О наёмниках
Читатели моих работ знают, что я очень много написал о военном деле, и сейчас, в связи с войной Кремля и его наёмников против Украины (а как это назвать по-другому? не нравится – назовите это «спецоперацией» и возрадуйтесь мощью своего ума), мне пришло в голову вспомнить две свои старые работы на военные темы, причём, эти работы были обоснованы историческими примерами, подходящими и для нашего времени.
Сегодня во всех армиях мира «контрактники» – это же иное название «наёмников». И это действительно наёмники, какой бы флер романтики на них не навешивали. Скажем, как это гордо звучит – «морская пехота»! Грудь колесом, тельняшки. Есть морская пехота и на Украине. Остров Змеиный в этой войне и должны были защищать пограничники и морские пехотинцы – профессионалы. И они даже совершили подвиг – по радио послали «русский военный корабль на х…». После чего оказалось, что это не Брестская крепость и 82 профессионала дружно сдались в плен, не сделав по врагу ни единого выстрела.
Или вот пример. Сегодня превосходящие численностью соединения и части Российской армии пытаются взять Мариуполь при помощи разрушительной силы артиллерии и авиации. На момент написания этих строк у российских войск в Мариуполе всё ещё ничего не получается – не помогает даже уничтожение самого города. А защищали Мариуполь как украинские наёмники – батальон морской пехоты и полиция, – так и полк «Азов», набранный добровольцами, причём, как сообщает Википедия, ««Азов» приблизительно на 60 % состоит из жителей восточной Украины», – из чистых малороссов. Так вот, наёмники – батальон украинских морпехов – не долго сражался и сдался практически в полном составе – без больших потерь. Между прочим, этот батальон без выстрела сдался и в 2014 году в Керчи. Заслуженные военные профессионалы.
И военнослужащих этого батальона морской пехоты можно понять. Эти люди вступили в армию, чтобы получать хорошую зарплату, а потом вожделенную пенсию. Ну, конечно, они не против и того, чтобы по приказу хозяев Украины избить дубинками собственных безоружных граждан или убить ещё каких-нибудь безоружных. А при защите Мариуполя морских пехотинцев могли и убить! А как же им тогда получать пенсию? То, ради чего они в армию поступили?
А вот добровольцы «Азова» продолжают в Мариуполе сражаться, и это при том, что им трижды даже не сдаться предлагали – им предлагали «коридор», им предлагали выйти из окружения. Но они остаются исполнять свой долг перед Родиной – умирают, но сражаются!
Понятно, что российской пропаганде ничего не остаётся делать, как обзывать их «нацистами», но в связи с этой необходимостью российская пропаганда попала в идиотское положение. Теперь российская пропаганда возвеличивает нацизм, как идеологию, показывая на примере «Азова», что именно нацисты, а не демократы-«поцриоты», являются самыми лучшими патриотами своих стран.
Но про нацистов – это я попутно, а хотел сказать о другом.
Семь лет назад я ознакомился с книгой Вильяма Мак-Нила «В погоне за мощью», имеющей подзаголовок «Технология, вооружённая сила и общество в XI-XX веках».
Впечатление от книги было так себе, тем не менее, остановлюсь на одном примере, на мой взгляд связанном и с сегодняшней войной. Итак, был во Флоренции рубежа XV-XVI веков умнейший государственный чиновник Никколо Макиавелли, реально переживавший за свой народ и желавший ему благополучия. Практически все историки и философы, которые его сегодня упоминают, считают Николло каким-то садистом, советовавшим государям убивать соперников. Есть у Никколо и такое, да только никто из его банальных критиков понять не хочет или не способен, что этот совет основывался на стремлении сохранить жизнь подданным этого государя. Но дело не в этом совете, ведь Макиавелли в своих работах дал очень много предложений об устройстве государства, в том числе и о способе организации армии. Макиавелли был ярым противником наёмной армии, причём, на мой взгляд, хорошо обосновал свою позицию в своей работе «Государь»:
«…Основой же власти во всех государствах — как унаследованных, так смешанных и новых — служат хорошие законы и хорошее войско. Но хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска, и наоборот, где есть хорошее войско, там хороши и законы, поэтому минуя законы, я перехожу прямо к войску. Начну с того, что войско, которым государь защищает свою страну, бывает либо собственным, либо союзническим, либо наемным, либо смешанным. Наемные и союзнические войска бесполезны и опасны; никогда не будет ни прочной, ни долговечной та власть, которая опирается на наемное войско, ибо наемники честолюбивы, распущенны, склонны к раздорам, задиристы с друзьями и трусливы с врагом, вероломны и нечестивы; поражение их отсрочено лишь настолько, насколько отсрочен решительный приступ; в мирное же время они разорят тебя не хуже, чем в военное неприятель. Объясняется это тем, что не страсть и не какое-либо другое побуждение удерживает их в бою, а только скудное жалованье, что, конечно, недостаточно для того, чтобы им захотелось пожертвовать за тебя жизнью. Им весьма по душе служить тебе в мирное время, но стоит начаться войне, как они показывают тыл и бегут. Надо ли доказывать то, что и так ясно: чем иным вызвано крушение Италии, как не тем, что она долгие годы довольствовалась наемным оружием? Кое для кого наемники действовали с успехом и не раз красовались отвагой друг перед другом, но когда вторгся чужеземный враг, мы увидели чего они стоят на самом деле. Так что Карлу, королю Франции, и впрямь удалось захватить Италию с помощью куска мела».
Так вот, а помянутый Мак-Нил доказывает, и тоже достаточно логично, что наёмные войска той эпохи были шагом вперед в деле развития мощности вооруженных сил, посему Мак-Нил весьма скептически относится к Макиавелли: «Отставание Флоренции в области военного новаторства в значительной степени объясняется подверженностью подобных Макиавелли сановников-гуманистов очарованию институтам республиканского Рима. Они считали недопустимым развал городского ополчения и опасались военных переворотов и расходов на профессиональную армию настолько, что принесли боеспособность в жертву экономии и верности традициям гражданской самообороны античности»
И мне нравится, что Мак-Нил, как и я, считает Макиавелли гуманистом, мало этого, и с доводами Мак-Нила в защиту наёмнической армии (но только в те времена) я согласен, однако я не могу согласиться с перебрасыванием Мак-Нилом мостика в наше время: «До самого недавнего времени нападки Макиавелли на наемную солдатчину могли показаться убедительными историкам XIX – XX вв., чей собственный военный опыт однозначно был на стороне идей гражданина-воина и патриотизма. Однако в наш век, когда военный профессионализм может вновь обратить граждан-воинов в пережиток эпохи, исследователи начинают принимать метод, который богатейшие города Италии применили в XIV в. и который стал стандартом для государств севернее Альп двумя веками позже».
И чем же отличились «воины-профессионалы» в наш век? Нескончаемым предательством своих народов во всех странах, включая СССР, – это да, этим они отличились, а чем еще? Победой во Вьетнамской войне?
Нет, Мак-Нил, как были эти «профессионалы за бабло» дерьмом при Макиавелли, так и остались.
О национальных особенностях русских всех племён
А десять лет назад я написал очень обширную статью «Еще о военном образовании и военной науке» http://www.ymuhin.ru/node/831/1-eshche-o-voennom-obrazovanii-i-voennoi-nauke. И в этой статье обсудил некоторые моменты научного труда активного белогвардейца, генерал-лейтенанта царской армии Н.Н. Головина «Военные усилия России в Мировой войне».
Головин был не просто генерал, он был профессор российской Императорской (Николаевской) академии Генерального штаба, то есть был таким военнообразованным, что дальше уже некуда. Мало этого, в 1927 году он в эмиграции в Париже основал и возглавил Зарубежные высшие военно-научные курсы, которые являлись своего рода преемниками этой самой Императорской академии Генерального Штаба.
Объясняя в своем труде крайне убогие результаты высокообразованных российских генералов и офицеров в Первой мировой войне, Головин, понятное дело, валит все на некультурность русского народа, но одновременно он рассматривает и стойкость различных народов в составе императорской армии. И на мой взгляд это частично объясняет провал нынешнего «блицкрига» российских войск на Украине.
Итак, профессор Головин изучил достаточно важный вопрос – число сдавшихся врагу русских военнослужащих в общем числе потерь русской армии. Насколько точны принятые им данные – это уже второй вопрос, но это, по крайней мере, хоть что-то. Однако анализ этих данных… Как у ученого!
Вот пример:
«Для того чтобы по возможности избегнуть случайных выводов, мы исследуем только те губернии, для которых таблица И. И. Волоцкого дает более 1000 случаев. В нашей таблице интересующее нас взаимоотношение между кровавыми потерями и пленными указано в графах IV, V и VI.
На схеме № 10, приложенной в конце книги, указано изменение процента пленных (от общего числа боевых потерь) по различным губерниям и областям Европейской России. Средний процент (нормальный), по данным И. И. Волоцкого, равен 41%.
Из этой схемы мы видим, что Черниговская, Калужская, Рязанская, Нижегородская и Вятская губернии дали нормальный процент. По мере движения на юго-восток от линии, соединяющей вышеперечисленные губернии, стойкость контингентов увеличивается; призванные из Малороссийских губерний, а в особенности из казачьих областей, дают наименьший процент пленных. К северо-западу от выше намеченной средней линии мы не видим той же цельности картины. Прямо на север мы видим, что процент пленных остается близким к нормальному, за исключением двух губерний: Ярославской, которая очень хорошо дерется, и Московской, которая плохо дерется. Плохая стойкость контингентов Московской губернии объясняется тем, что Московский фабричный район давал плохо настроенные контингенты. Высокий уровень Ярославской губернии может быть объяснен тем, что население этой губернии являлось очень развитым и давало наибольший процент грамотных среди призванных.
С приближением к западу мы видим резко выраженное ухудшение. Особенно яркое «отрицательное» пятно представляет собой Польша, контингент которой дает наибольший для всей России процент пленных. Неважно дерутся и контингенты Северо-Западного края. Резкое исключение из этого ухудшения составляют Эстляндская и Петроградская губернии, контингент которых дерется так же хорошо, как и южнорусский.
Как общее правило, южная половина России дерется лучше северной.
Некоторое объяснение этому явлению можно найти в том, что северная часть укомплектовывала, главным образом, части, дравшиеся против германцев; южная – против австро-венгров. Как известно, борьба с германцами протекала труднее, и в ней Русская армия теряла больше пленных, чем на австро-венгерском фронте. Но это не дает исчерпывающего объяснения. Чтобы убедиться в этом, нужно только взглянуть на Польшу; последняя укомплектовывала войска обоих фронтов и, несмотря на это, представляла резко выраженную однородную картину плохо дравшихся контингентов. Несомненно, что в этом случае основной причиной является национальный мотив. Став на эту точку зрения, можно объяснить многие колебания рассматриваемого нами процента. Присутствие еврейства к западу от так называемой черты оседлости (pp. Западная Двина и Днепр) вносит ухудшение. Подобное же влияние, но не в такой же мере оказывают для Бессарабской губернии молдаване. Некоторое ухудшение вносят инородческие массы в губерниях Таврической, Астраханской, Симбирской, Самарской, Казанской и Уфимской. Лучше всех дерутся русские народности. Но среди этих народностей тоже замечается градация: на первом месте по стойкости стоят казаки, затем малороссы; на третьем месте великороссы, на четвертом белорусы. Относительно последних нужно ввести существенную поправку: наличие в губерниях, ими населяемых, еврейского и польского элемента, несомненно, увеличило процент пленных для белорусских губерний. Различие в боевой стойкости между великороссами и малороссами является интересным социальным вопросом. Не оказывало ли влияния на ухудшение боевой стойкости великороссов наличие общинного землевладения, которое убивало инициативу? Может быть также, Великороссия, проявившая большое напряжение для того, чтобы собрать вокруг себя Россию, израсходовала энергию своего коренного населения в большей мере, чем Малороссия? Мы не беремся ответить на эти вопросы и ограничиваемся лишь тем, что ставим их».
Поскольку я сам хохол, то запросто отвечу на последний вопрос. Дело в том, что, унаследовав от скифов пережитки матриархата, малоросс, натерпевшись от жены-амазонки, вынужден злобу вымещать на врагах. Поэтому из малороссов и солдаты лучше. Естественно, будучи не в состоянии командовать своей женой, малоросс, попав в армию, норовит хоть кем-то покомандовать и, отсюда и армейская поговорка: «Хохол без лычки – что справка без печати».
Но это, разумеется, «шутка юмора».
Но и без этой шутки, анализ профессора Головина не выдерживает критики. К примеру, он считает очень стойкими казаков. Но ведь они кавалерия, а чуть выше, при анализе стойкости родов войск, он отметил очень малый процент потерь пленными не только у казаков, но и у кавалерии вообще. И вызвано малое количество пленных в потерях казаков не какой-то особой стойкостью казаков, а тем, что кавалерию использовали в наступательных боях, в которых потери пленными не велики. Кроме этого, нужно учитывать, что лошадь выносит кавалериста из тех ситуаций, из которых пехоте некуда деваться. Да и в самой таблице, по которой Головин делает выводы, Донская область дала 30% потерь пленными, а Ярославская пехота – 31%. Велика ли разница? А Елизаветпольская (нынешний Азербайджан) – вообще 28%.
А вот этот вывод: «Плохая стойкость контингентов Московской губернии объясняется тем, что Московский фабричный район давал плохо настроенные контингенты», – нельзя объяснить ничем, кроме злобы белогвардейца. Петроградский район был еще более фабричным, а дал 34% потерь пленными, а не 49%, как Москва. И дрались призывники Петроградского района с немцами, а не с австро-венграми.
Просто Москва, в отличие от Петербурга, была центром родовитого дворянства, в Москве и под Москвой было скопление его имений и усадьб. А это дворянство все делало, чтобы уклониться от войны, чтобы оставить войну быдлу. Причем, Головин сам цитирует: «обилие «всевозможных просьб и ходатайств, письменных и личных, которые поступали к военному министру через Мобилизационный отдел об освобождении или, в крайности, об отсрочке призыва в войска. Подобные просьбы поступали не из толщи народа, а от лиц нашего культурного общества и из среды буржуазии. И какие только кнопки не нажимались для удовлетворения ходатайств. Конечно, на первом месте шла протекция в виде рекомендательно-просительных писем от лиц самого высокого положения в мире бюрократии и по происхождению».
Ну, а каков поп, таков и приход.
Кроме того, у московского «быдла» не было желания умирать за государство, в котором паразитирует маячащее перед глазами эдакое «культурное общество». Прошло 25 лет, и москвичей никто не мог упрекнуть в плохой боевой стойкости. А ополченские дивизии москвичей во многом состояли из московского культурного слоя, освобожденного от призыва, но записавшегося добровольцами.
Я не в восторге от сегодняшних москвичей, но и лишнего на них валить не стоит, хотя сегодняшние москвичи – это и близко не те москвичи – не москвичи образца 1941 года.
Да и наши народы в целом уже далеко не советские люди, это, словами Т. Шевченко, «славных прадедов великих, правнуки поганые». Тем не менее, и этот вывод Головина – «на первом месте по стойкости стоят казаки, затем малороссы; на третьем месте великороссы, на четвертом белорусы», – пусть и не на 100%, но как-то объясняет и ожесточённость боёв Российско-украинской войны.
Ю.И. МУХИН
