что русские и их найдут по его показаниям. Он забыл, что «сына Сталина» допросили и в штабе группы армий «Центр», а ведь без этого допроса, через голову группы армий, «сына Сталина» просто не отправили бы в Берлин. Боялся Рейшуле, что русские и тех допрашивавших найдут. Даже забыл фамилию переводчика, который переводил допрос, вспомнил только, что это был эстонец, который плохо знал русский язык. И вот эта забывчивость у него была при том, что он прекрасно помнил все вопросы, которые задавали «сыну Сталина», и даже его ответы.

Но вот ему задают, казалось бы, абсолютно безобидный вопрос: «В какой местности производился допрос Якова ДЖУГАШВИЛИ?», - и у Рейшуле снова начисто отшибает память: «Штаб командующего 4-ой армейской группировкой на Восточном фронте генерал-полковника фон КЛЮГЕ в это время находился около шоссе Смоленск-Минск, в районе гор. Орша. Точное место припомнить не могу». Да, штаб фельдмаршала Клюге 18 июля находился в городке Толочин на шоссе Минск-Смоленск, этот городок в 50 км от Орши, то есть, действительно «в районе гор. Орша». Но зачем темнить? Почему прямо не назвать этот городок?

Дело в том, что сообщив, что допрос происходил в штабе разведывательной авиации группы армий «Центр», Ройшле фактически сообщил, что в этом же месте находился и штаб группы армий «Центр». А Орша была взята немцами только 16 июля. Не мог штаб группы армий, командующий войсками на фронте в 500 км, находиться в 50 км от передовой – связь с фланговыми войсками невозможно было бы организовать. Само собой, когда Ройшле спросили, когда это было, у него тоже с памятью стало плохо, но все же не настолько, чтобы соврать прямо, и он вынужден был ответить: «Примерно, около 10 июля 1941года…».

Выше я показал, что эта дата, «около 10 июля», получается при анализе совершенно иных обстоятельств – при допросе ни «сын Сталина», ни немцы еще не знали о боях 14-й танковой дивизии после 7 июля. А теперь же на эту дату прямо показывает и независимый в данном случае свидетель.

Но это не все, эту дату можно уточнить, если выяснить, где и когда штабы группы армий «Центр» и 4-й армии Клюге располагались в одном населенном пункте. И тут на помощь приходит допрос НКВД еще одного свидетеля: «Оперативным Сектором МВД гор. Берлина 10-го июня с.г. был арестован работник отдела I-Ц Главного Штаба Центральной группы немецких войск - ГЕНСГЕР Пауль. Будучи допрошенным он показал, что в 1941 г. в городе Борисове он, в качестве переводчика участвовал на допросе старшего лейтенанта артиллерии ДЖУГАШВИЛИ Якова. Допрос вёл капитан отдела I-Ц доктор Шульце, работник 5 отдела Главного Управления Имперской Безопасности».

Итак, допрос «сына Сталина» проходил в городе Борисов. Действительно, если посмотреть из Берлина, то можно считать не только то, что Борисов находится на дороге Минск-Смоленск, но и то, что он «в районе гор. Орша», поскольку до Орши от Борисова всего-то около 140 км. Остается выяснить, когда в этом городе находились одновременно штаб группы армий «Центр» фон Бока, и штаб 4-й танковой армии фон Клюге, и было ли такое? Начинаем читать мемуары немцев и выясняем – да, было. В своих дневниках Бок за 11 июля 1941 года записал: «Проезжал через разрушенный Минск, где посетил штаб-квартиры 2-й армии (Вейхс) и 2-го воздушного флота (Кессельринг), по пути в Борисов. Новая штаб-квартира располагается рядом с аэродромом; штабистов приветствовал рев авиационных моторов». А генерал Г. Блюментрит в своих мемуарах пишет: «8 июля штаб 4-й танковой армии переместился в Борисов (на Березине)… 13 июля штаб фельдмаршала Клюге переместился из Борисова в Толочин».

Как видите, с 11 по 13 июля штабы обоих фельдмаршалов находились в городе Борисов Минской области. Следовательно, «сына Сталина» допросили в этом городе самое позднее 12 июля (на утро следующего дня Клюге все еще был в городе), и это предельный срок.

Но настоящий сын Сталина Яков Иосифович Джугашвили 12 июля дрался в составе своей дивизии в ее попытке выполнить приказ Конева и пробиться за Витебск: «…в районе Ерёмино разгромлен штаб войск соединения, взято трофеев: 5 легковых машин с документами». 13 июля Яков дрался у Ворон: «14 ГАП в районе Вороны уничтожил 1 батарею, подбил 12 танков (4 из них совершено выведены из строя)». Утром 14 июля он под Витебском у деревни Вороны Яков начинает бой на НП второго дивизиона. И, возможно, Яков дерется в рядах своего полка еще и 15-го. А немцы, оказывается, уже два дня, как его допросили, и уже даже аудиозапись его допроса и его фотографии отправили в Берлин.

***

Что же мы имеем в итоге?

Нет, конечно, можно твердить, что сына Сталина 17 июля в 19-00 под Лиозно взяли в плен солдаты 12 танковой дивизии немцев (она же 19-я), а 18 июля его в Толочине допросили и сфотографировали. И при этом требовать, чтобы тебя считали не только честным и умным человеком, но еще и гражданином России.

Но как тогда быть с тем, что ни одна из помянутых немецких дивизий не воевала под Лиозно и к 17 июля они находились в 200 км от этого местечка?

Но как тогда быть с тем, что 18 июля в Толочине не было штаба группы армий «Центр» и штаба разведывательной авиации этой группы?

Но как тогда быть с тем, что свидетель показал, что допрос был в Борисове?

Но как тогда быть с тем, что другой свидетель показал, что допрос был около 10 июля?

Но как тогда быть с тем, что допросить Якова одновременно и в штабе группы армий, и в штабе 4-й армии можно было только 12 июля?

Но как тогда быть с тем, что Яков Джугашвили до 14 или 15 июля все еще воевал в составе 14 танковой дивизии Красной Армии?

Знать все это и продолжать верить документам, изготовленным «честнейшими немцами»?