Неплановые свиньи
Хотел жить, как Яков Геринг, и главный свиновод колхоза.
«Откровенно говоря, я иногда опасался, что «взрыв» в развитии свиноводческой отрасли в какой-то степени помешает нашей селекционной работе в основной отрасли - молочно-мясной (у нас появлялись первые результаты). В сложившейся обстановке от меня и как от председателя колхоза и как от руководителя селекционной работы требовались невероятные усилия, чтобы продолжать начатое дело. Забот было, как говорится, через край. И затеянное Арнгольдом расширение свинофермы, также требовавшее немалых сил, вызывало опасения: не очутиться бы в роли незадачливого охотника, погнавшегося за двумя зайцами.
Поэтому мне не всегда удавалось избежать двойственного отношения к предложениям и действиям Арнгольда (между прочим, в его характере: сегодня - предложение, завтра - практические дела). Как селекционер я отчетливо понимал, что тип скота, над выведением которого мы работали, - это будущее колхоза. А как председатель колхоза с не меньшей отчетливостью видел, что хозяйству надо получать доходы сегодня. Бурный рост производства свинины, «дирижером» которого был, несомненно, Христиан Христианович, давал прибыли в сотни тысяч рублей не в далеком будущем, а уже в нынешнем году. И обещал еще большие прибыли в году следующем. Ясно было, что сотни тысяч рублей этих средств необходимы и для строительства, и для расширенного воспроизводства, и для той же селекционной работы.
К счастью, в ту пору я уже достаточно хорошо знал Арнгольда, знал, что он умеет держать слово. Уж если он сказал, что свиноводческие дела «не отнимут у председателя колхоза ни одной минуты», что эти дела «не отвлекут с ферм крупного рогатого скота ни одного килограмма ценных кормов», то я уверен, что все это так и будет.
Так оно и было. И, забегая несколько вперед, скажу, что огромная материальная опора, какой оказалась тогда самая доходная отрасль - свиноводство, дала возможность нам продолжать спокойно работы по выведению новой линии симментализированного скота. И в том, что сегодня колхоз получает самое жирное в области (4,2%) молоко, в том, что сдает самый тяжеловесный скот (487 килограммов),— во всем этом есть заслуга и Арнгольда, будто бы не имеющего со «своим свиноводством» никакого отношения к селекции в стаде крупного рогатого скота. Благодаря высокой экономической эффективности свиноводства, мы имели возможность держать в неприкосновенности стадо крупного рогатого скота, сдавая на мясо лишь тех животных, участие которых в воспроизводстве стада было нецелесообразным, даже нежелательным.
Сейчас на комплексе мы имеем уже семнадцатитысячное стадо свиней. А ведь когда начинали его строить, этих животных считали сотнями.
Не раз и не два посвящали мы «час знаний» перестройке свиноводческой отрасли. Помню до сих пор, как на одном из этих семинаров Христиан Христианович Арнгольд сказал:
- Специализация - дело доброе. И пусть колхоз имеет направление - крупный рогатый скот. Но убежден, что ликвидировать из-за этой специализации свиноферму - неразумно и вредно.
Это говорилось еще до решения вопроса о строительстве свиноводческого комплекса. Арнгольд сумел убедить всех, кто присутствовал тогда на «часе», что колхозу не только нельзя ликвидировать свиноферму, но, напротив, надо приобретать поросят и подсвинков в тех колхозах и совхозах, которые начинали специализироваться на разведении овец и крупного рогатого скота и которые спешно распродавали свиней и овец.
Правление колхоза последовало совету Христиана Христиановича. Несмотря на нехватку кормов, мы сотнями голов завозили поросят и подсвинков из совхоза имени Тимирязева, из других хозяйств. Наши свиноводы, стараясь накормить «незапланированное поголовье», брали в руки косы, подчистую выкашивали лебеду, где бы она ни росла; до последнего листа, до последней кочерыжки очищали капустные плантации; с полей и токов подбирали каждую горсть половы, не говоря уже о так называемых малоценных зерноотходах («Кто сказал - малоценные!?» - это знаменитый возглас Арнгольда). И все это бережно доставляли на кормокухню, перемалывали и перетирали, пропускали через кормозапарники, а потом использовали в качестве питательного пойла для молодняка и взрослого поголовья свиней.
Христиан Христнанович Арнгольд пришел на «час знаний» с идеей строить свинокомплекс с расчетом на жидкий вид кормления. Мы поддержали это предложение. Но Арнгольд натолкнулся на возражения и в райсельхозуправлении, и в Министерстве сельского хозяйства республики - в то время официально признанным был сухой тип кормления.
Христиан Христнанович «вынашивал» свою идею по-своему (я бы сказал - активно). Посоветовали ему поехать в пригородный колхоз «Луч Востока» Алма-Атинской области и посмотреть «живую и настоящую фабрику свинины». Поехал. И хотя там от доводов Арнгольда не оставили камня на камне, он не отчаивался и готовился к теоретическим спорам со специалистами. Но повезло: в «Вестнике сельскохозяйственной науки» появилась статья об опыте двух подмосковных экспериментальных хозяйств, в которых применялся жидкий тип кормления. Арнгольд - туда. Изучил все на месте. Увидел и плюсы и минусы. С учетом ошибок (на одном - несовершенная система подачи корма, на другом - не продуман конвейер движения откармливаемых групп) разработал проект первой очереди комплекса кормоцеха, системы пневматической подачи корма.
Через два года первая очередь комплекса стала выдавать свинину. Причем, оказалась она самой дешевой в республике. Христиан Христнанович лукаво предложил тогда:
- А что - не пригласить ли за опытом специалистов из колхоза «Луча Востока»?
Пригласили. Приехали. Два дня водил Арнгольд гостей по комплексу, на месте убеждал в больших преимуществах жидкого корма для свиней. Корнеплоды, траву, отходы картофеля, овощей, зерновых культур, даже припорченное зерно, перемолотое и переваренное, - все это рекомендовал использовать для приготовления каши. И это была уже не теория, не предположения, а опыт.
- Мы за десять месяцев откармливаем свинок до 120 килограммов, - говорил Христиан Христнанович, - а у вас за год едва центнер набирают. А порода та же самая.
Смущенные гости благодарили за совет, извинялись за размолвку двухлетней давности.
- Это только начало. У нас пока всего в стаде 7000 голов. А прикиньте, как снизятся затраты, когда вступят вторая и третья очереди комплекса и у нас будет 24 тысячи? - добавил Арнгольд.
Сегодня «прикидывать» уже не надо: после вступления второй очереди благодаря совершенствованию производства и увеличению нагрузки на каждого работника комплекса, удешевлению кормов затраты на центнер привеса свинины снизились в 1,5 раза.
Всем нам казалось: Христиан Христианович, с головой погруженный в дела свиноводческой отрасли, далек от нашей селекционной работы. Оказывается, совсем не так! Еще не улеглись радости по поводу утверждения константиновской жирномолочной линии снмментализированного скота, как Арнгольд на очередном «часе знаний», как бы между прочим, сказал:
- Селекционеры оказались теперь не у дел. Не настало ли время заняться им селекцией в свиноводстве колхоза?
И он повел разговор о необходимости иметь свой, константиновский тип беконных свиней. И тут же объяснил, почему не совсем приемлемы для этого ландрасы.
- Сегодня бекон ни к чему, сегодня он идет дешевле сальной свинины, потому что комбинаты не готовы к приему беконной, - пояснил он. - Такое долго длиться не может. А так как вывод нового типа животных - дело не одного года, то работу эту откладывать нельзя.
Так Арнгольд просто сформулировал ближайшие задачи, касающиеся развития одной из крупных отраслей животноводства колхоза. И вместе с другими зооветспециалистами хозяйства мы перебрали многие варианты, определяя исходный материал для селекции беконных свиней. Сейчас работы по созданию такого типа животных с использованием ландрасов в полном разгаре. Рассчитываем, что к концу одиннадцатой пятилетки сможем поставлять на мясокомбинаты крупные партии животных для производства бекона».
Надо упомянуть, что руководители всех предприятий СССР обязаны были прославлять хорошо работающих работников. Но, обычно, далее вывешивания портретов на Доске Почета предприятия, как максимум, района, дело не заходило. Да еще по итогам пятилетки представление к государственным наградам, если отличалось само предприятие. У Геринга это и это дело было поставлено на удивительную высоту. Мер морального и материального стимулирования в колхозе «30 лет Казахской ССР» было одиннадцать. Здесь не просто вывешивали портреты на Доску Почета, у Геринга знатным колхозникам заказывали скульпторам и ставили бюсты на Аллее Славы, а во Дворце Культуры для почетных колхозников было выделено 12 специальных мест - каждое с металлической именной табличкой на спинке кресла! Уж если Геринг за что возьмется…
Простор для творчества не ограничен!
А вот еще пример чисто крестьянской сообразительности. От колхоза до города Павлодара - рынка сбыта колхозного молока, вернее, масла в молоке, - более 65 километров. Возить туда тысячи тонн собственно молока было накладно. Естественно, что колхоз построил свой маслозавод, на котором перерабатывал молоко на масло и уже возил в Павлодар масло, сократив расходы по перевозке продукции молочно-товарных ферм раз в двадцать. Но государством меняется рыночная структура цен, и ум коллективного хозяина колхоза немедленно на это среагировал.
«Работал на маслозаводе Яков Андреевич Шлегель. Приходит как-то ко мне и говорит:
- Важные соображения есть. На мой взгляд, напрасно мы маслом выполняем план продажи молока.
- Почему?
- А вот судите...
И выложил аргументы. В самом деле, Павлодару, находящемуся сравнительно недалеко от нас, прежде всего, необходимо цельное молоко. Маслом этот крупный индустриальный центр Казахстана снабдят маслозаводы с большим объемом производства. А что может дать наш, в общем-то, карликовый заводик? И предложил сократить выработку масла до потребностей, необходимых самому колхозу и двум его селам, чтобы не завозить покупное масло из государственных магазинов. А молоко доставлять прямо в Павлодар. Автоцистерн для этого достаточно. Тем более, что потребности областного центра в цельном молоке удовлетворяются не полностью.
- Не выгодно везти вместо масла молоко, - возражаю я, - во сколько возрастут транспортные расходы? Наконец, сейчас при собственной переработке молока на масло в колхозе остается обрат...
- Я все это подсчитал. При новых закупочных ценах на молоко мы большую прибыль будем иметь от сдачи молока, а не масла. И он доказал это цифрами. Добавил, что государство повысило закупочные цены на цельное молоко, оставив прежними цены на масло специально, чтобы заинтересовать колхозы в сдаче молока. А что касается обрата... Молоковозы-то из города возвращаются в колхоз, так почему им не заливаться обратом на молочных заводах города?».
(Обрат - обезжиренное молоко, остающееся после отделения сливок от цельного молока на сепараторе. Использовалось в колхозе для питания молодняка - телят и поросят).
Еще пример, который я предварю собственным. В СССР шло огромное строительство всего – и промышленных предприятий, и жилья. Наш металлургический завод тоже в этом строительстве жилья участвовал и не только получал жилые дома, построенные строительными предприятиями, но и строил сам, создав небольшой строительный участок, называемый тогда повсеместно «Хозспособ». Стройматериалы в СССР распределялись централизовано и, разумеется, в первую очередь строительным организациям, и выбить у Госснаба материалы для Хозспособа было очень трудно. Когда я стал заместителем директора по коммерческим вопросом, снабжение завода всем необходимым стало моей обязанностью, и я на своей шкуре узнал, как это не просто. И вот как-то на оперативке начальники Хозспособа и заводского ремонтно-строительного участок дружно жалуются, что у них нет леса, и им не из чего делать столярку (оконные рамы, двери и т.д.) для строящегося силами завода жилья. Я вызвал снабженцев, и оказалось, что по документам на заводе находится несколько сот кубов круглого леса. Почему его не распилят на доски, ведь на заводе есть своя пилорама? – сразу возник вопрос.
Поехали со снабженцами на склад, посмотреть на имеющийся лес. Он оказался на загляденье – толстенные сосновые бревна. Я, соответственно задал вопрос начальнику ремстройучастка, в ведении которого была пилорама, почему не пилят имеющийся лес? И тот пояснил, что пилорама способна распилить только бревна до 400 мм в диаметре. Благо снабженцы были опытны и тут же подсказали, что в соседнем городке Майкаине есть пила, которая пилит толстые бревна. Мы съездили туда, я посмотрел на эту дисковую пилу, договорился о срочной распиловке нашего леса и пристыдил главного механика завода за то, что и у нас нет такой пилы. Со временем и мы такую пилу для толстомера изготовили и пустили в работу. Но до того, до чего догадались Геринг или его люди - до сбора толстомера по станциям, мы не догадались, а может и не успели - Геринг все собрал. Он вспоминает.
«В первый же год моего председательствования возникла проблема строительного леса. То, что давали по фондам, не удовлетворяло и одной десятой нашей потребности. Много раз обращались мы в районные и областные организации и всегда получали неутешительный ответ: «Больше, чем даем, дать не можем».
Однажды, когда я снова заговорил о лесе, Илья Иосифович Баюк сказал:
- А ведь лес-то есть! Тысячи кубометров! Да, да, тысячи! Только надо придумать, как его использовать...
И он рассказал, что во многих хозяйствах на железнодорожных станциях лежат горы так называемого толстомера, то есть бревен диаметром в комле до метра и больше. Распиловка такого толстомера на лесопилках с обычными пилами невозможна. Нужны специальные пилы большого диаметра.
-А у вас есть замечательные мастера-умельцы. Мобилизуйте их, и они сделают такие пилы.
Мы попросили механика колхоза, впоследствии главного инженера, Геннадия Николаевича Киселева, лучших наших умельцев - слесарей и токарей - изготовить пилы большого диаметра. Идея понравилась. Три месяца работали они. Были и неудачи, ошибки, но все-таки им удалось выполнить заказ.
Осенью 1960 года первый толстомер диаметром 1 метр 10 сантиметров был разделан на нашей лесопилке, как говорится, без сучка и задоринки. И закипела работа. До 3 тысяч кубометров толстомеров разделывали в год для колхоза. Да еще столько же, на паевых началах, для других хозяйств. Лес открыл нам возможность начать большое строительство».
Геринг очень много и хорошо пишет о своих подчиненных и, уверен, не только потому, что так в СССР нужно было писать, но и потому, и главным образом потому, что они этого стоили. Однако не будем забывать, что главным двигателем колхоза, главной его творческой силой был он. Он был таким хозяином, что у него ни травинка, ни щепка не пропадали. Ведь его поставили председателем колхоза с узкой целью – поднять производство молока и говядины. Но он не только развил это производство, опережая планы, он одновременно развил и свиноводство, доведя его до содержания 27 тысяч голов свиней при высочайшей механизации и рентабельности, мало этого, у него в колхозе была такая же огромная отара высокопородистых овец. Другому человеку этого бы за глаза хватило. Но в Геринге бурлила творческая энергия, а сельское хозяйство дает максимальную возможность для ее выхода.
Вот, скажем, нет смысла и не выгодно возить грузы в 200-300 килограмм на тракторе. И вы правильно догадались – Геринг завел конеферму, а поскольку он принципиально не мог держать какой попало скот, то, разумеется, у него в колхозе были высокопородистые лошади. Он сообщает:
«А вот большой прибыли от конефермы мы пока не имеем. Однако держим и разводим лошадей, ибо без них не представляем себе деревенской жизни. Прекрасное животное, без которого наши отцы и деды тоже не могли обойтись, А около тридцати процентов населения колхоза — казахи. Многие казахские семьи держат кумысных кобылиц и ни одно празднество у них не обходится без конины.
Мы учитываем и эстетическое, и нравственно-воспитательное значение разведения лошадей. Ни один вид спорта не выковывает таких прекрасных, волевых качеств у подрастающего поколения, как конный. Есть потребность в лошадях и сугубо производственная. Там, где на фермах нет механизированной кормораздачи, скотники ведут ее с помощью телег и саней, запряженных лошадьми. Перевозят небольшие грузы, ведут вспашку приусадебных участков, культивацию картофеля ручным плужком - тоже на лошадях. Это - самое дешевое «орудие производства». По нашим подсчетам, коне-день без оплаты труда возчика или скотника стоит всего 1 рубль 40 копеек, тогда как тракторо-день (в среднем по колхозу) — обходится значительно дороже.
На конеферму мы подобрали кадры, можно сказать, уникальные в своем роде. Я заметил, что шофер председательской машины Виктор Иванович Бракк питает нескрываемую любовь к лошадям. И когда речь зашла о создании конефермы, он попросил:
- Доверьте ее мне!
Жаль мне было отпускать первоклассного шофера. Но все же я рекомендовал его кандидатуру членам правления колхоза. И вот уже 10 лет Виктор Иванович — бессменный заведующий конефермой, которая за это время стала племенной. Старший сын В. И. Бракка учится сейчас на зоотехника-коневода, а младший и две дочки помогают отцу на ферме.
Ни один праздник в колхозе не обходится без могучих орловских птиц-троек, без парада наших колхозных джигитов, вихрем пролетающих на рысаках буденовской породы».
Вы полагаете, что Геринг на лошадях остановился? Напрасно вы так думаете.
(продолжение следует)
Ю.И. МУХИН
