Где преступления?
Указанием судам: «вопрос о том, имело ли место использование средства массовой информации для совершения уголовно наказуемых деяний, следует решать с учетом вступившего в законную силу приговора или иного судебного решения по уголовному делу», - Верховный Суд практически вбил осиновый кол в «борьбу с экстремизмом». Действительно, на момент, когда я пишу эти строки, в списке запрещенной судами экстремисткой литературы уже 676 произведений (полюбуйтесь на этот список http://www.minjust.ru/ru/activity/nko/fedspisok/). А где преступления, которые доказывали бы, что эти произведения были использованы для их совершения, где вступившие в силу приговоры?
Единственный раз, когда в ходе уголовного дела профашистская пресса подняла шум об экстремистских произведениях, было пресловутое и явно сфальсифицированное дело Копцова. Если вы помните, то некий молодой человек Копцов проник в строго охраняемую московскую синагогу и там, в ходе поножовщины, нанес ножевые ранения нескольким евреям, а они нанесли ножевые ранения ему. Профашистская пресса и активные фашисты подняли вопль, что Копцов начитался экстремистской литературы, которую, якобы, в большом количестве нашли у него дома. Однако вскоре выяснилось, что никакой литературы у него не найдено. Тогда начали вопить, что он начитался экстремисткой литературы в Интернете, но опять выяснилось, что и доступа к Интернету у него не было. В ходе длительного судебного разбирательства по его делу не всплыл ни один автор и ни одно название произведения, как из упомянутого списка экстремисткой литературы Минюста, так и вообще. Но фашисты, удушающие в России свободу слова и установившие в ней свою преступную власть, продолжают вопить, что запрещают свободу слова в России, чтобы, дескать, случай с синагогой не повторился.
В России тысячи объедающих бюджет специализированных работников МВД и прокуроров гоняют по России несколько десятков «скинхедов» и периодически таскают их в суд. Слышали ли вы, чтобы в ходе их уголовных дел всплыло, что хотя бы один из этих «скинхедов» читал запрещенные законом «О противодействии экстремисткой деятельности» «труды руководителей национал-социалистской рабочей партии Германии, фашистской партии Италии»? Кто из этих «нацистов» вообще слышал о фашизме что-либо, кроме фамилии Гитлера, и знал о фашизме еще хоть что-то, кроме того, что символом немецкого нацизма была свастика, а приветствием – вскинутая рука?
Сегодня рассмотрение в судах уголовных дел, выдаваемых за экстремистские, прямо именины сердца для фашистской прессы – они обязательно освещаются. Кто слышал, чтобы в ходе рассмотрения этих дел упоминался хоть какой-то информационный материал, хотя бы какое-то произведение?
В первом десятке пресловутого списка экстремистских материалов Минюста стоит фильм «Вечный жид», снятый по роману классика мировой литературы Л. Фейхтвангера, и повествующий о событиях в немецком княжестве семнадцатого века. Фильм открыто демонстрировался в СССР, а в России он запрещен. При чем тут немцы и немецкие евреи семнадцатого века к сегодняшней России? Кому и зачем нужны в России законы по удушению свободы слова для запретов этаких произведений?
Это хорошо видно по делу С. Миронова, который был осужден по статье 282 УК РФ за критику этнической преступной группировки. Группировка продолжала орудовать и после осуждения Миронова, в конце концов, после убийства нескольких российских граждан деятельность ее пресекли. Лица, возбудившие против Миронова уголовное дело, фактически были соучастниками этой группировки, а по факту нескольких убийств после осуждения Миронова, получается, что суд осудил Миронова и запретил его информационный материал об этой преступной группировке только для того, чтобы эта этническая группировка могла убить еще несколько человек. Таким образом, кроме интересов правящей фашистской верхушки, удушение свободы слова ведется и для того, чтобы национальные преступные группировки могли безнаказанно совершать в России преступления. Именно за это ратуют фашисты, скрывающиеся под различными масками, включая «антифашистские» - от «коммунистов» пригариных, до иностранной агентуры в лице бродов, прошечкиных и прочих дашевских.
Повторю недавно сказанное. Указывают народу, что он может знать, а что ему запрещено знать, только фашистские режимы и оккупационные власти. В свободных странах, например, в Великобритании, США или Израиле, цензура и попрание государством свободы слова немыслимы. А в России прокуроры и судьи, к примеру, уже сочли лозунг «Долой самодержавие и престолонаследие!» призывом к насильственному свержению существующей государственной власти, сочли произведения Льва Толстого разжигающими религиозную и национальную рознь, право народа на референдум ими уже ликвидировано под видом той же борьбы с экстремизмом. Кремль тарахтит о борьбе с коррупцией, а критика воров, коррупционеров и даже уголовных преступных группировок в России объявляется экстремизмом и при помощи судей и прокуроров подавляется.
Да и в случаях, не имеющих отношения к защите фашистского режима, стремясь выслужится перед фюрерами, фашисты разворачиваются на всю глубину своего безмерного маразма. Вот сообщение прессы:
«Провинциальный анекдот – райпрокуратура Колыванского района Новосибирской области возбудила уголовное дело в отношении реконструктора военной техники времен Великой Отечественной войны Вячеслава Веревочкина. Его обвиняют в экстремизме, а именно в том, что сконструированная им на базе тягача «ГАЗ-47» модель немецкого танка 38Т «Прага» – это не просто танк, а нацистская агитация, потому что на башне «Праги» прокуратура обнаружила нацистскую символику. Действительно, нацистская символика (правда, не свастика, а прямой крест) на танке есть – да и как же ей там не быть, если самодельный танк Веревочкина участвует в постановочной танковой битве именно в роли немецко-фашистской боевой машины. Наверное, если бы телесериал «Семнадцать мгновений весны» снимали на подведомственной прокуратуре Колыванского района территории, районный прокурор Алексей Войтов тоже нашел бы признаки нацистской агитации в костюмах героев фильма – как известно, и Вячеслав Тихонов, и Леонид Броневой, и Олег Табаков носили в «Семнадцати мгновениях...» нарукавные повязки со свастикой. Унтеры Пришибеевы (а прокурор Войтов – разумеется, его классический пример) в России бессмертны, и вечное «Не пущать!» будет звучать над российскими просторами, очевидно, всегда.
Симптоматично, однако, то, что унтерпришибеевщина-2008 базируется именно на антиэкстремизме и антифашизме. Колыванский случай – это действительно анекдот, но любая кампанейщина состоит не только из анекдотов. Среди мартовских сенсаций – инструкция ГУВД Москвы по профилактике все того же экстремизма, точнее, «по выявлению, предупреждению и пресечению преступлений, которые совершают несовершеннолетние на почве ксенофобии». Информагентства цитируют сообщения источников в московской милиции, и трудно поверить, что это не очередная литературная антиутопия, а повседневные милицейские новости: «Все окружные отделы получили письмо из главка с рекомендацией задерживать молодых людей славянской наружности, собирающихся в группы более трех человек. Тех, у кого при себе будет найдено колюще-режущее или какое-нибудь другое оружие, – проверять на причастность к нападениям на гастарбайтеров по полной программе». Кроме того, сотрудникам милиции рекомендуется «пройтись по школам, опросить учителей и учащихся на предмет выявления скинхедов, а также организовать ряд пропагандистских мероприятий для школьников». «Больше трех не собираться» – это уже прямая цитата из Чехова, литературная метафора, воплотившаяся в реальность. В начале марта милиция провела рейд на станции метро «Арбатская» – молодых людей славянской внешности действительно задерживали «для выяснения личности», изымали паспорта, снимали отпечатки пальцев, фотографировали, а после заставляли писать объяснительные записки, в которых задержанные должны были письменно заявить, что не являются скинхедами или членами какой-либо группировки экстремистского толка, никогда не били выходцев с Кавказа и из Центральной Азии и относятся к ним нейтрально». Кремлевскому фашистскому режиму такое, конечно, излишне, но этот маразм будет только возрастать, поскольку, получив команду «Фас!», фашистские шавки обязаны отчитаться, сколько человек они покусали.
Однако нам сейчас важно другое – в России нет вступивших в силу приговоров судов, которые бы связывали информационные материалы с уголовными преступлениями, в том числе и с включенными в список экстремистских.
И подарком Верховного суда надо пользоваться. А теперь о предупреждениях СМИ.
Надзирающий за СМИ орган имеет право и обязанность выносить СМИ предупреждения в оговоренных законами случаях. Закон «О СМИ» не оговаривает действия СМИ при получении предупреждения, а статья 8 закона «О противодействии экстремистской деятельности» устанавливает: «Предупреждение может быть обжаловано в суде в установленном порядке». Но не сказано, какой суд – гражданский или уголовный! И не сказано, кем оно должно обжаловаться – самим СМИ или прокурором.
До рассматриваемого Постановления Верховного Суда предполагалось, что оспаривать незаконное предупреждение должно СМИ в гражданском суде в рамках судопроизводства дел, возникающих из публичных правоотношений. Но теперь, после разъяснений Верховного Суда, это становится не всегда возможно. В гражданском суде теперь можно оспаривать только такие предупреждения, в которых нет цензурных требований к СМИ, то есть, не упомянуты никакие опубликованные СМИ материалы. Но если элементы цензуры есть, то есть, некая публикация названа экстремисткой, то есть обосновывающей и или призывающей к совершению уголовного преступления, что равноценно требованию запретить ее публикацию, то гражданский суд заниматься таким предупреждением не может, поскольку цензура – это объективная сторона уголовного преступления, предусмотренного статьей 144 УК РФ. А в уголовный суд по признакам статьи 144 СМИ сам обратиться не может, поскольку это дело публичного обвинения, которое может возбудить только прокуратура.
Следовательно, СМИ обязано не в гражданский суд обращаться, а написать в прокуратуру заявление с просьбой возбудить уголовное дело по признакам статьи 144 УК РФ против работников надзирающего органа, вынесшего это предупреждение, и в ходе рассмотрения уголовного дела в суде признать вынесенное СМИ предупреждение незаконным. Прокуратура должна это дело возбудить, и уголовный суд должен сначала вынести приговор по признакам статьи 144. Если обвинительный приговор будет, то суд в ходе рассмотрения уголовного дела признает предупреждение незаконным. Если будет оправдательный приговор, то тогда СМИ само обратится в гражданский суд и тот может признать вынесенное предупреждение и законным, и незаконным в зависимости от остальных обстоятельств дела.
Еще раз!
Указание судам в Постановлении Верховного Суда, что «вопрос о том, имело ли место использование средства массовой информации для совершения уголовно наказуемых деяний, следует решать с учетом вступившего в законную силу приговора или иного судебного решения по уголовному делу», предлагает СМИ такую схему защиты свободы слова.
Надзирающий орган, считает работников СМИ преступниками, использующими СМИ для экстремисткой деятельности, то есть, в большинстве случаев – для совершения уголовных преступлений, и выносит за это предупреждение.
В свою очередь, работники СМИ считают преступниками работников надзирающего органа за то, что они, используя служебное положение, своим предупреждением препятствуют «законной профессиональной деятельности журналистов путем принуждения их … к отказу от распространения информации».
Как вам такой поворот дела?
Мне могут сказать, что я, как говорил Вини пух, какая-то «неправильная пчела», посему как-то не правильно толкую Постановление Верховного Суда.
У меня родной язык – русский, и Постановление написано на русском языке. И для меня определение цензуры в законе «О СМИ» и в Постановлении Верховного Суда, как наложение запрета «на распространение сообщений и материалов, их отдельных частей», и требование статьи 13 закона «О противодействии экстремистской деятельности» наложения запрета на «распространение экстремистских материалов», - это одно и то же деяние.
Для меня деяние, данное в статье 1 закона «О противодействии экстремистской деятельности» как «насильственное изменение основ конституционного строя» и деяние из статьи 278 УК РФ «Действия, …направленные на насильственное изменение конституционного строя», - это одно и то же деяние, тем более, что сам закон «О противодействии экстремистской деятельности» в статье 1 считает экстремистскую деятельность в большинстве своем уголовными преступлениями: «…деяний, указанных в настоящей статье и являющихся преступлением (абзац 8).
Хотите назвать эти деяния разными понятиями – называйте, а я не фашист и не собираюсь грешить против русского языка и Конституции.
В Постановлении есть и еще обстоятельства, важные для СМИ, скажем, подсудность дел. Но я не буду о них писать, чтобы не перегружать эту работу и не сильно уводить от темы. Сейчас же хочу отвлечься на вопрос, почему Верховный Суд вынес это Постановление в таком виде, которым даже «подставил» нижестоящих судей, – почему не умолчал о цензуре? Почему не умолчал о требованиях статьи 49 Конституции, как он умолчал о статье 58 закона «О СМИ»? Судьи Верховного Суда перестали служить фашистскому режиму? Не надо – не смешите. Они служат ему так, как КПСС и близко не служили. Тогда почему?
Все члены властных структур режима России развалились в своих креслах при полной безнаказанности за последствия своего пребывания в этих креслах. А это снизило требования не только к умственным способностям самих властителей, но и к их аппаратам. Стало возможно устраивать в аппараты на доходные должности деток и родственников, коррупция потребовала иметь в аппарате не умных сотрудников, а «преданных». За тупость и глупость перестали наказывать, мало того, она в судах России поощряется.
Вот, к примеру, факт, вызывающий удивление у иностранцев. Во всех странах судья – это пожилой человек, то есть, человек, имеющий большой жизненный опыт. А как же иначе? И в СССР тоже было так: председатель народного суда – юрист лет под 50, с ним судят два народных заседателя, примерно такого же возраста. Ведь их на предприятиях выдвигали, ну, какой коллектив выдвинет в народные судьи, не знающего жизни сопляка, тем более - соплячку? Это же издевательство над самим понятием «судья». И только в нынешней России суды переполнены «судьями», по возрасту являющимися сопляками и соплячками (в основном соплячками), которым и 30 нет. Почему? Ведь они еще глупы, зачем они нужны в судьях? Опытных юристов нет? А вот поэтому их, соплячек, и назначают судьями, что они глупы, – не будут следовать закону и народном обычаям, поскольку мало, что о законе и обычаях знают, а будут следовать указаниям начальства. Чем глупее судья – тем управляемее.
Вот и возникает вопрос – а, может, такое Постановление Верховного Суда появилось по недосмотру тех, кто готовил его текст? Так, сказать, Верховный Суд поступил по закону нечаянно – не приходя в сознание? Строго говоря, я склоняюсь к этому выводу, но я и понимаю, как опасно недооценивать противника.
Верховный суд в Постановлении и прямо, и умолчанием обнажил всю антиконституционность закона «О противодействии экстремистской деятельности», и этим вошел в пусть и незаметную посторонним, но конфронтацию с правящим режимом. Зачем ему это?
Как сказано выше, Суд в Постановлении о ряде важных положений, защищающих СМИ, просто не написал, но очевидно, что он о них не написал умышленно, чтобы выслужится перед режимом. Кое что прямо извратил, о чем будет сказано ниже. Тем не менее, как мне кажется, все защищающие СМИ положения в Постановления могли возникнуть не только в результате ошибки служителей фашизма, не только от тупого переписывания положений закона «О СМИ», но и осмысленно.
Начну несколько издалека. У подавляющей массы народа представление о понятии единоначалии, как о диктатуре, нужной только начальникам. На самом деле, это стержень любого правильного управления, и в единоначалии, чуть ли не в первую очередь, нуждаются и подчиненные. Ну, представьте, что вами на работе руководят два равных по своей власти начальника. Один требует одно, а другой – другое, и оба за невыполнение своих требований наказывают. Как вам это понравится?
Так же паршиво и этим начальникам. С них вышестоящее начальство требует исполнения дела, а подчиненный отказывается его делать на том основании, что исполняет приказ второго начальника. Сами эти начальники будут непрерывно валить вину за безобразия один на другого, и драться между собой за реальную власть, пытаясь подмять под себя конкурента.
Так вот, когда американцы писали текст Конституции России, они, толи по недомыслию, толи специально, чтобы ослабить государственное управление России, ликвидировали единоначалие государственного управления. У нас два равновластных, избираемых населением высших органа власти – Дума и Президент, из которых по Конституции ни один другому не подчиняется. В 90-х мы видели, как Дума и Президент разворовывали Россию, но вину за ее обнищание валили друг на друга: «коммунистическая Дума» - на Ельцина, а Ельцин – на «коммунистическую Думу». Это двойное управление явный признак того, что власть в России не демократическая – не народная и не предназначена служить «демосу», народу. Она служит сама себе.
В СССР, народном государстве, единоначалие было, отсюда была и эффективность службы государства народу. Если не принимать во внимание верхушку КПСС, являвшейся единственной высшей властью над всей властью, то по Конституции высшая власть была у Верховного Совета – у законодателя, ему подчинялась исполнительная и судебная власти. Эти власти были единоначальниками в своих делах. Ответственность не размазывалась – у каждого дела был один человек или орган, который за все отвечал. Я ни в коей мере не считаю управление СССР идеальным, просто с точки зрения формального управления, оно было намного разумнее нынешнего российского управленческого маразма.
В СССР законодатель не только давал законы, но и единственный их толковал – а как же иначе? Это же верх идиотизма, если не начальник, а какой-то безответственный идиот, даже если его и назвать судом, будет толковать приказы начальника. В СССР законодатель и назначал судей, и снимал их за нерадивость, а как же иначе? Какой же разумный начальник допустит, чтобы контролер его приказов не от него зависел? Как таким контролером управлять? Как его заменить на лучшего, если он не контролирует исполнение приказов начальника?
А смотрите, что происходит в России. Дума принимает законы, но проследить за их исполнением не способна, поскольку судей, по критерию личной преданности подбирает себе президент. Дума принимает законы, а толкует их не она, разработавшая закон, а судьи. Мало этого, законы толкует не один суд, а сразу два – Конституционный и Верховный. Все законы вытекают из Конституции, мало этого, статьей 18 Конституция требует, чтобы суды общей юрисдикции в части прав человека руководствовались не законами, а прямо Конституцией. Но Верховный суд толковать Конституцию не может – это прерогатива Конституционного суда. Причем Конституционный суд может перетолковать толкование Верховного Суда по любому вопросу. Но Конституционный Суд не несет никакой ответственности за применение законов, и вся ответственность за десятки тысяч жалоб в Страсбург лежит на Верховном Суде. Короче, американский вариант Конституции для колонии «Раша» надругался над судебной системой России «не по-детски».
В результате в России у такого важного дела, как толкование законов, не один начальник, как было в СССР, а два – Конституционный и Верховный суды, из которых один главный, а второй отвечающий. Исходя из опыта и знания того, как действуют системы управления, я склоняюсь к мысли, что между этими судами идет не видимая непосвященным драка, а рассматриваемое Постановление - это результат этой драки.
Тут же так. Определить, что именно является цензурой – это прерогатива Верховного Суда, а не допустить появление цензуры в законах России – это прерогатива Конституционного Суда. Определить, какие вопросы разрешаются в уголовном и гражданском производстве - это прерогатива Верховного Суда, а не допустить появление законов, по которым граждане признаются виновными в преступлении без вступившего в силу приговора по уголовному делу – это прерогатива Конституционного Суда.
Верховный Суд, скрыв в постановлении свою вину за ущемление свободы слова в России игнорированием разбора 58-й статьи закона «О СМИ», и выпятив вину Конституционного Суда в его согласии с учреждением в России цензуры, с нарушением статьи 49 Конституции, «подставляет» Конституционный Суд. Ведь последний уже 8 лет спокойно наблюдает, как закон «О противодействии экстремистской деятельности» насилует статьи 29 и 49 Конституции особо изощренным способом.
Но это мое видение причин такого текста Постановления, и это видение не имеет никакого значения для дела, поскольку для СМИ России важны не причины его появления, а то, что СМИ могут использовать для своей самозащиты из Постановления «О практике применения судами Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации». А это, по меньшей мере, два положения.
- Не включив в перечень того, что не является цензурой, запрет «экстремистских» материалов, Верховный Суд этим умолчанием признал этот запрет преступлением, предусмотренным статьей 144, - цензурой. Верховный Суд фактически признал антиконституционность закона «О противодействии экстремистской деятельности». Этим Суд дал прессе возможность действия судов и прокуратуры в рамках закона «О противодействии экстремистской деятельности» объявлять цензурой и преступлением против себя.
- Внятно потребовав от судов, в случаях обвинения в использовании СМИ для совершения уголовных преступлений, опирать свои решения на вступившие в силу приговоры, Верховный Суд дал возможность СМИ требовать от прокуратуры встать на защиту СМИ от судов и надзирающих органов – дал возможность требовать от прокуратуры возбуждать уголовное дело по признакам статьи 144 тогда, когда само СМИ обвиняется в содействии уголовным преступлениям, без вступившего в силу приговора.
Должен сказать, что Верховный Суд не выполнил свой долг ни по отношению к Конституции, ни по отношению к СМИ, но цитированное постановление никак не усугубляет положения СМИ, более того, его можно использовать для целей защиты своих конституционных прав.
