Неуважаемый «уважаемый суд»
Сайт ПРАВО.ru итожит опрос общественного мнения:
«Побывав в суде, люди теряют к нему доверие. Специалистов ФОМа, как и их коллег по «Левада-Центру», интересовало и то, какого мнения о работе судов придерживаются те, кто с ними никогда напрямую не сталкивался, и те, кто хотя бы раз побывал в шкуре истца, ответчика, свидетеля или подсудимого. …По данным ФОМа, наиболее критически относятся к отечественному правосудию те, кто поучаствовал в нескольких судах (в этой группе 62% отрицательно оценивают их работу), за ними следуют участники одного-единственного судебного разбирательства (51%). Также немало претензий к судебной системе у условного "среднего класса" (доход более 20000 руб. в месяц) и у жителей мегаполисов. В среднем же, по данным ФОМа, отрицательно оценивают работу судов и судей 40% населения.
Любопытно, что на фоне растущего недовольства работой судов почти не меняются взгляды на то, насколько справедливые решения они выносят. Так, в 2004 году верили в справедливость российского суда 24% опрошенных, в 2012 году — 26%. При этом 43% респондентов ФОМа убеждены в обратном — они согласны с мнением, что в России выносят несправедливые приговоры (в 2004 году этот показатель составил 47%, а в 2008 — также 43%)».
То есть, побывав сегодня в суде, гражданин не только не набирается уважения к увиденному там, а наоборот, немедленно трезвеет, и понимает, что это не суд. Но почему так?
А кого гражданин России увидит, явившись в российский суд? Судей?? Нет! В судах Рашки судей нет, в зданиях судов восседают не судьи, а тупые и до крайности бессовестные тётки в черных балахонах!
Не буду касаться не раз оговоренного вопроса конституционной законности их назначения на должность судьи. Коснусь только их интеллектуально-моральных свойств.
Сегодня должности судей в Российской Федерации заполнены лицами с крайне низким уровнем юридической подготовки и умственного развития. Социологи из санкт-петербургского Института проблем правоприменения при Европейском университете провели анкетирование почти 2 тысяч судей Российской федерации и исследовали эти анкеты, их отчёт в Интернете: http://www.enforce.spb.ru/images/analit_zapiski/Jan_2012_NormsValues.pdf
И эти результаты показали, что в судьи России назначаются очень молодые люди: 65% судей России стали судьями до 35 лет, из них 36,5% - до 30, причём, две трети судей - женщины. Отбор в судьи производится из наиболее малограмотной части российских юристов, к примеру, не только статистика, но даже сами судьи указывают на негласный запрет допускать к судейской должности наиболее способных юристов – адвокатов. И это при том, что 29% всех судей набраны из технических работниц судов, не имеющих никакого стажа работы в юридической профессии. Что касается юридического образования, то больше половины всех судей не сумели сдать экзамены на очные отделения юридических факультетов и закончили вечерние (10,7%) и заочные (43,9%) отделения.
Что касается Москвы, то дело усугубляется тем, что персонально кандидатов в судьи Москвы отбирал судебный департамент Москвы, руководители которого в настоящее время находятся под следствием о воровстве из бюджета 300 миллионов рублей якобы на оплату переводчиков. Но как можно было украсть эти деньги без соучастия в этом воровстве судей Москвы, которые должны были подтвердить фиктивное участие переводчиков в рассматриваемых ими делах?
Будучи малограмотной, не понимая законов, судья не знает, правильное ли решение она принимает, посему боится всех начальников и знает одно - её спасение в том, чтобы выполнять их требования. Даже если начальники и требуют что-то беззаконное, то судью не накажут, поскольку вместе с нею нужно будет наказывать и начальника. Отсюда тупое выполнение судьями всех требований прокурора или следователя, любых представителей администрации. Смотрите, ведь очевидно, что МВД, ФСБ, Следственный Комитет и прокуратура засорены преступниками донельзя. И, тем не менее, оправдательные приговоры практически отсутствуют! При наличии указания от начальников - «заказа», - судьи не обращают внимания на адвокатов, могут вообще не упомянуть о приводимых ими доводах, нагло написав (цитирую из конкретного дела): «Доводы обвиняемого и защитника, …не могут быть приняты судом во внимание». «Не принять во внимание» - это равнозначно «не слушать», и судья в этом деле действительно доводы защиты не слушала и в своём постановлении даже не упомянула о них.
И те граждане, которые побывали в суде нынешней России не единожды, не могли не заметить откровенное презрение к судьям со стороны обвинения. Следователи и прокуроры часто откровенно не готовятся к рассмотрению дел, к своим ходатайствам и обвинительным заключениям присоединяют какие-попало бумаги (лишь бы их было много), при наличии процессуальной возможности вообще не ходят на заседания. А зачем им в суд ходить, зачем там что-то говорить, если судья и так «решит» так, как они потребуют? Для прокуроров и следователей судья в лучшем случае это нечто вроде банкомата, который по требованию выдаст любую сумму. Полезная штука, но как банкомат уважать? За что?
И эти примитивы в мантиях, получают впечатляющую зарплату. В 2016 году по данным РБК: «доход мировых судей в среднем составляет 70 тысяч рублей, судей районных судов — 100 тысяч рублей, судей судов областного уровня (областных, краевых и Верховных судов республик) — 120-150 тысяч рублей. Руководители же судов областного уровня могут получать до 400 тысяч рублей, а судьи Верховного суда до 600 тысяч рублей. В мае 2015 года председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев задекларировал годовой доход в 11,2 млн. рублей, а председатель Конституционного суда Валерий Зорькин – 11,3 млн. рублей».
Думаю, что подавляющая часть тёток в судах руками и ногами держатся за эту свою зарплату, но некоторые судьи не брезгуют к зарплате и взятку взять. Вот недавно мне рассказал коллега-журналист о случае, проходившем на его глазах. «Силовики» (назову их так), украли партию товаров, а когда потерпевший пожаловался, и дело не удавалось сразу замять, то обвинили в воровстве этих товаров первого же подвернувшегося коммерсанта, возбудили против него уголовное дело, посадили в СИЗО и через полгода представили суду.
Судья увидел, что подсудимый полностью невиновен, отложил слушание дела и дал знать адвокату, что хочет переговорить. И сообщил адвокату, что мог бы помочь его подзащитному, если прокурору это дело безразлично. Адвокат спросил у прокурора, и тот махнул рукой - ему лишь бы приговор был обвинительный. Не буду сообщать, как именно судья взял взятку в миллион рублей, но в итоге судья переквалифицировал дело на другую статью (это невиновному-то!) и назначил тому наказание, которое невиновный уже отбыл в СИЗО, то есть выпустил его из-под ареста в зале суда. За миллион рублей объявил преступником полностью невиновного!
Есть анекдот, что в России нашли самого честного судью и задали ему вопрос - посадит ли он человека, если убедится, что тот абсолютно невиновен? Как можно! - возмутился самый честный из всех российских судей. - Я дам ему условно!
Вот так выглядят суды фашистского государства, правда не в период расцвета этого государства (этого расцвета, как в Германии или Италии, в России так и не было), а во времена своего полного загнивания.
А ведь были у нас и иные суды. Не то, что уж очень идеальные, но, во всяком случае, суды без сомнений.
Судьи РСФСР
Обсуждая книгу «Начало. Дневник помощника прокурора», написанную В.В. Панкратовым, я подводил читателей к выводу, что защиту закона в СССР осуществляли обыватели - люди, которых не интересовало ничего, кроме удовлетворения своих примитивных желаний. Тем не мене, находясь в рамках законов демократического государства, эти люди вынуждены были вести себя как правоохранители демократического государства. Это касалось в первую очередь судей.
Кто был судьями в РСФСР в начале 80-х?
В дневниках Панкратова два эпизода как-то указывают на то, как становились судьями в СССР. В обоих случаях кандидатами в судьи были помощники прокурора - коллега Панкратова, Лидия Георгиевна Конохова, и сам Панкратов (его агитировали стать судьёй, но он в суд не перешёл).
Обращаю внимание, что речь идёт о профессиональных судьях, а суд в СССР состоял из трёх человек - одного профессионального судьи и двух народных заседателей, которые работали там, где и работали, и их по очереди вызывали в суд на очередное дело, оплачивая им этот день по среднему заработку. Заседатели имели те же права, что и профессиональный судья, и такой же голос при вынесении приговора или иного судебного решения, и так же, как и судья, избирались гражданами своего района на такой же срок в 2 года. (Единственная разница - заседателей приходилось очень много на одного профессионального судью, поэтому если судья рассматривал десяток дел в месяц, то заседатели могли участвовать в одном, а строптивых заседателей суды вообще не вызывали).
Демократическое государство - это народное государство, и суд, естественно, был народным, он так тогда и назывался - «народный суд такого-то района».
Выбирали всех судей сразу в одни день, но если случалось, что какого-то профессионального судьи не ставало между выборами, то довыбирали отдельно. Так было и с помянутой Коноховой: в начале февраля 1982 года ей сделали предложение и начали её проверять, а «26.02.82. … Лидия Георгиевна уходит в апреле. Идёт дискуссия, в чём ей фотографироваться на предвыборный плакатик. Для судейских это, оказывается, важно. 13.04.1981. В ИВС никого нет. Дежурил без происшествий. Лидия Георгиевна вчера избрана судьёй. Поставила две бутылки «Салюта» и торт. Мерзавец Игорь Яковлевич в 16–00 сбагрил мне 17-часовую лекцию в РСУ-3 о вреде алкоголизма. Сам укатил в город».
О взаимоотношениях тогдашних работников прокуратуры и судов - ниже, и вы увидите, насколько прокуратура была заинтересована иметь хорошие отношения с судьями, поэтому Прокурор Баумановского района не возражал и даже поощрял своих работников, уходящих в судьи. Так было и с Панкратовым, которого, видимо, заметили в судах. В дневниках он уверяет, что и он, и отец были против того, чтобы стать судьёй, но прокурор настойчиво убеждал его согласиться: «06.05.1983. А сам к шефу. Тот быка за рога. Вам надо соглашаться и идти в судьи. Я отнекиваюсь, но, видимо, не очень убедительно. А, кроме того, шеф не очень-то и слушает: — Пока будете и.о. судьи, а там изберут, зарплата 240 руб. и т. д. В общем, сказал, чтобы я сегодня зашёл к Авилову».
Не совсем понятно почему, но сам суд предлагал сначала избрать Панкратова народным заседателем и исполняющим обязанности судьи (возможно, до выборов судей оставалось не очень много времени, и проводить отдельные выборы было нецелесообразно). Во всяком случае, возникла коллизия - как ему в одном суде одновременно быть на одних заседаниях обвинителем, а на других быть судьёй, и вопрос заглох. Это не значит, что прокурор не ценил Панкратова, поскольку в других случаях, когда возникал риск, что Панкратова сманят на работу, скажем, в Мосгорпрокуратуру, прокурор нервничал, стараясь воспрепятствовать уходу Панкратова из прокуратуры Бауманского района. А вот в судьи сам его предлагал. Потому, что, повторю, в прокуратурах советских судей не презирали, и добрые отношения с судьями ценили!
Об остальных судьях Панкратов деловой информации не даёт, разве что может вызвать улыбку вот такой эпизод о только ставшей судьёй женщине:
«22.07.1982. Отдал протоколы допроса практикантам, чтобы отвезли в контору. Сам остался на выездную сессию суда по квартирной краже. Судья первых выборов. Подсудимого «товарищем» называет. Я попросил 2,5 года на стройках народного хозяйства, но она, видать, на всю катушку влепит (брат у сестры джинсы украл, взломав дверь её комнаты в коммунальной квартире).
31.08.1982. Поскольку Игорь Яковлевич с утра должен был уехать в город на аттестацию стажёров, я в контору не пошёл, а двинул к 11–00 прямо в суд. Балашова малость освоилась, подсудимого уже товарищем не называет, но ведёт себя всё ещё интересно».
И судьи ценили свою работу. Всё-таки 240 рублей оклада на первой судебной должности были неплохими деньгами, если учесть, что в то время обычным окладом инженера были 120 рублей. Да и престиж судьи со счетов тоже не сбросишь.
Итак, судья избирался, и далее каждые 2 года переизбирался гражданами своего района. Не думаю, что в СССР был случай, когда бы граждане не проголосовали за судью, предложенного райкомом партии, - обычно люди с судом сталкивались очень редко и судьи были им безразличны. Но дело в том, что даже пара десятков голосов на выборах, поданных против кандидатуры судьи, могла резко повлиять на его карьеру, хотя и не прямо. Просто при наличии таких голосов «против», тот работник райкома партии, кто предлагал начальству кандидатуру такого судьи, становился лицом, не знающим, кого он предлагает - становился «не компетентным». И снять с должности могли сначала его, а уж потом и судью не выдвинуть на следующих выборах.
У меня был случай, когда мы, чуть ли не ради хохмы на городской конференции ВЛКСМ не проголосовали за предложенную обкомом кандидатуру, намеченную к избранию секретарём горкома. Потом узнали, что в результате этой нашей хохмы слетели с должности секретарь обкома ВЛКСМ, секретарь обкома КПСС по работе с молодёжью и работники республиканского ЦК ВЛКСМ! За что?? За то, что предложили кандидатуру секретаря горкома ВЛКСМ, которую народ не принял.
Таким образом, и сам судья, и те, кто выдвигал судей и контролировал их работу, были заинтересованы, чтобы граждане с доверием и уважением относились к приговорам суда. А власти стремились, чтобы суды находились очень близко к народу - чтобы как можно больше граждан наблюдало за работой судов. Для этого и залы в судах были большими, и суды часто устраивали «выездные сессии» - рассматривали дела там, к примеру, где работал потерпевший или подсудимый.
«07.12.1982. Поел и отправился на завод «Старт», там выездная сессия. На «Старте» никого не впускают, никого не выпускают, развели охраны. А судить будем вора. Думал, что ворует магнитофон, а украл какой-то хроматограф ценой 800 руб. Народу собралось довольно много. Я попросил два года лишения свободы (реальных). Зал встретил молчанием и отдельными охами. Речь адвоката вызвала аплодисменты. Тётка аж расплылась».
И, разумеется, невозможно было сбросить со счетов народных заседателей. Если профессиональный судья, так или иначе, обязан был учитывать мнение о себе начальства, то народные заседатели никому не подчинялись, и надавить на них было практически невозможно. Правда, будучи юридически неграмотными и не желая эту грамоту освоить, большинство заседателей тупо поддерживало судью, таких называли «кивалы» (по ходу рассмотрения дела судья обязан был узнавать мнение заседателей прямо на месте, и они ему в ответ кивали головой). Но бывали случаи самостоятельности заседателей, правда сам Панкратов приводит скорее анекдот, в котором заседатели действуют не только вопреки мнению профессионального судьи, но и вопреки здравому смыслу.
«17.08.1981. …В пятницу, впрочем, как и в четверг, Марина Львовна (помощник прокурора - обвинитель) с Лидией Георгиевной (председательствующая судья) судили одного мошенника. По завершении процесса заседатели сели писать оправдательный приговор. Лидия Георгиевна осталась при особом мнении.
В понедельник, т. е. сегодня, самая решительная заседательница (кандидат технических или биологических наук) заболела, а вторую — врача из 7-й поликлиники, убедили в виновности подсудимого. Всё бы хорошо, да заседатели руководствовались принципом — потерпевший мерзавец, и мы его накажем тем, что оправдаем подсудимого».
Для тех, кто не понял, что произошло. Мошенник обманул какого-то мерзавца, который оказался настолько противен заседательницам, что они решили оправдать уличенного в мошенничестве преступника в благодарность за то, что тот совершил преступление против мерзавца. Поскольку заседательниц было две, то есть большинство, то они и начали писать приговор, а поскольку профессиональная судья не смогла объяснить им глупость творимого (у баб такой заскок бывает), то профессиональная судья вынуждена была писать особое мнение к приговору, то есть писать, что она с приговором не согласна. На её счастье, как видите, на следующий день одна заседательница не пришла, а вторую удалось уговорить, не глупить, и теперь сторонников обвинительного приговора стало двое - приговор перестал быть идиотским.
Но этот анекдот прекрасно показывает, что роль заседателей была очень велика, и было большой проблемой судьи вынести приговор, с которым заседатели были бы не согласны.
Ещё большей проблемой для судей была роль тех, кто официально контролировал судей, во-первых, высших судебных инстанций, в которых обжаловались приговоры и судебные решения, и во-вторых, партийных и советских органов.
Это сегодня в областных и верховных судах сидят пособники преступлений, совершаемых в районных судах, и если судья выполняет указания начальства, то с ним ничего не случится, какое-бы преступление он ни совершал.
В СССР было не так. Как мне рассказывала старый судья, в СССР судьи страшно боялись, чтобы их приговор или решение не отменил областной суд. Если у судьи за судебный период в 2 года оказывалось 3-4 судебных акта, отменённых вышестоящей инстанцией, то такого судью не выдвигали на следующих выборах. И карьера его заканчивалась.
С другой стороны, судьи областных судов не могли одобрять все до одного обжалуемые решения нижестоящих судов, иначе начальники решат, что эти судьи вообще не работают. Все районные судьи это понимали, и никто не хотел попасть в число тех, чьё постановление будет отменено, и на чьём постановлении высшая судебная инстанция покажет свою полезность.
Добавочную проблему составляли отделы обкомов и органов советской власти, контролирующие правоохранительные органы. Им тоже для обозначения своей работы и полезности требовались дела с наказаниями прокуроров и судей. Иначе что же они за контролёры!
В таких условиях, для судей РСФСР оставалось одно - выносить приговоры и решения максимально законные, - делать всё, чтобы избежать судебных ошибок и порки контролёрами.
Разумеется, что «заказные» приговоры могли быть и в РСФСР, но тогда заказ на приговор должен был поступить с «самого верха», чтобы нейтрализовать и все инстанции, контролирующие судей. Заказные дела, повторю, могли быть и в те времена, но не было такой мерзости, как сегодня, когда заказ судье (а сегодня судьи принимают решения единолично) может сделать и какой-нибудь полковник полиции, и мэр, и вор в законе (бабёнки, которых сегодня нанимают в судьи, страшно боятся, что «братки» могут их убить). Единственно, кого эти бабёнки в чёрных балахонах не боятся, это народа, от которого их защищают в суде приставы. Которых, кстати, в залах судов РСФСР и близко не было.
К чему приводила необходимость выносить максимально законные приговоры? Прежде всего, судьи РСФСР старались избежать непонятных дел. В предыдущей части я приводил пример, когда ни прокуроры, ни судья не могли понять, является ли официально неработающий человек тунеядцем, если он что-то дома делает? В результате судья назначила по этому делу психиатрическую экспертизу, в расчёте, что волынка с ней продлится года два, и дело как-то само разрешится (тот же тунеядец, к примеру, устроится, наконец, на работу).
Но, главное, судьи стремились иметь в деле хороших адвокатов, чтобы эти адвокаты не дали им ошибиться при вынесении приговора. По сравнению с сегодняшним днём, как я писал выше, это вообще удивительно. Вот меня «судьи» Хамовнического и Мосгорсуда почти год держали без оказания мне юридической помощи - не давали общаться со мною нанятому мною адвокату. А вот Панкратов делает запись в дневник: «02.02.1982. Потом потащился в суд. Туда-сюда, сели. Чистая ст. 145 ч. 2 УК, но нет, отложили. Подсудимому не понравился адвокат, назначенный судом в порядке ст. 49 УПК». То есть судили грабителя, и грабителю не понравился адвокат, которого для него пригласили за государственный счёт, и суд принял решение привлечь к его защите иного адвоката, получше.
И дело не в гуманности. Представьте себя судьёй и сами посудите, а если этот адвокат не сумеет или, обидевшись на подзащитного, специально не подскажет суду то, что нужно, чтобы приговор был законным и обоснованным? В СССР за неправосудный приговор отвечал судья.
Из дневников (из ругани Панкратова) просто выпирает реальное равноправие сторон в суде, хотя это равноправие в те годы никак не декларировалось. Панкратов и боялся адвокатов, и обдумывал, как пробить их защиту - был реальным прокурором в суде, а не тем, чем являются в судах Рашки нынешние, с позволения сказать, прокуроры. Несколько примеров.
«05.10.1981. Я распинался минут 30, не меньше. Удалось мне зацепит пару фактиков существенных. Адвокат, мерзавец, перешёл на личности. И в том я не прав, и в этом, и, в конце концов, обвинил меня в плохом знании человеческой психологии».
Сейчас вы не увидите в суде районного прокурора, а тогда и районные прокуроры выходили на сражение с адвокатами: «09.11.1981. Оперативки не было, т. к. шеф поддерживал в суде обвинение».
«16.12.1981. С утра в суд. Начались прения. Сговор, — говорю, — доказан недостаточно. Прошу дело возвратить на доследование. На это указывают и другие, более формальные основания, на которых, думаю, детально остановится защита (в прениях доследования просить нельзя, для этого надо следствие возобновить, а если суд его не возобновляет, отказываться от обвинения).
Что тут началось! Адвокаты (3 шт.) словно с цепи сорвались. Уличают и изобличают следствие и прокуратуру. Требуют немедленного оправдания. Сижу, молчу. Наконец, выдохлись. Станислав Семёнович объявил перерыв до завтра».
«09.02.1982. Пошёл в суд. Там ст. 206 ч. 2 УК и ст. 89 ч. 2 УК». Хулиганство и хищение государственного и общественного имущества. «Двое подсудимых. Адвокаты — волки, заявили семь дополнительных свидетелей, разложили схемы места задержания и т. п.
Дурят свидетелям голову, видимо, не совсем понимают различия между структурными милицейскими подразделениями. Тычут пальцами в свою схему, орут. Один так вообще разошёлся: — Почему Вы их здесь задержали. Почему? Почему не в этом углу, где мешки с краденым чаем стояли, за гаражом?
Тут уж я не выдержал, каюсь. Стал на адвоката орать: — Что Вы голову свидетелю морочите, откуда Вы знаете, где лежали мешки с краденым чаем? Вы что, там были?
Адвокат орёт в ответ: — Милиция действует неправильно, что за методы! И т. д. и т. п.
Меня тоже понесло: — Сейчас судят не милицию, а Вашего подзащитного, который на скамье подсудимых оказался не потому, что милиция неправильно действует, а потому, что он чай украл. И т. д. и т. п.
Судья кричит: — Прекратите, прекратите! Но его никто не слушает. Мы в раж вошли. Наконец, страсти сами собой улеглись. Сидели до 19–00. Голова окончательно разболелась.
Перерыв до завтра — допрос подсудимых, изучение материалов дела, прения.
10.02.1982. К 11–00 поскакал в суд. Сели в процесс. Волынка по новой началась. Подсудимые от всего отказываются, утверждают, что их в милиции били и т. д. и т. п.
…Я же по ст. 206 ч. 2 УК просил Мячину 3 года общего режима, по ст. 89 ч. 2 УК — 3 года общего режима, всего 3 года общего режима реальных. Ракееву по ст. 89 ч. 2 УК — 2,5 года лишения свободы с отбыванием наказания на стройках народного хозяйства (инициатор не он).
Адвокаты просили ст. 112 УК вместо ст. 206 ч. 2 УК, и ст. 80 какую-то УК (присвоение государственного имущества) вместо ст. 89 ч. 2 УК с назначением наказания, не связанного с лишением свободы.
Судья, видать, здорово разозлился на наше вчерашнее поведение и закатал обоим по 3,5 года лишения свободы. Мячину усиленного, а Ракееву общего режима.
Выполз я из процесса в 20–10».
Адвокатов слушали во всех судах, вот Панкратов гордо записывает результаты слушания дела о получении взятки: «01.04.1982. В Мосгорсуде процесс завершён. Чануквадзе — 12 лет с конфискацией без высылки (5 лет не может занимать должности с материальной ответственностью). Фролов — 9 лет усиленного режима с конфискацией и без высылки. Ламинцева дала столько, сколько я попросил». Но через три месяца запись: «27.06.1983. Встретил адвоката по Чануквадзе. Поздоровались.
— А Верховный суд Вас поправил, товарищ прокурор.
— Как именно?
— Чануквадзе снизили срок до 8 лет, Фролову (посреднику) — до 6. Это большое изменение (с 12 и 9). Так, что не замахивайтесь, не замахивайтесь!».
Что интересно, но по тем же основаниям, что и адвокаты, судьям были нужны и грамотные прокуроры.
Буквально за месяц до написания этих строк в Мосгорсуде слушалось дело, в котором мы, обвиняемые и адвокаты, ссылаясь на статьи УПК и обстоятельства дела, два часа объясняли судье, в чём состоит нарушение закона. После чего помощник прокурора с лейтенантскими погонами и минуту времени не заняла у судьи, чтобы промямлить, что «всё по закону», не сославшись в этом утверждении ни на единую норму закона, ни на одну подробность дела. Судья принял решение в пользу прокурора, а в постановлении ни слова не написал о доводах защиты. Это суд?
А вот Мосгорсуд времён РСФСР: «23.06.1983. …Насколько я понял, судья сомневается в квалификации. Видимо, усматривает ст. 170 УК. Провёл небольшую разъяснительную работу. Рассказал о Чануквадзе. Судья, а точнее, член Мосгорсуда, живо этим заинтересовалась. Тут же стала выяснять, прошёл ли приговор утверждение в Союзе. Обещалась его почитать.
Стало очевидным, что следствие закончим сегодня, останется время и на прения. Она и хочет развязаться с этим делом, и чего-то опасается (моей неподготовленности — не изучал дело, что, естественно, грех, и немалый; необоснованной квалификации или ещё чего-нибудь).
Поэтому около 16–00 работу мы закончили. Прения перенесены на завтра. А жаль, — я зажёгся, не перегореть бы».
Вот обратите внимание на этот эпизод - судья боится, что прокурор не изучил дело, соответственно, может по незнанию ввести её в заблуждение, и поэтому по своей инициативе переносит слушание дела на следующий день, чтобы прокурор мог подготовиться. Надо же! Кого в судах Рашки волнует, изучал прокурор дело или нет? Он и без изучения дела скажет судьям, какой приговор выносить и тот такой и вынесет! Да и кто в судах Рашки дела изучает? И кому это надо, и как это возможно, если следователи всовывают в дело бумажный мусор, превращая уголовные дела в макулатуру на десятках тысяч страниц, представляющих из себя ксерокопии каких-попало документов и сведений?
Тут нужно понять, что в уголовном деле два следствия. Одно ведёт следователь (во времена РСФСР это был следователь прокуратуры) под контролем прокурора, а второе ведут судьи на глазах народа. И если судьи оправдывают подсудимого, то это означает, что ни следователи, ни прокурор ни к чёрту негодны. Для прокуроров оправдательный приговор это трагедия - это показ их некомпетентности.
Дневник Панкратова начинается с 1981 года, а в 1980 у них был оправдательный приговор. И Панкратов и в 1981 году не может успокоиться:
«19.01.1981. …В 1980 г. у нас один оправдательный приговор (ст. 175 УК). Вынес Соловьёв, который сейчас в Верховном суде республики.
17.08.1981. …Забыл сказать, что в прошлом году у нас был оправдательный приговор по ст. 196 УК. Дело расследовало СУ МГП. Наш суд два раза запузыривал его на доследование. После этого судья (Соловьёв) пошёл на повышение».
(Статья 196 тогдашнего УК это подделка и сбыт документов).
Через два года снова:
«19.01.1983. У нас оправдательный приговор. Суд оправдал водителя, сбившего бабку. Дело болталось в суде с марта 1982 г. Игорь Яковлевич, запершись в кабинете, вместе со следователем сочинял протест. Видимо, сочинил. Насколько я понял, им удалось опорочить выводы эксперта, которые легли в основу приговора».
Судьи, разумеется, понимали, что происходит в прокуратурах при вынесении ими оправдательных приговоров, поэтому очень редко их выносили, как я понимаю, заменяя их компромиссом - «возвратом на доследование». Получив из суда дело обратно, прокуратура в ряде случаев сама его прекращала, избегая этим позора в суде.
«15.12.1981. В суде дело на трёх торгашей. По ст. 156 ч. 2 УК и ст. 170 ч. 1 УК. Сговор ни хрена не доказан. Все говорят об оправдательном приговоре. Судебное следствие закончилось, что говорить в прениях — не знаю. Попросил перерыв. Звоню шефу.
— Что такое? Осуждать немедленно! Неверная позиция!
Кое-как убедил. Ищите, — говорит, — формальный довод и возвращайте на доследование».
Но все контролирующие органы, конечно, были в курсе дела, что означает это доследование, и возвращённые дела также были позорящей строчкой статистики.
«15.01.1982. Единственно, что — 14 дел суд вернул на доследование. Да и то, в других районах больше.
26.01.1982. В январе мы уже получили на доследование пять уголовных дел. Суд свиреп».
Но в прокуратуре понимали, что главный способ избежать оправдательных приговоров, это не посылать в суд дел на невиновных и тех, чья вина сомнительна
«28.09.1982. Подошли несколько дознавательских дел с обвинительными заключениями. Качество расследования плохое. В суд ушли только два из шести. Два дела, где не было сроков, вернули на дослед. Дела, где сроки оставались (дня 3–4), вернули неофициально. Игорь Яковлевич тут же нацарапал два представления по этому поводу».
Или гляньте на вот эту статистику.
«17.12.1981. За 11 месяцев нами возбуждено 57 уголовных дел.
Из них, прекращены — 19 дел (в том числе, по ст. 5 п. 2 УПК — пять дел; по ст. 5 п. 7 УПК — два дела; по ст. 6 УПК — два дела; по ст. 7 УПК — семь дел; по ст. 9 УПК — одно дело).
Ушли в суд — 11 дел. Приостановлены за нерозыском лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого — 14 дел. Остальные — в остатке (расследуются)».
Как видите, в суд поступало чуть больше трети возбуждённых дел (11), а две трети (19) дел прекращались, не доходя до суда:
- за отсутствием в деянии состава преступления;
- за отсутствием жалобы потерпевшего в тех делах, в которых она обязательна;
- потому, что вследствие изменения обстановки, совершенное виновным деяние потеряло характер общественно опасного или это лицо перестало быть общественно опасным;
- в связи с передачей уголовного дела в товарищеский суд;
- в связи с передачей виновного на поруки.
На этом закончу о правоохранителях СССР.
***
Значит ли это, что во времена РСФСР были настоящие честные правоохранители и справедливые и честные судьи? Нет, конечно. До идеальных им было далеко. Были среди них и взяточники, были и подлецы, хватало и просто дураков. Помню, прокуратура нашего города, получив от Генпрокурора циркулярное указание всем прокуратурам с Союзе усилить борьбу с производственным травматизмом, начала тупо фабриковать дела на невиновных инженеров нашего завода, используя «экспертные заключения» заинтересованных лиц. А судьи так же тупо наших инженеров осуждали, правда, в основном приговаривая к условным срокам наказания. Я подготовил жалобу в обком, все начальники цехов завода её подписали, обком принял меры, и безобразия тут же прекратились. А областного начальника Технадзора (организации, обязанной следить за техникой безопасности на предприятиях), который и фабриковал прокуратуре «экспертные заключения», выгнали с работы. Циничный формализм уже властвовал и тогда, хотя до конца СССР в судах и этих органах оставались и принципиальные люди.
Однако те безобразия, которыми можно попрекнуть советских правоохранителей и суды, просто детские шалости по сравнению с сегодняшним беззаконием, в котором воровство, подлость, угодничество перед начальством и полное отсутствие совести помножены на неграмотность и слабоумие. Когда уже невозможно понять, почему суд вынес данное, заведомо неправосудное решение - потому, что получил заказ или по причине слабоумия судьи?
И, подчеркну (а те, кто бывал в судах, вам это подтвердят) - впечатление такое, что в правоохранители и судьи Раши подбираются только люди, без каких-либо остатков совести.
Причин появления эдаких «судей» много, но начинать надо с народности судов. В демократическом государстве суд должен быть народным, а судьи избираться народом. А у нас судьи подбираются фашистскими фюрерами для своих фашистских нужд - для обеспечения сладкой жизни самих фашистов у власти. Чтобы, к примеру, можно было украсть 300 миллионов рублей с помощью этих судей. Чтобы прокуроры и следователи могли получать взятки за «крышевания», скажем, подпольного игорного бизнеса.
Правда, поскольку полиция, прокуратура и судьи должны быть как-то похожи на настоящих полицию, прокуроров и судей, то они, как умеют (и насколько не продались преступникам), борются и с преступностью. Что у них получается - мы видим: «28,35 млн. заявлений о преступлениях, но только по каждому 16-му было принято решение о возбуждении уголовного дела. Из возбужденных 1,76 млн. уголовных дел не раскрыто около 950 тысяч». То есть, раскрыто (да и раскрыто ли?) 3% преступлений.
Все на выборы депутатов, обеспечивающих нам такую защиту!
Ю.И. МУХИН
