Давно лежит материал к воскресному чтению.
Что-то меня зацепило при просмотре роликов в интернете, и я сделал большой фильм на историческую тему. Хотел к этому фильму добавить, что ложь пропаганды своим гражданам и сегодня кончается так, как она закончилась у Гитлера, но из-за цензуры в интернете, не стал этого делать.
https://www.youtube.com/watch?v=zNThdg50gp4
И как обычно, даю свой текст этому «кино».
Ложь и коварство как оружие
Когда-то я первый в России показал, что победы Хартманна это выдумки, сейчас в интернете масса роликов о нём, но практически никто не понимает, что тогда происходило. Это и потребовало от меня сделать добавочное разъяснение.
Дело в том, что, как и все немцы, тогдашний вождь Германии, Адольф Гитлер убийственную роль пропаганды англосаксов испытал на собственной шкуре, когда был солдатом Первой мировой войны. И став вождём Германии, Гитлер создал и всемерно использовал пропаганду как самостоятельный род войск:
«Кто говорит, что я собираюсь начать войну, как сделали эти дураки в 1914 году? – задавал риторический вопрос Гитлер. – Что такое война, как не использование хитрости, обмана, заблуждений, ударов и неожиданностей? …Зачем мне деморализовать противника военными средствами, когда я могу достичь того же самого лучше и дешевле другими путями? …Место артиллерийской подготовки перед атакой пехоты в позиционной войне в будущем займет пропаганда, которая сломит врага психологически, прежде чем вообще вступят в действие армии».
И я посоветовал бы вытереть сопли тем как бы историкам, которые с абсолютной уверенностью воспроизводят любые числа и факты, вышедшие из министерства пропаганды Гитлера – человека, который, повторю, открыто заявлял: «Что такое война, как не использование хитрости и обмана?» Сколько надо ума, чтобы делать выводы, закладывая в их основание не достоверность, а хитрость и обман немцев, тех самых немцев, которые были уверены:
– что противника дешевле и более безопасно разгромить морально, нежели на поле боя;
– что пропаганда является главным родом войск в любой войне;
– что ложь и коварство естественны в военной пропаганде.
В числовых данных, предназначенных для массового использования, немцы никак и никогда не стеснялись. Зайду издалека. В сентябре 1941 немцам удалось окружить под Киевом часть соединений Юго-Западного фронта общей численностью в 450 тысяч человек. В ходе последовавших боев 5 дивизий из этого числа в 450 тысяч прорвались и вышли из окружения, часть солдат и командиров фронта погибла в боях, часть вышла из окружения в составе мелких групп и в одиночку, часть разошлась по домам и представилась местными жителями. Сколько оставшихся должно было попасть в плен из числа этих 450 тысяч? Ну пусть 300-350 тысяч. Тоже ведь чрезвычайно много. Но немцы в 1941 году, не моргнув глазом, заявили, что ими было взято в плен свыше 665 тысяч бойцов и командиров Красной Армии. Хоть в два раза больше возможного, но сбрехали! Почему? Не только из любви немецких генералов к вранью, но и потому, что пропаганда обязана была показать свою работу, и пропаганда её показала, преувеличивая потери противника.
Чтобы понять, насколько глубоко заложена ложь в немецких данных, приведу пример с дневниками начальника генштаба сухопутных войск Германии генерал-полковника Ф. Гальдера. Он делал записи в дневнике своей системой стенографии, то есть фактически зашифровывал текст, чтобы потом, после победной войны по данным из этих дневников написать мемуары. Но победной войны не получилось, и прокуроры союзников заставили Гальдера расшифровать эти дневники для Нюрнбергского трибунала. По сути эти дневники, в отличии от мемуаров, являются самым достоверным документом той войны. Так вот, в этих самых достоверных документах Гальдер регулярно давал количество убитых немцев на советско-германском фронте, и количество раненных немцев, вывезенных на лечение в Германию. И это соотношение в дневниках Гальдера для всей немецкой армии равно примерно 1:3. Иными словами, на 10 убитых и похороненных в СССР немцев, 30 отправлялось в Германию на лечение. Действительно, в XIX это соотношение было 1:1, но в середине XX века, когда в ходе удачного наступления раненых не бросали на поле боя, когда была возможность подобрать и оказать им помощь, соотношение действительно было таким – 1:3. Сажем, в 1-й пехотной дивизии Вермахта за 9 месяцев с 22 июня 1941 года по 31 марта 1942 года было убито 3370 военнослужащих, а ранено – 10523. Соотношение 1:3. Так устроен человек, что на поле боя поражающие элементы – пули и осколки – из нанесённых четырём солдатам ран, одному солдату нанесут смертельные травмы сразу, остальных трёх, при быстром оказании помощи можно спасти.
Но дело в том, что каждая пехотная дивизия немцев имела свой госпиталь, 16 врачей и 600 солдат медперсонала, и сама дивизия возвращала в строй половину всех раненных. Так вот, если и этих раненных приплюсовать к отправленным в Германию, то соотношение убитых к раненным в числах дневников Гальдера станет не 1:3, а 1:6, чего быть не могло! То есть даже в таком документе, как эти дневники Гальдера, уже заложена пропагандистская брехня, уменьшавшая немецкие безвозвратные потери в войне с СССР минимум вдвое.
А у нас даже историки смотрят на эти немецкие данные как на святое писание, что уж говорить о каких-то там сопливых блогерах.
Пропаганда как род войск
Надо понять, что Гитлер не для красного словца считал пропаганду родом войск, и помимо гражданских пропагандистов под командой министра пропаганды доктора Геббельса, немцы создали и войска пропаганды под командованием генерал-майора фон Веделя. Всего в составе этой армии военных пропагандистов в войсках Германии, при высших штабах вооружённых сил Германии было 33 взвода пропаганды, плюс эсэсовский полк пропаганды «Курт Эггерс», плюс специальная «команда мастеров изобразительного искусства», в состав которой входили 100 военных живописцев и 150 художников-оформителей, – всего около 15 тысяч военнослужащих.
И эти военнослужащие во время войны Германии с СССР не сидели без дела, они постоянно внушали оптимизм немецким войскам и старались вызвать панику среди советских войск.
Вот такой пример. 22 июня 1941 года немцы напали на СССР и победно продвигались на восток, но с самого начала этой войны вдруг выяснилось, что эти победы для немцев были оглушительно кровавыми и близко не соотносимыми с потерями в войне с Польшей и даже с Францией.
Дело в том, что весь военный мир считал, что Красная Армия точно такая же, как и Армия царской России, то есть генералы и офицеры тупые, трусливые и будут толпами сдаваться в плен, а солдаты разбегаться при первом же выстреле.
Как только стало известно, что немцы напали на СССР, то американские военные эксперты рассчитали, что Советский Союз продержится не больше трёх месяцев, начальник Британского генерального штаба дал Красной армии всего шесть недель, посол Великобритании в Москве считал, что Красная Армия продержится месяц, ну а британская разведка отличилась и сделала прогноз, что русские продержатся не больше десяти дней. А Гитлер уверил главнокомандующего вооружёнными силами Германии: «Поверьте моему слову, Кейтель, русский поход лишь штабная игра».
Но штабная игра не получилась.
Началась война и немецкий генерал Г. Гот в дневнике записал о состоянии духа немецких солдат: «Значительное влияние на состояние морального духа личного состава оказывает также упорное сопротивление противника, который неожиданно появляется повсюду и ожесточенно обороняется. …Для него эта война носит характер отечественной войны. Он не хочет возвращения царизма, он ведет борьбу с фашизмом, уничтожающим достижения революции».
Немецкий генерал Г. Блюменрит сообщал: «Поведение русских войск даже в первых боях находилось в поразительном контрасте с поведением поляков и западных союзников при поражении. Даже в окружении русские продолжали упорные бои. …Целыми колоннами их войска ночью двигались по лесам на восток. Они всегда пытались прорваться на восток, поэтому в восточную часть кольца окружения обычно высылались наиболее боеспособные войска, как правило, танковые. И все-таки наше окружение русских редко бывало успешным».
В дневнике уже помянутого начальника Генштаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдера, 6 июля 1941 запись: «Из частей сообщают, что на отдельных участках экипажи танков противника покидают свои (подбитые) машины, но в большинстве случаев запираются в танках и предпочитают сжечь себя вместе с машинами». А уже 9 июля 1941 после совещания с Гитлером Гальдер пишет: «Организация «штрафных батальонов» оказалась хорошей идеей». Два года немцы воевали, всю Европу на колени поставили и как-то эта хорошая идея об организации штрафных батальонов в немецкой армии, никому в голову не приходила. А тут и трех недель войны не прошло, а голове уже мысль, что солдат нужно гнать в бой страхом расстрела.
11 июля 1941 Гальдер пишет в дневнике: «Противник сражается ожесточенно и фанатично. Танковые соединения понесли значительные потери в личном составе и материальной части. Войска устали».
Эти уставшие войска немецким пропагандистам надо было чем-то подбодрить.
И тут пропагандисты группы немецких армий «Центр» узнают, что в воюющей против них советской 14-й танковой дивизии командиром 6-й батареи 14 гаубичного полка воюет сын Сталина Яков Джугашвили. И немцы 10 июля 1941 года, пока только среди военнослужащих немецкой армии начинают распространять слух, что сын Сталина уже сдался им в плен, то есть, что конец войне уже совсем близко и надо только немного напрячь силы! А где-то 11-12 июля в городе Борисов, когда там одновременно располагались штабы группы армий «Центр» и 3-й танковой группы немцев, немецкие пропагандисты из роты пропаганды при группе армий «Центр» начали водить какого-то хорошо одетого в штатский костюм мужчину, выдавая его за сына Сталина, и даже опрашивать его в присутствии толпы зевак, как штабных, так и приехавших в штабы по делам. Разумеется, слухи о сдавшемся в плен сыне Сталина эти зеваки разнесли по всем немецким частям и соединениям: «Сын Сталина уже сдался, скоро сдастся и отец!»
Подчеркну, это было не позже 12 июля 1941 года, но настоящий сын Сталина, Яков Иосифович Джугашвили, всё ещё дрался в составе 14-й танковой дивизии, возможно, еще и через три дня после этого шоу в Борисове – 15-го июля. И только в этот день немцы окружают второй дивизион 14-го гаубичного полка, батареи дивизиона частью прорываются, но уже без Якова, который без сомнений пал смертью храбрых в этом последнем бою. В этом нет сомнений потому, что если бы немцы взяли его живым или полуживым, то использовали бы его фотографии для листовок, которые они в миллионах экземпляров сбрасывали на советские войска, пытаясь убедить их, что сын Сталина уже сдался немцам в плен. А киносъёмки использовали бы для своей и своих союзников кинохроники. Но у немцев не было таких фотографий, и они для создания коллажей для этих листовок использовали старые семейные фото Якова Джугашвили, добытые немецкой разведкой ещё до войны.
Немцы не гнушались никакой лжи, если считали, что она помогает им выиграть войну.
Да и сами посудите, ведь глупо же думать, что эти 15 тысяч только военных немецких пропагандистов под командованием генерал-майора Веделя во время войны бездельничали! Но сегодня набившиеся в интернет, так сказать, военные специалисты и историки думают именно так и их невозможно переубедить.
Но это была только присказка, а теперь займёмся асами Люфтваффе.
Весёлая охота на Востоке не получилась
Тяжелейшее положение с потерями сложились у немцев не только в сухопутных войсках, огромный потери начали нести и военно-воздушные силы немцев – Люфтваффе.
Начало войны как бы не предвещало для Люфтваффе ничего страшного. В СССР не успели разоблачить и расстрелять тогдашнее командование ВВС Красной Армии – тех же генералов Смушкевича или Рычагова с сообщниками, – а эти предатели, к примеру, накануне войны в помощь немцам распорядились снять с советских истребителей радиостанции, а с бомбардировщиков оборонительное вооружение.
Причём, сотни кадровых командиров авиационных дивизий и полков никак не жаловались на это наркому обороны или в ЦК. Почему? Да потому что это было на руку этим трусливым подлецам. Ведь они командиры, они обязаны командовать в бою, а командуют, отдавая приказы. А как дашь в воздухе команду, если радиостанций на самолетах нет? Значит, самим можно в бой не летать, а сидеть на аэродроме и посылать в штабы списки не вернувшихся из боя летчиков. Многие советские ветераны-летчики прямо на это указывают – пока на командных должностях в ВВС Красной Армии не заменили этих довоенных трусов на боевых летчиков и честных командиров, потери советской авиации были огромными, а результаты мизерными.
Да, кадровое офицерство Красной Армии трусило и не командовало в боях, и тем не менее, в строю советских лётчиков оставалось достаточно патриотов, которые били немцев, порою ценой собственной жизни.
Ведь воздушный таран, при котором гибла почти половина пошедших на таран лётчиков, была сугубо советским способом ведения боя.
И потери немцев в воздухе ошарашили немцев.
Вот давайте сравним. В июле 1940 года немцы решили завоевать господство в небе Великобритании, началась битва военно-воздушных сил немцев и англичан, получившая название «Битвы за Британию». Через 16 недель этой битвы, немцы не выдержали и отказались битву продолжать из-за непомерных потерь в самолётах, а мы давайте сравним итоги той битвы с итогами начала войны с СССР.
Немцы сосредоточили для нападения на Англию 2669 самолетов, а против СССР к 22 июня 1941 года только немцы (без союзников – финнов, венгров и румын) сосредоточили 2604 боевых самолета, то есть немецкие авиационные группировки в обоих случаях были практически одинаковы. Каковы же итоги?
За всю «Битву за Британию», за более чем 16 недель (с 10 июля по 31 октября) немцы потеряли 1733 самолета. За 16 недель войны с СССР (с 22 июня по 11 октября) они потеряли 2789 самолетов – более чем в полтора раза больше чем потеряли в «Битве за Британию» и даже больше того количества, с которым немцы начали войну.
Причём, ввиду предельно слабой тогдашней зенитной артиллерии СССР, эти самолёты были в основном сбиты советскими пилотами.
Однако отказаться завоевывать господство в воздухе СССР немцы уже не могли – они должны были продолжать воевать. Но теперь для немецких летчиков посылка их на Восточный фронт из весёлой охоты превращалась в смертельно опасное мероприятие, опаснее, чем встреча с британскими лётчиками. Немецких лётчиков надо было чем-то взбодрить. Но чем?
Тут помог СССР. Чтобы не дать немецкой пропаганде вводить панику в советский народ, с началом войны у граждан СССР были изъяты радиоприёмники и заменены простыми репродукторами. С одной стороны, это не давало министру пропаганды Германии Геббельсу активно воздействовать на мозги советских граждан, но с другой стороны, нельзя было опровергнуть по тому же радио немецкую пропагандистскую ложь. И тем, что о боях в СССР теперь можно было безнаказанно лгать, немцы немедленно воспользовались.
Что касается лжи как таковой. Понятно, что нигде так не лгут, как на войне и на рыбалке, даже не обделённый славой генералиссимус Суворов не стеснялся приписать нолик к числу поверженных им турок, приговаривая: «А чего их жалеть, басурман-то?» Ну, а уж немцам, с их бароном Мюнхгаузеном, врать сам бог велел.
Но что касается сбитых самолётов, то на западе Европы – в Германии – нельзя было «гнать наглую туфту» – ну, нельзя было сообщить, что немецкий лётчик, защищая небо Германии, в одном бою, якобы, сбил 10 британских самолётов, поскольку по радио это высмеяли бы англичане, да и немцы увидели бы, что никаких обломков британских самолётов на земле нет. И немцы перестали бы верить пропаганде вообще, а вот это для пропаганды убийственно. Понятно, что и на Западе немецкие лётчики приписывали себе сбитые самолёты, но аккуратно, выдавая за сбитые самолёты некие «победы». Зато в СССР можно было приписать лётчику хоть сто сбитых самолётов сразу – во время войны проверить это было нельзя.
Считается, что немцы фиксировали попадания по самолётам противника фотопулемётом, однако в последнее время доказано, что фотопулемёты у немцев были большой редкостью. И основным способом фиксации сбитого самолёта была заполненная самим лётчиком и поданное начальству заявление-анкета с подписью свидетеля – другого лётчика. Понятное дело, что сегодня ты подтвердишь победу мне, а завтра я тебе. Приписать сбитый самолёт у немцев было проще простого, а войска пропаганды требовали от Люфтваффе брехать и брехать, раз уж брехать можно было безнаказанно, вернее, при таком способе фиксации сбитых самолётов пропаганда требовала разрешить лётчикам брехать.
Сначала была просто ложь
Тем не менее уверен, что на первых порах командиры давали приписывать победы тому, кто этого заслуживает, так сказать, в виде премии. Как и в любой армии, у немцев были и умелые лётчики, и храбрые, и спортсмены, получающие удовольствие от адреналина боя и от списка побед большего, чем у других спортсменов, так сказать, были отчаянные головорезы. А были и середнячки, которые не стремились особо рисковать.
Понятно, что если дать приписывать всем немецким лётчикам, сколько они хотят, то начнётся вакханалия приписок, которая начисто сделает бесполезной всю статистику, которая нужна для оценки сил противника. Посему на Восточном фронте и в Африке, как я полагаю, немецкие командиры, скорее всего, с самого начала закрывали глаза только на приписки лётчиков-головорезов, которые, кстати, вели за собой в бой и остальных лётчиков-середнячков. Раньше числа этих приписок были незыблемой истиной, однако сегодня исследователи попали в архивы и выяснили реальные потери по дням и фронтам не только советских воздушных армий и воздушных армий наших союзников, но и немецкие архивы. И в части этих приписок выяснили много интересного.
Давайте рассмотрим приписки на примере учителя Хартманна, немецкого аса Альфреда Гриславски, у которого Хартманн, начиная от своего прибытия на Восточный фронт и до Курской битвы, был ведомым и у которого Гриславски стал как бы свидетелем 15 первых побед Хартмана. Альфред Гриславски был исключительный отморозок, он был множество раз ранен, его постоянно сбивали, поскольку он упорно лез атаковать советские бронированные штурмовики Ил-2, которые немцам сбить было исключительно тяжело. Как говорили немецкие лётчики: «Сбить Ил-2 – это как ежа в задницу укусить». Как-то в один день Гриславски сбили 4 раза, он выпрыгивал с парашютом или шел на вынужденную посадку, пехота привозила его на аэродром, он садился в новый самолет и снова летел драться. Если бы служил в Красной Армии, то по числу сбитых самолётов наверняка был бы Дважды Героем Советского Союза. Мало этого, Гриславски не побоялся перевода на Западный фронт для сражения со строями американских бомбардировщиков, чего до ужаса боялся Хартманн. Ну как такому не дать приписать? И на Восточном фронте Гриславски давали приписывать, но что интересно, далеко не столько, сколько он просил ему приписать.
Официально на счету Гриславски 133 победы 109 на Восточном фронте и 24 победы на Западном фронте, включая 18 побед над четырехмоторными бомбардировщиками. А американские исследователи выяснили, что Гриславски на Восточном фронте подал аж 184 заявления на победы, как бы подтверждённые свидетелями, из которых начальство, как видите, удовлетворило ему всего чуть больше половины – 109, а вот на Западном фронте у него заявок было не на 24, а всего на 19 «побед», из которых была всего одна победа над бомбардировщиком. Почему на востоке командиры не давали приписывать столько, сколько эти брехуны просили, а на западе приписывали даже больше, рассмотрим позже.
В любом случае, как сегодня понять, сколько этот Гриславски действительно сбил? Это можно оценить разными способами, в том числе и так.
К моменту, когда немцам уже стало невмоготу и их пропаганда решилась на новые подвиги, в апреле-июне 1943 года произошло воздушное сражение над Кубанью и Таманским полуостровом, на сегодня итоги его известны. Наша авиация в воздушных боях от огня наземного противника и по другим причинам потеряла 750 самолетов, а немецкие асы в это время заполнили анкеты на сбитые ими на Кубани 2280 наших самолетов – в три раза больше. Но и это не всё, поскольку не менее половины всех наших самолётов сбивали зенитчики немцев. Поэтому мы не сильно ошибемся, если числа «блестящих» побед немецких летчиков на Восточном фронте будем делить на пять-шесть. А вот, кстати, немецкий ас, фельдфебель Рудольф Мюллер, правда сбитый и попавший в плен уже в апреле 1943 года. Мюллер выпросил себе у начальства возможность записать на свой счёт 92 сбитых советских самолёта, а после войны удалось проверить 86 его победных заявлений и выяснилось, что реально он сбил не более 16 самолётов, ряд самолётов был сбит летчиками в той группе, в которой он был в бою, и 37 как бы сбитых им самолётов – это чистая брехня. То есть этот Мюллер и по критериям Красной Армии мог бы быть Героем Советского Союза, это реально был крутой немецкий лётчик, но и его победы надо делить на пять-шесть.
Кстати, и немецкое командование делило на 5, когда их награждало, поскольку рушилась справедливость награждений – получалось, что награды следуют не за подвиг, а за приписки.
С наградами немцы вопрос решили, но как! Стали награждать одинаковой наградой за разное количество сбитых самолётов на западе и на востоке. В начале войны и на Западном, и на Восточном фронте Дубовые Листья к Рыцарскому Кресту давались летчику за 40 сбитых самолетов или 40 побед, и на западе эта практика осталась до конца войны, но уже в 1942 году на востоке эту награду стали давать летчику-истребителю за 100 приписанных самолётов, в 1943 – за 120, а к концу 1943 – за 190 как бы сбитых самолётов. Сравните 40 и 190. Разница примерно в пять раз.
Чтобы этот критерий награждения как-то объяснить, вводилась мысль, что русские лётчики типа никак воевать не умеют. Совсем. И чем дальше идёт война, тем больше русские лётчики не умеют воевать.
Дураки-штатские, как и наши «историки», в это поверят, но как в это могли поверит сами немецкие лётчики, если их друзья по училищу и сослуживцы воевали на всех фронтах и при встречах за рюмкой шнапса всё рассказывали. К примеру, как сообщил американский историк Майк Спик в своей книге «Асы Люфтваффе» на Восточном фронте: «…одна из немецких эскадр за довольно короткий промежуток времени потеряла 80 летчиков, из которых 60 так и не сбили ни одного русского самолета». Это такие потери немцев были от того, что русские не умеют воевать?
Это был риторический вопрос, а теперь давайте займёмся тактикой.
Особенности тактики
На начало Отечественной войны по главной тактической идее советских военно-воздушных сил, оставшейся от Первой мировой войны, наши истребители должны были подлететь к вражеским самолётам, тут каждый лётчик выбирал себе противника и начинал с ним индивидуальный бой. Эта тактическая идея к тому времени устарела и в ходе войны от неё отказались, но она требовала учить лётчиков драться в индивидуальном бою.
А немцы свою тактику истребителей усовершенствовали, поставив главной идеей внезапность атаки, при которой индивидуальный бой терял смысл – при внезапной и невидимой для противника атаке, противник просто не успевал ничего предпринять и начать бой. При осуществлении немецкой тактики надо было с высоты и желательно со стороны солнца быстро спикировать к цели, в её хвост, обстрелять цель и так же быстро удрать от возможных атак остальных самолётов противника. Но, чтобы не промазать, перед обстрелом цели надо было занять удобную позицию, сам обстрел тоже занимал некоторое время, и в этот момент другие самолёты противника могли зайти в хвост немецкому истребителю и сбить его. Поэтому немцы летали парами – ведущий самолёт атаковал, а ведомый не давал самолётам противника зайти в хвост ведущему.
И я ни одного хорошего слова об этой тактике немцев не скажу – ставить эту тактику во главу действий истребительной авиации было нельзя. Тем более нельзя было ставить такую тактику во главу угла в дополнение к ещё и неправильно поставленной цели для немецкой истребительной авиации.
Тут надо понять, что победа в любой войне решается на земле, и цель авиации – помочь сухопутным силам достичь этой победы. Что касается немецкой бомбардировочной или разведывательной авиации, то к ним вопросов нет – это был страшнейший инструмент войны нацистской Германии – ударами с воздуха по наземным войскам противника немецкая бомбардировочная авиация порою самостоятельно решала крупнейшие оперативные задачи. Но истребительной авиации немцы поставили убогую цель – уничтожение самолётов противника, что само по себе для победы на земле может не играть никакого значения. Для немецких истребителей не защита своих наземных войск от ударов авиации противника, ни защита своих бомбардировщиков от истребителей противника не были приоритетными задачами – в приоритете был только личный счёт сбитым самолётам.
Наши лётчики, когда поняли менталитет немецких истребителей, даже пользовались этим. К примеру, летят немецкие бомбардировщики под охраной немецких истребителей, наши истребители выделяют отвлекающую группу в несколько самолётов, которая подлетает к строю немецких истребителей, охраняющих бомбардировщики, и те, увидав лёгкую добычу, бросают защищать свои бомбардировщики и летят пополнять список своих побед расправой над слабым противником. А в это время основная группа советских истребителей, разгоняет немецкие бомбардировщики, не давая им прицельно сбросить бомбы на наши войска.
Советские лётчики истребительной авиации подлежали суровому наказанию, если они бросали защищать свои бомбардировщики или давали прицельно отбомбиться немецким бомбардировщикам, а немецкие истребители по факту имели право сами выбрать – атаковать им цель или нет, и немецким истребителям было плевать на то, что эта цель сейчас сделает с немецкими сухопутными войсками.
Немцы и самолёты строили не просто более совершенные и мощные, но и более приспособленные под их тактику – их истребитель Ме-109 имел не только более сильный мотор, но и очень узкую лобовую проекцию, что позволяло ему развивать большую скорость в пикировании и выходе из пике, у наших лётчиков Ме-109 имел кличку «худой». Зато наши самолёты, И-16 по прозвищу «ишак» и сменивший его более скоростной Як-3, имели очень маленькие радиусы разворота – были очень манёвренными и приспособленными к индивидуальному бою. Немцы были сильны во внезапном нападении, а наши в индивидуальном бою.
О менталитете немецких асов
По своему менталитету немецкие истребители были, так сказать, «падальщики», – к примеру, они могли не мешать советским бомбардировщикам бомбить немецкие войска, а просто ждать. При этих атаках наши бомбардировщики повреждались немецкими зенитчиками и вот тут в дело и вступали немецкие истребители, добивая повреждённые и неспособные к сопротивлению самолёты. Нет, немецкие истребители тоже и атаковали наши бомбардировщики, и защищали свои, но таков был их массовый менталитет.
Иногда и этим пользовались наши истребители. К примеру, старший лейтенант Василий Голубев, начиная с середины февраля 1942 года, постоянно возвращался с боевых заданий, отстав от основной группы и имитируя органами управления полет, выполняемый тяжелораненым летчиком. И 12 марта на это клюнули два немецких аса. Голубев их заметил, и когда «мессершмиты» подлетели к нему сзади на дистанцию около 1000 метров, Голубев резко развернул свой И-16 им навстречу и расстрелял на встречном курсе ведущего, который, кстати, упал прямо на наш аэродром. Ведомый попытался уйти вертикальной горкой, однако Голубев, довернув И-16, залпом реактивных снарядов РС-82 подбил и его, смертельно ранив лётчика. И такой своеобразной охотой «на живца» за несколько минут похоронил двух немецких асов, имевших в сумме 96 побед.
И получилась интересная ситуация: если немцы с помощью своей тактики во множестве сбивали советские истребители, особенно в начале войны, когда советские истребители были без радиостанций, не были объединены единым командованием, соответственно не наводились на цель и не предупреждались с земли об опасности, то в случае, если немцы всё же решались на индивидуальный бой, то наши лётчики часто выходили победителями.
Хартманн наговорил хвастливые мемуары двум американским олухам, в этих мемуарах практически нет описания боёв с советскими истребителями, разве кроме случая в Крыму. По его рассказу, Хартманн тогда летел вдвоём со своим ведомым в немецком тылу, и на них напал одинокий Як. Хартманн уклонился от удара, и они вдвоем с ведомым попытались Як сбить. Но тот пошел один и другой раз в лобовую атаку. Хартманн сначала уклонялся, а потом с ведомым попросту удрали, пользуясь преимуществом в скорости и вертикальном манёвре, а когда Як, потеряв их из виду, пошел домой, они набрали высоту, догнали его, подкрались и сбили. На самом деле, я даже в этот подвиг Хартманна не верю, но в этом рассказе или выдумке Хартманна хорошо видно, в чём были сильны советские и немецкие лётчики-истребители.
С начала войны и практически до её конца под Ленинградом воевала истребительная эскадра немцев под номером 54, поначалу у неё опознавательным знаком был знак карточной чирвы зелёного цвета, в связи с чем в Люфтваффе она имела прозвище «зелёные жопы». Но в 1942 году немцы этот символ закрасили, поскольку уж очень рьяно советские истребители стремились эту «зелёную жопу» сбить – думали, что это какая-то элита – лестно им было. Потери этой немецкой эскадры были огромны, из 112 штатных немецких лётчиков эскадры, начавших войну, до конца войны дожили всего четверо. В 1942 году эскадра только убитыми потеряла 83 летчика, в 1943 году – 112 лётчиков и в 1944 – 109. Это при штате в среднем в 100 лётчиков. Но приписала себе эскадра 4,5 тысячи сбитых советских самолётов – эти писатели не ленились заполнять анкеты. По этой эскадре есть подробная исследовательская работа о том, когда, кем и как были сбиты её лётчики, считавшиеся асами, и я выполнил статистический анализ.
Итак, за все годы войны наши лётчики сбили 86 лётчиков, считавшихся в этой эскадре асами: некоторые асы были убиты, некоторые взяты в плен, некоторые спаслись на парашютах над своей территорией.
Понятно, что это были смелые и умелые немецкие лётчики, и сбивать их было не просто – нужен был опыт. Посему основная масса этих асов была сбита советскими лётчиками в званиях от старшего лейтенанта до подполковника. Но и лейтенанты с младшими лейтенантами тоже не оплошали и сбили 16 асов из, повторю, 86. Причём, лейтенант Сидоренков, в одиночку против двух асов загнал в гроб немецкого летчика, который до этого записал себе 68 побед, а молодой лейтенант Козловский тараном уничтожил аса с 71 «победой».
Ещё момент. Казалось бы, что для того, чтобы сбить немецкого аса, необходим был численный перевес наших самолётов. Отнюдь! Наоборот! Анализ показал, что в боях в которых был от двух и более раз численный перевес советских лётчиков, были сбиты всего 6 асов из 86, а в боях, в которых перевес немцев был от двух и более раз, было сбито 26 асов. И это понятно, немцы не ввязывались в бой, если видели численный перевес – просто удирали. А наши истребители не могли законно удрать потому, что они кого-то защищали, – или свои наземные войска от немецких бомбёжек, либо свои бомбардировщики. Нашим лётчикам приходилось драться и в любом случае, и против врага любой численности.
Просматривая интернет, наткнулся на ролик, в котором автор захлёбывался соплями восторга от немецких асов и доказывал, что они действительно сбивали столько советских самолётов, потому что немецкие асы и в Африке столько сбивали, к примеру, некий Марсель в один день сбил целых 17 британских и американских самолётов, во! Ну, что тут сказать, немецкий ас – он и в Африке такой же ас.
В предисловии к помянутой книге М. Спика «Асы Люфтваффе» приводится такой пример: «На североафриканском театре военных действий известен случай, когда «звено экспертов» в составе командира эскадрильи 27-й эскадры обер-лейтенанта Фогеля и его ведомых менее чем за месяц в августе 1942 года сбило 65 самолетов противника. Действовали они просто: вылетали четверкой, расстреливали боезапас в песок, а после посадки докладывали о «сбитых» вражеских самолетах. В любой армии мира такие «победы» обернулись бы трибуналом, но в Люфтваффе, когда их действия были раскрыты, пилотов всего-навсего разбросали по разным боевым частям, а «победы», утвержденные в Берлине, так и остались на их счету. Таким образом, обыкновенные приписки побед «экспертами-охотниками» выглядели детской забавой».
Так вот, что касается немца французских кровей Ганса Марселя из этой 27-й истребительной эскадры немцев, то это был реально крутой лётчик, но только к его крови д’Артаньяна было примешано много крови Мюнхгаузена. Действительно, Марсель заявил, что 1 сентября 1942 года сбил 17 самолётов союзников, причём, 8 самолётов сбил за 10 минут, и получил за это заявление высшую награду Рейха – Рыцарский крест с Дубовыми листьями, Мечами и Бриллиантами. Однако в результате тщательных поисков после войны в архивах воюющих сторон, выяснилось, что в этот день вся 27-я эскадра из 100 истребителей, и все немецкие зенитчики сбили 22 самолёта союзников. И из них 17 самолётов сбил этот Марсель?? Смеётесь? Но неприязнь вызывает даже не эта брехня.
Тут надо понять вот что. В это время немецко-итальянские войска в Северной Африке таки накопили силы и средства, которые крайне тяжело было им доставлять ввиду господства флота Великобритании в Средиземном море. И немцы, нанеся союзникам тяжелейшее поражение в Тобруке, начали наступление на Каир и дельту Нила. Победа немцев в Африке с захватом Суэцкого канала и выхода на Ближний Восток, была как никогда близка. У союзников на земле было крайне мало средств и их единственная надежда была на авиацию. И авиация их не подвела – британские и американские бомбардировщики в конце концов разбомбили мобильные силы немцев на земле, и всего в 100 километрах от заветной цели немцы сами перешли к обороне, которая оказалась неудачной и, в конце концов, закончилась их поражением и пленением всех немецко-итальянских сил во всей Африке.
Так вот, все 22 самолёта, сбитых немцами 1 сентября, – это истребители. Марсель и остальные пресловутые асы не сбили ни одного бомбардировщика, давая британским ударным самолётам безнаказанно бомбить сухопутные войска немцев.
И в том, что немцы потерпели тяжелейшее поражение в Африке, виноваты немецкие асы Люфтваффе.
Считается, что Трижды Герой Советского Союза Александр Иванович Покрышкин сбил 59 самолётов, на самом деле он, скорее всего, только в воздухе уничтожил 94 немецкие машины, но не это делает его прославленным асом, а то, что 55 самолётов из этих 94 им сбитых – это немецкие бомбардировщик всех марок, разведчик, самолёт связи и четыре транспортных самолёта. А истребителей всего 39. Вот так воюют настоящие асы, а не пресловутые спортсмены на скоростных самолётах.
Ну, и что касается сравнения советских лётчиков и немецких. При рассмотрении списка асов из уже помянутой работы американского историка Майка Спика, получается, что из 236 немецких асов Германии, выпросивших себе у начальства свыше 60 «побед», погибло больше половины, причём, минимум 87 асов – две трети погибших – погибли или пленены на Восточном фронте, и только 46 возможно погибли и на Западном.
Да и сами посудите, если вы не диванный «эксперд», могли бы советские лётчики загнать Люфтваффе в Берлин, если бы были хуже немецких лётчиков?
Фотомодели Люфтваффе
Но мы говорим о пропаганде, а немецкую пропаганду даже эти, пяти-шестикратные приписки реально воюющих лётчиков к 1943 году перестали устраивать, и вот почему. При простом разрешении приписок, асами становились всё же по заслугам – самые храбрые немецкие лётчики, но ведь самые храбрые и гибли чаще всех. И получалось, только наградят и прославят очередного лётчика, а его уже хоронят. И проблема воодушевить лётчиков и стимулировать их стремление попасть на Восточный фронт, оставалась. Даже такие асы, как помянутый Марсель, не годились, – их тожественные похороны ничего для пропаганды не давали, немецкая пропаганда нуждалась в так сказать долгоиграющих асах.
И тогда войска немецкой пропаганды начали создавать чисто пропагандистских асов, их даже настоящими истребителями нельзя назвать – это должны были быть красивые арийцы, сбивающие немеряное количество советских самолётов, но при этом остающиеся в живых. Это были фотомодели Люфтваффе.
Этим лётчикам воевать было не желательно. Для них главным было сохранить шкуру в целости, а их работа заключалась в том, что они вылетали в место боёв, там расстреливали боезапас куда хотели, оттуда докладывали по радио, сколько советских самолётов сбили, и возвращались обратно. Таких артистов у немцев было несколько голов и Хартманн самый известный из них.
Будучи ещё обычным лётчиком, он на Курской дуге уклонился от задания защищать свои бомбардировщики и попытался сбить подбитый и одинокий советский штурмовик, но тот сбил его. Если вдуматься в то, что Хартманн об этом сообщил, то, совершив вынужденную посадку, Хартманн мало того, что не оказал сопротивление всего двум советским солдатам, бравшим его в плен, но (я в этом уверен) Хартманн, как бы это сказать поделикатнее, обосрался с перепугу и притворился потерявшим сознание, а когда эти солдаты вбросили его в кузов грузовика, то из-за вони не стали в кузове держать конвоира, и Хартманн по пути на сборный пункт пленных сбежал, перешёл фронт и вернулся к своим, став героем, сбежавшим из плена, чтобы воевать за фюрера. Ну, чем не герой! Вот этого красавчика и начала раскручивать немецкая пропаганда в качестве самого выдающегося аса, у которого, повторю, на самом деле задача была одна – не погибнуть и украшать своим фото обложки журналов.
Ну, смотрите. 24 августа 1944 года на аэродром 52-й эскадры приезжает съёмочная группа немецкой кинохроники, устанавливается осветительная аппаратура, вяжутся из цветов гирлянды, рисуются приветственные плакаты, режиссер расставляет статистов. Ну и Хартманн, по легенде, слетал утречком типа на охоту за советскими самолётами, а прилетев, сообщил, что у него уже не 290, а 296 побед над «иванами». Покушал и снова полетел. И откуда-то по радио наговорил еще 5 побед. Итого у него стала 301 сбитый советский самолёт. Когда он сел, на аэродроме под треск киноаппаратов цветы, флаги, гирлянда ему на шею, а утром следующего дня типа командир эскадры ему сообщили о награждении Бриллиантами к Рыцарскому Кресту – высшей наградой Рейха. И ни малейшего намека на то, что кто-то пытался проверить эту байку о том, что Хартманн в один день и в двух боях сбил 11 самолетов. А в дневнике боевых действий за 24 августа штаб 52-й эскадры записал ему только «Аэрокобру». Одну. И все. А в двух советских воздушных армиях, противостоящих 52-й эскадре не было в это день потеряно ни одного самолёта.
Это что – так асы воюют?
Но совершенно позорное поведение Хартманна в им же рассказанном случае о его попытки воевать с американскими «мустангами». Он типа вылетел защитить румынские нефтепромыслы от налёта американской авиации, но при виде сопровождавших бомбардировщики истребителей, бросил ведомого и начал от истребителей удирать. Однако пара «мустангов» за ним погналась, тогда Хартманн бросил свой исправный «мессершмитт» – невредимый, вооружённый и заправленный – и выпрыгнул с парашютом. Любого лётчика в любой армии за такой поступок расстреляли бы за трусость, но его, артиста-пропагандиста, не тронули.
Похоже, что у Хартманна, ставшего звездой немецкой пропаганды, вообще могло не быть сбитых самолётов. Скажем, в документах штаба за период, за который он, якобы, сбил 202 самолёта, числится за ним всего 11 самолётов, но сбиты ли и они на самом деле или это милостыня, поданная штабом этой фотомодели, теперь уже не узнаешь.
Презираемый
После войны майора Хартманна приняли в авиацию Бундесвера – не могли не принять, не скомпрометировав вообще всех асов Германии. Получалось бы, что в военно-воздушных силах, создаваемых для войны с СССР, нет самого лучшего бойца с советскими лётчиками. И Хартманн даже некоторое время служил в Бундесвере и даже дослужился до полковника и командира эскадры. Но как можно понять из рассказов его биографов, лапшу на уши о своих победах Хартманн мог повесить только молодым лётчикам, а ветераны войны его просто презирали.
Даже его американские биографы, тупо записывая брехню Хартманна, ни словом не упомянули, что Хартманн, скажем, после войны встречался со своим учителем Гриславски, или со своими ведомыми, или вообще состоял в каком-либо обществе ветеранов. А объяснение, почему его выкинули из Бундесвера, Хартманн дал смешное и исключительно для дураков – якобы потому, что он, командир эскадры, не хотел переучивать свою эскадру полётам на американском истребителе F-104 по той причине, что для немецких лётчиков это слишком сложная машина.
На самом деле надо принять во внимание то, что старшие офицеры Бундесвера в те годы ещё были реальными лётчиками и ветеранами войны, а в отношении их, даже помянутые апологеты-биографы Хартманна отметили: «Высшие офицеры …шарахались прочь от упрямого блондина». То есть никто не хотел числиться в его друзьях или хотя бы приятелях, поскольку это было позорным пятном для настоящего лётчика.
Удивляет Гитлер, который обязан был понимать, что недопустимо то, что сотворила немецкая пропаганда с немецкими асами. В своей книге «Майн кампф», рассуждая о недостатке немецкой пропаганды в Первой мировой войне, он указывал, что немецкая пропаганда обманывала немецких же солдат, и это преступно. Гитлер, сам солдат Первой мировой, писал:
«Солдат наш чувствовал себя обманутым, он переставал верить и во всем остальном нашей печати. Ему начинало казаться, что печать обманывает его во всем. Конечно, это никак не могло укреплять волю к борьбе и закалять нашего солдата. Напротив, солдат наш впадал в отчаяние. … Полное непонимание солдатской психологии привело к тому, что немецкая военная пропаганда стала образцом того, чего не надо делать».
И тем не менее, Гитлер пошёл на обман своих солдат – на то, что сам же запрещал делать. Почему? Скорее всего обстановка на Восточном фронте изначально сложилась такой, что ни Гитлер, ни командовавший Люфтваффе Геринг, не смогли найти никакого иного решения.
Позорный итог
А это решение создать липовых асов было убийственным для истребителей Люфтваффе.
Сами посудите, ну, как на этих артистов пропаганды должны были смотреть остальные немецкие лётчики, которые тысячами гибли, так и не заработав Рыцарский Крест, поскольку не так просто сбить хотя бы десяток советских самолётов. А этим артистам начальство выдаёт высшие награды Рейха и прославляет их ни за что! Так, зачем вообще рисковать жизнью? Вот пусть Геринг со своим и хартманнами, новотными и прочими баркхорнами и воюет.
И в среде истребителей Люфтваффе начался саботаж, особенно хорошо видный на Западе, на котором налёты американской и британской авиации просто ровняли Германию с землёй, а массы немецких истребителей не вступали с ними в бой. Что только не предпринимал командующий Люфтваффе Герман Геринг – он в своих приказах и стыдил лётчиков за трусость, и оскорблял их, и грозился расстреливать, а они, нагло покрутившись в небе, так и не атаковав бомбардировщики противника, десятками ломали шасси своих самолётов при посадке на бетонированные полосы аэродромов Европы.
Конструкторы по требованию Геринга создали прочный, бронированный ФВ-190, на котором можно было не только стрелять по самолётам, но и без большого риска таранить американские бомбардировщики, и Геринг создал эскадрилью таких истребителей, да только лётчики этой эскадрильи не совершили ни одного тарана.
И, понятное дело, за пассивность Геринг грозил карами в первую очередь командирам истребительных эскадр.
Вот, например, командир 5-й истребительной эскадры майор Генрих Эрлер, за время службы под Мурманском нарисовал себе 199 сбитых советских самолётов, но когда 12 ноября 1944 года всего 18 британских бомбардировщиков без какого-либо истребительного прикрытия прилетели к норвежскому порту Тромсё, чтобы утопить стоящий там немецкий линкор Тирпиц, Эрлер поднял предназначенный для защиты линкора полк в воздух, но… не атаковал бомбардировщики. И англичане утопили линкор, даже без собственных потерь. Майора Эрлера приговорили к расстрелу, правда, заменили разжалованием в рядовые и посылкой на Запад сбивать американские бомбардировщики на реактивном истребителе. За этим занятием он и погиб.
И что было делать командирам истребительных эскадр на Западе, если Геринг грозил расстрелом за отказ атаковать бомбардировщики союзников? И командиры Люфтваффе начали нагло приписывать своим эскадрам американские бомбардировщики, которые были сбиты немецкими зенитчиками. А немецкие зенитчики сбивали очень много. Такой пример, в 1944-1945 годах союзники бомбардировками пытались остановить немецкий завод синтетического горючего и разной иной химии в немецком городе Лойна в Саксонии. Немецкие истребители обязаны были атаковать американцев и англичан на подлёте к цели, а уже над целью самолёты сбивали зенитчики. Упорные союзники сделали 20 налётов – более 6 тысяч самолётовылетов, – и всё-таки остановили завод, потеряв 128 бомбардировщиков, из которых немецкие истребители сбили 14, а зенитчики – 114 самолётов. То есть у командиров немецких истребительных эскадр было у кого брать приписываемые себе самолёты, посему у помянутого раньше учителя Хартманна, Гриславски, так и получилось, что он, воюя на Западе, подал заявку всего на один сбитый американский бомбардировщик, а в итоге у него записано 18 побед над четырехмоторными бомбардировщиками, а это минимум 6 сбитых самолётов. То есть приписывая лётчикам липовые победы, командиры истребительных эскадр прикрывали свой зад от Геринга – от его угроз расстрела.
И Геринг вынужден был на уже созданные прекрасные реактивные истребители сажать лётчиков бомбардировочной авиации.
Итоги пропаганды нацистов
Закончу эту работу тем, с чего начал, – 15 тысяч военнослужащих пропаганды плюс гражданские служащие пропаганды нацистской Германии тоже обязаны были воевать, и если встать на сторону немцев и оценить деятельность нацистских пропагандистов с позиции нацистов, то самой удачной их пропагандистской операцией следует считать Катынское дело, когда немцы ими же расстрелянных в Катынском лесу пленных польских офицеров выдали за пленных, расстрелянных «московскими евреями». Этой пропагандистской операцией немцам удалось затянуть агонию нацистской Германии, обеспечив смерть ещё сотен тысяч солдат с обоих сторон.
А вот операцию с приписками побед своих асов, особенно операцию с Хартманном и его коллегами, следует считать самой неудачной пропагандистской идеей немцев, сократившей время войны и потери в ней.
Нет, глупцы могут считать Эриха Хартманна самым выдающимся асом всех времён и народов – дуракам закон не писан.
А на самом деле Хартманн был тем, кем был, – фотомоделью и шоуменом.
И несчастьем истребительной авиации Люфтваффе.
Ю.И. МУХИН
