«Брала русская бригада
Галицийские поля...
Там мне выпала награда:
Два железных костыля».
Песня времён Первой мировой войны.
«На поле боя сочувствие в гости не приходит, но видя, какой урон несёт противник в Урожайном, мы испытали чувства, которые сложно описать. Нам не хватало пехоты и техники, но средств поражения было достаточно, чтобы перемалывать значительную часть того, что противник бросал на взятие посёлка. Урожайное напоминало мясорубку, в которую входили живые люди, а выходил фарш.
Количество уничтоженной и повреждённой техники исчислялось не единицами. Остался очень специфический осадок: Урожайное мы уступили, при этом нанесли такой урон, что часть нашего сознания отказывается понимать мотивы украинского командования. Так гнать на убой своих могут только те, кто ненавидит их сильнее нашего».
А. Ходаковский, 15 августа 2023.
Молодое поколение историков
Всё проходит. И историков-любителей, таких, как А. Исаев или А. Дюков, в своё время переплюнувших профессиональных историков (с дипломами), начало менять новое поколение любителей, понимающих, о чём они пишут, ещё меньше вышеназванных.
Мне посоветовали просмотреть статью Виталия Илинича «Атака мотопехоты в пешем порядке» в связи с чем захотелось напомнить кое о чём.
Из статьи стало понятно, что автор прочитал какие-то немецкие рекомендации или, скорее всего, прочитал пересказ их кем-то, и это подвигло автора написать это своё произведение про атаки немецкой пехоты. Написать-то написал, но смысл того, что нужно делать, и что немцы делали, чтобы атаковать противника, автор так и не понял. Поэтому я надолго отвлекусь от критики автора для необходимых пояснений.
Я неоднократно писал, что способ прорыва обороны противника изобрёл прославленный полководец Нестор Махно, а потом этот способ либо перенял, либо сам понял и внедрил ещё один прославленный полководец – Семён Будённый. О чём речь?
Этот способ требует подавить огнём обороняющегося противника, не дать ему поднять голову и прицельно выстрелить в момент, когда твои войска этого противника атакуют, и этим приёмом боя уменьшить потери своих войск в атаке. Мало этого, Махно и Будённый дополнили этот способ быстрым перемещением войсковых масс к местам, в которых оборона противника самая слабая и этим сказали новое слово в оперативном искусстве вести войну.
Сейчас многие пишущие на тему военной истории используют находку, сделанную мною лет 25 тому: в своих дневниках начальник Генштаба сухопутных войск Германии генерал Гальдер, 23 июня 1941 года, на 2-й день войны пишет: «На фронте группы армий «Центр» все идет согласно плану. …Фон Бок с самого начала был против совместного наступления обеих танковых групп на Смоленск и хотел нацелить группу Гота севернее. В этом случае танковые группы Гота и Гудериана оказались бы разделенными почти непроходимой полосой озер и болот, что могло бы дать противнику возможность по отдельности разбить их обе. Эту опасность следует учитывать тем более, что именно русские впервые выдвинули идею массирования подвижных соединений (Буденный)…»
То есть немцы отдавали должное Будённому как полководцу-новатору, но вот тактический принцип атаки противника всё же принадлежит немцам. Пехота немцев с давних времён – с появления огнестрельного оружия – стремились, уничтожить противника только ружёйным огнём, штыковая атака считалась браком (кстати, до Драгомирова и в русской армии штыковая атака была браком, поскольку при такой атаке терялось управление войсками). Ко Второй мировой войне немцы свою пехоту вообще штыковому бою не учили!
И вот в тему посмотрите, кто научил Махно, как надо изменить способ атаки противника.
Махно в своих «Воспоминаниях» описывает как в начале его борьбы отряд махновцев, укрепившихся в селе, был разбит венграми, которые тогда входили в Австро-Венгерскую империю и использовали немецкую тактику боя.
«Быстро и решительно делаю распоряжение всем командирам и близко расположенным от стрельбы частям выступить навстречу врагам, а остальному отряду выстроиться и вытягиваться через горку к Малой Темировке, занять поудобней под горкой позицию и закрепиться на ней. Сам же с Каретником и Исидором Лютым бегу к заставе, которая первой открыла огонь. Увы, было уже поздно: наш пулеметчик был ранен, и застава отступала. Я оглянулся и увидел, что на улицу выскакивают наши бойцы и спешно вытягиваются за горку, а с другой стороны чуть виднеются в рассветном тумане стройно идущие на деревню боевые мадьярские стрелки, то стреляя изредка из карабинов, то бросая вперед бомбы по пути своего шествия.
– Хорошие это бойцы, видимо, – сказал я товарищу Каретнику и тут же, обернувшись к Лютому, схватил у него ручной пулемет системы «люис». Лютый быстро стал на колени, я с его плеча прицелился по этим колоннам и начал по ним стрелять. Мне казалось, что я стреляю неудачно, но я быстро заметил, как колонны разорвались, и я начал пускать по ним одну ленту за другой.
В это время Марченко выскочил из деревни с нашими бойцами, человек 60-70, и бросился в атаку на неприятеля. Но напрасно. Стрелки в его рядах были меткие и отважные: они как-то быстро отбили нашу атаку и захватили наш пулемет. Мы группками в 10-15 человек каждая начали отступать через дворы на противоположную сторону деревни, еле-еле успевая выхватывать своих раненых.
Мадьярские стрелки уже в деревне. Они хотя и теряют товарищей из своих рядов (мы в них тоже хорошо попадали), но не останавливаются. Их бомбометчики идут впереди и бомбами очищают им путь вперед по деревне.
– Учитесь, учитесь, сынки, у этих отважных стрелков, как нужно брать села у неприятелей, – кричал я своим друзьям-повстанцам».
Как видите, уже в Первую мировую войну у немцев не было никаких штыковых атак на обороняющихся в укреплениях – венгерские стрелки не давали противнику прицельно стрелять по бомбомётчикам (метавшим ручные гранаты), а те уничтожали обороняющихся гранатами.
И венгры научили Махно: он понял принцип этого боя, и у него в атаках роль метких стрелков стали выполнять пулемёты на тачанках, а роль бомбомётчиков – кавалерия. То же и у Будённого.
Всем киношникам очень нравится команда «Примкнуть штыки!» – уж очень красиво это выглядит на экране. Даже в фильме «Они сражались за Родину» режиссер Сергей Бондарчук, заставил рядового, которого он в этом фильме сам же и играл, «примкнуть штык» к винтовке Мосина, из которой этот рядовой до этого как бы отражал атаку немцев огнём, правда, так по немцам и не попав.
Тут дело в том, что когда винтовочная пуля протискивается сквозь канал ствола, то в этот момент меняется центр тяжести винтовки и прицел несколько сбивается, что при стрельбе на достаточно большие дистанции не даёт попасть по цели. Поэтому перед поставкой в войска, винтовки «приводятся к нормальному бою» – пристреливаются, – то есть мушка у них устанавливается не просто по оси канала ствола, а в нужное для точного выстрела положение с учётом указанного смещения.
Так вот, винтовка Мосина, ввиду дебильного стремления русских и советских военных «теоретиков» закончить бой штыковой атакой, пристреливалась со штыком, который сам по себе тоже менял центр тяжести винтовки: «При стрельбе со штыком на дистанции 100 м средняя точка попадания (СТП) отклоняется на приведённой к нормальному бою без него винтовке влево на 6-8 см и вниз на 8-10 см, что компенсируется новым приведением к нормальному бою».
Штыковая атака требовала вот такого нормального боя от винтовки русской и советской армии – со штыком! Штык вообще никогда не полагалось снимать, кроме случаев перевозок войск железной дорогой.
У немцев всё это было наоборот.
В помянутой выше атаке венгров, они были вооружены винтовками Манлихера, образца 1895 года. «Вместе с винтовкой обр. 1895 года на вооружение армии Австро-Венгрии был принят клинковый штык с тесачным клинком. Штык носится отдельно от винтовки. Вес штыка без ножен – 280 г., длина клинка – 254 мм», – сообщает Википедия. Штык крепился на винтовку в чрезвычайно редких случаях, и Википедия добавляет: «Винтовка пристреляна без штыка».
Вообще-то мой дед Фёдор, когда его в Первую мировую войну повели в штыковую атаку, получил удар штыком в живот «от австрияки, слава богу, землячок подсобил и австрийца успокоил». Но, как видите, венгры в рассказе Махно, наступая, стреляли, следовательно атаковали без штыков, хотя атаковали село, в котором была велика вероятность встретить противника лицом к лицу.
Вот такая ситуация со штыками в немецкой армии, и я, перечитав кучу воспоминаний немцев, включая и пехотинцев, ни разу не встречал сообщения о боях, в которых немцам потребовались бы штыки, да и вообще о штыках не помню воспоминаний.
Ну, а этот неизвестный мне историк Виталий Илинич авторитетно сообщает:
«В момент, когда до позиций остается 100 м, пехота примыкает штыки, готовит пулеметы к огню в движении, готовит к бою пистолеты, лопатки и гранаты. На расстоянии последнего рывка – 30 м – пехота изготавливается к метанию гранат и рывку в ближний бой. После броска гранаты пехота с криком: «Hurra!» – бросается в ближний бой с использованием пехотных лопаток и штыков, пулеметчики ведут огонь в движении».
«В любом случае пехота будет, как и до этого, пользуясь эффектом подавления обороны и ведя огонь из своих огневых средств, продвигаться от укрытия к укрытию, применяясь к местности, до расстояния финального рывка, а дальше примкнет штыки, подготовит гранаты, пистолет-пулеметы и пулеметы, и с криком Hurra! кинется в бой».
С криком «Hurra!»? Лопатки к бою!? Что тут сказать? «Кино и немцы!»
Подчеркну, я не пытаюсь опровергнуть автора, может быть в каких-то наставлениях у немцев были и штык, и «Hurra!» Но я не встречал их ни в тех наставлениях Второй мировой войны, которые сам читал, ни в воспоминаниях немецких ветеранов этой войны.
Давайте я повторю о немецкой атаке в Великой Отечественной войне то, что писал ранее.
Атака немцев
Так что – немцы своей пехотой не атаковали? Атаковали, да только под атакой у них имелся в виду не бег с винтовками наперевес с целью добежать и заколоть противника штыком, а нечто другое (о чем чуть позже), а такие атаки, как планировали генералы РККА, у них остались в далёкой истории.
Для начала предлагаю просто вспомнить все документальные фильмы и фотографии Второй мировой. Советские «документальные» фильмы и фото, думаю, в 95% случаев снимались в тылу на учениях, но это, в данном случае, не имеет значения. Как выглядит наступление советских войск? Едут танки в атаку, а за ними цепями или толпой бежит советская пехота на стреляющего по ней противника. Или эта пехота бежит на противника в атаку самостоятельно. Но сейчас очень много фото и кинокадров немецкой кинохроники, так вот, есть ли в ней подобные кадры наступления немецких войск? Начисто отсутствуют!
Интересно, но даже взгляд на пехотинца показывал разницу в тактике. В России и в СССР пехотинец всегда носил название «рядовой» – тот, кто идет в атаку в ряду других своих товарищей. То есть то, что он в строю, с позиции российских и советских генералов, и есть в нем самое главное и ценное. А у немцев это был «шютце» – стрелок. То есть, с позиции немецкой армии, самое ценное в пехотинце было то, что он стреляет. Немцы учили своих пехотинцев очень многому, но только не учили штыковому бою – умеющим стрелять это было без надобности.
Немного об этом. У нас Драгомиров, а за ним и остальные теоретики военного дела из суворовского лозунга «Пуля – дура, штык молодец!» сделали фетиш, превратив этим и Суворова в кретина. Во-первых, во времена Суворова штык еще был реальным оружием, во-вторых, и Суворов настойчиво требовал от солдат учиться стрелять, даже уговаривал, уверяя, что свинец дешев и солдат в мирное время не понесет больших расходов на самостоятельные учебные стрельбы. Кроме этого, Суворов учил солдат точно стрелять и предупреждал, что хотя он и рассчитывает на бой по 100 патронов на солдата, но будет пороть того, кто эти патроны все расстреляет, поскольку такое количество патронов в реальном бою расстреливается только при неприцельной стрельбе.
Да, конечно, это не плохо, если солдат умеет действовать и штыком, но, при скорострельности оружия XX века, кто же его подпустит на расстояние удара штыком?
И у меня продолжает оставаться уверенность, что дело было, собственно, не в штыке, а в том, что штык был как бы смыслом и оправданием тактики атак живой силой на оборону противника. Тактике, резко упрощающей службу офицеров и генералов, тактике, не требующей от них обширных знаний и сводящей их работу к примитивным командам на уровне XVIII века.
Но вернемся к тому, что именно немцы считали атакой и наступлением.
В томе 1 «Запад» советского справочника о Вооруженных Силах приграничных государств есть статья «Особенности наступательных действий немецкой пехоты в маневренной войне». Давайте эту статью прочтем, опустив идеологическое вступление.
«Опыт войны, которую Германия ведет в Европе и Африке, позволяет сделать некоторые выводы об особенностях наступательной тактики, в целом близкие к истине. До сих пор немецко-фашистские войска имели дело с противником, который не мог им противостоять.
Боевые действия с польскими, французскими, а особенно с югославскими и греческими войсками, привели к падению в Вермахте боевой дисциплины, невниманию к элементарным требованиям к маскировке и самоокапыванию. Самоуверенность же, как следствие «побед», имеет следствие невнимательность к происходящему на поле боя.
Факты свидетельствуют, что «победы» Вермахта достигнуты отнюдь не упорством пехоты при преодолении зоны заграждений или при прорыве укрепленных позиций того или иного противника. Эти «победы» достигнуты в основном за счет преждевременного покидания укреплений защитниками, вследствие массированного (в сравнении с отдельно взятыми польской, французской, югославской или греческой армией) применения артиллерии и авиации».
Отметим, что издевательским окавычиванием слова «победы», советские военные теоретики, написавшие эту статью, массированное действие немецкой артиллерии и авиации по противнику – главный принцип победы в бою – занесли в слабость немецкой пехоты, массированный огонь по противнику – в недостаток тактики!
«Немецкая пехота редко переходит в штыковые атаки. Во многих случаях она стремится избежать действий такого рода. В случае сильного сопротивления противника, немецкая пехота, как правило, избегает атаковать такие позиции. В каждом таком случае командир любого немецкого подразделения или части (взвод, рота, батальон или полк) ищет решение в маневре. Нащупывание флангов и их обход являются обычной тактикой немецких командиров.
Позиция, которая стойко защищается, подвергается артиллерийскому обстрелу, бомбардировке и, в соответствии с обстановкой, ложным танковым атакам. В это же время пехота (подразделения и части), оставив минимальные силы для сковывания противника, основными силами и средствами усиления совершают маневр, имеющий целью удар во фланг противника».
Отметим описанную сложность работы немецкого офицера. Вместо того, чтобы с криком «За Рейх, за Фюрера!» послать солдат в штыковую атаку, офицеру надо изучить местность и разведданные, самому уметь поменять и направление атаки, и боевое построение вверенных ему войск в случае, если противник оказывает более сильное сопротивление, чем предполагалось. Немецкому офицеру нужно организовать связь со всеми родами войск, знать, как и когда их нужно применить, уметь выдать целеуказание для артиллерии и авиации, уметь маневрировать своими подразделениями на поле боя.
«Опыт показывает, что такая немецкая тактика будет применяться и в будущем.
При тщательном наблюдении за полем боя такой маневр будет обнаружен и использован против немцев.
Если мы прочитает вводную статью ПУ-36, то увидим, что она говорит: обходящий или окружающий противник сам подвергается опасности быть окруженным. Поэтому нужно стремиться противопоставить маневру противника свой контрманевр. Оставив на фронте взвода, роты или батальона такое количество огневых средств, которое минимально необходимо, главные силы атакуют во фланг обходящего противника.
Это действенный метод в борьбе с таким противником, как немецко-фашистские войска», – советский теоретик не упустил случай сказать умную банальность, особенно дико смотрящуюся на фоне трагедии Красной Армии в начале войны.
«Особенно следует упомянуть быстрый маневр в наступлении моторизованной артиллерии, как отдельных орудий, так и целых батарей. Бой, который ведут немцы, отличается грохотом, создаваемым огнем артиллерии, пулеметов, воем самолетов. Огненные струи огнеметов, клубы черного дыма создают впечатление все сметающей на своем пути атаки.
Несомненно, все это направлено на подрыв боевого духа противника. Мораль, воля к сопротивлению должны быть подавлены. Трусы и паникеры морально раздавлены.
Эта видимость явного превосходства создается, в первую очередь, огнем артиллерии (противотанковые пушки и зенитки), а также танками».
Почему «видимость»? Когда на тебя летят снаряды всех видов оружия, имевшегося у немцев, когда на тебя едут танки, которым ты не можешь своим оружием нанести никакого ущерба, это что – «видимость»??
«При занятии пехотой исходных позиций моторизованная артиллерия ведет огонь из орудий всех калибров по всем объектам на переднем крае. Поддержка пехоты осуществляется совместно с танками, зачастую огнем прямой наводкой, без организации надежной связи и корректировки, которая организуется только в случае расширения масштабов боя.
Путем массированного применения орудий всех калибров, включая 150-мм пушки, немцы стремятся уверить противника в численном превосходстве наступающих сил и подошедшей артиллерии.
Столь быстрое сосредоточение артиллерии, характерное для встречных сражений, немцы стараются использовать при наступлении в каждом случае.
Другой особенностью наступательных боев является применение короткой артиллерийской подготовки, в период которой пехота стремится сблизиться с противником. В ходе войны с Польшей, Францией, Югославией и Грецией такой метод повсеместно использовался при атаке полевых укрепленных позиций, а, в исключительных случаях, при наступлении на долговременные укрепленные рубежи.
В качестве примера приведем типовую атаку немецкой роты.
Стрелковая рота занимает исходные позиции от 800 до 900 метров, в зависимости от условий местности, после чего получает направление атаки (иногда – полосу наступления). Обычный боевой порядок – два взвода в первой линии, один взвод в резерве. В таком боевом порядке рота, сочетая огонь и маневр, двигается со скоростью 600-800 метров в час в район сосредоточения».
Итак, немецкая пехота выдвигалась к рубежу (с которого советская пехота обычно поднимается в штыковую атаку), маневрируя от укрытия к укрытию, и уже на этой дистанции ведя по противнику огонь из собственного тяжелого оружия. Но поскольку собственный огонь немцев должен был быть точным, то требовалось и время на обнаружение цели, установки оружия (пулемета, миномета, пехотных или противотанковых орудий), пристрелки и уничтожения целей. В результате, как видите, выдвижение к рубежу собственно атаки шло со скоростью всего 600-800 метров в час (пехота в походной колонне ходит с темпом 110 шагов в минуту, то есть, около 5 километров в час). Немцы, как видите, не спешили получить от обороняющегося противника пулю, они сначала делали все, чтобы его самого уничтожить издалека.
«С началом атаки (батальона, полка) артиллерия в течение 15 минут обстреливает передний край противника». Заметим, не час, как в погектарных расчетах советских генералов, а всего 15 минут.
«Рота, как правило, усиливается пулеметным взводом, а также взводом пехотных орудий (минометов). Последние применяются от начала атаки до штурма, при необходимости меняя позиции. Здесь речь не идет о прорыве долговременных укреплений, так как немцы в этих случаях создают штурмовые группы, состоящие из инженерных, пехотных и артиллерийских подразделений. Артиллерийская подготовка в данном случае проводится по особому плану. После 15-минутной артиллерийской подготовки огонь переносится на фланги прорыва и на тыловые объекты. Одновременно передний край бомбардируется авиацией и подвергается обстрелу пехотными орудиями и минометами».
От обороняющегося противника, по идее, уже не должно ничего остаться. И только после этого, пехота начинает то, что у немцев называется штурмом.
«Атака продолжается перекатами по 15-20 метров». То есть, и тут немцы не бежали на окопы врага, выставив вперед штыки, а передвигались в направлении противника от укрытия к укрытию, вернее, от одной позиции для ведения огня к следующей. И с этих позиций винтовками и ручными пулеметами непрерывно вели по противнику прицельный огонь, не давая тому высунуться из окопа для стрельбы по наступающим. И приближались так к позициям противника до тех пор, пока дистанция не сокращалась до броска ручной гранаты, которыми и добивали противника в его укрытии, если противник не сдавался. Примерно так, как венгры наступали на войска Махно.
«Если исходные позиции достигнуты, то рота открывает огонь по переднему краю противника из всех наличных огневых средств. В этот момент, как правило, применяются огнеметы и ручные гранаты. Орудия ПТО получают особые задачи, а именно: обстрел смотровых щелей и амбразур укреплений, а также выявленных огневых позиций. Задача орудий сопровождения и штурмовых орудий – подавить пулеметные гнезда и минометы».
Вот, чем была атака по-немецки.
Положение требовало от авторов советского Справочника дать и рекомендации, что же делать Красной Армии в войне с немцами? Нет, авторы не предлагали перенять у немцев их тактику. Они пишут:
«Прежде чем рота перейдет в атаку, для обороняющихся наступает решающий момент. К этому моменту нужно тщательно готовиться, нужно обрушить на противника всю мощь огневой системы. Маневр огневыми средствами, использование кочующих орудий и кинжальных пулеметов (таких пулеметов, которые неожиданно открывают огонь в упор), могут переломить ситуацию в пользу обороняющихся.
Опыт показывает, что немецкая пехота под огнем пулеметов и минометов залегает и ждет поддержки артиллерии сопровождения. Этот благоприятный момент нужно использовать. После массированного применения огнеметов, минометов и ручных гранат следует перейти в неожиданную штыковую атаку во фланг атакующему противнику силами отделения, взвода или роты, атакуя отдельные группы противника, особенно в момент, когда артиллерия не обстреливает передний край. Это позволит уменьшить собственные потери.
Часто случается, что короткая штыковая атака, проведенная решительно, перерастает во всеобщее контрнаступление».
Пока немцы находятся на открытом пространстве, приближаясь к обороняющимся подразделениям противника, они очень уязвимы для огня всех видов артиллерии. Общий разговор о моще «системы огня» есть, но когда доходит до уточнения, что же это за «система огня», то уточняется, что это огонь кочующих (отдельных и постоянно меняющих позиции) орудий и пулеметов, неизвестно как выдвинутых в упор к приближающимся немцам. Нет требований, разработать систему заградительного и сосредоточенного огня артиллерии, нет даже требований, просто обработать артиллерией гектары. Где совет вызвать по атакующим и находящимся на открытом пространстве немцам огонь полковой, дивизионной и корпусной артиллерии? Ведь эта артиллерия была и была в большом количестве! Но нет, как видите, такой совет для советских генералов был запредельным по своей военной сложности, и любимая штыковая атака, хотя бы отделением, – вот их ответ! Не огонь, а штык – вот главное, что отразит немецкую атаку!
Немецкий генерал Э. Миддельдорф в написанной им после войны книге «Русская кампания: тактика и вооружение», приводит сравнение советской и немецкой пехоты:
«Не подлежит сомнению, что из двух крупнейших сухопутных держав периода минувшей войны – России и Германии – немецкая сухопутная армия, как в начале, так и в конце войны располагала наиболее боеспособной пехотой. Однако по ряду важных вопросов боевой подготовки и вооружения русская пехота, особенно на начальном этапе войны, превосходила немецкую. В частности, русские превосходили немцев в искусстве ведения ночного боя, боя в лесистой и болотистой местности и боя зимой, в подготовке снайперов и в инженерном оборудовании позиций, а также в оснащении пехоты автоматами и минометами. Однако немцы превосходили русских в организации наступления и взаимодействия между родами войск, в подготовке младшего командного состава и в оснащении пехоты пулеметами. В ходе войны противники учились друг у друга и сумели в некоторой степени устранить имевшиеся недостатки».
Заметим, что, по мнению этого генерала той войны, наша пехота была сильна там, где могла укрыться от немецкого огня. Даже похвалив оснащение нашей пехоты автоматами и минометами, он не похвалил за то, что наша пехота пользовалась этим преимуществом.
И ни единым похвальным словом не отозвался о нашей штыковой атаке, как нашем преимуществе.
Посему закончу тоже чем-то вроде эпиграфа:
«За 17 месяцев войны до 50 тысяч украинцев остались инвалидами, потеряв руки и ноги. Это сравнимо с Первой мировой, пишет The Wall Street Journal со ссылкой на оценку немецкой компании Ottobock, крупнейшего производителя протезов в мире».
««Ошеломляющие потери»: 500 000 украинцев и россиян погибли или были ранены на войне, – The New York Times. – Резня на востоке Украины усилилась и неуклонно продолжается, поскольку контрнаступление, продолжавшееся почти три месяца, затягивается».
Замминистра обороны Украины Маляр осудила публикацию The New York Times: «Эта информация составляет государственную тайну».
Ну, да, ну, да…
Ю.И. МУХИН
