КормаСначала Яков пытается найти корма на стороне. Вы уже читали, как он ездил зимой убирать хлеб в Целиноградскую область. Но ездили не только туда.
«Я расскажу лишь об эпизодах кормозаготовительной экспедиции в Джамбулскую область. Год 1963 для ее жителей оказался благоприятным. Был выращен хороший урожай зерна; обильным травоствоем порадовали пастбища. Мы договорились с руководителями хозяйств помочь им в уборке урожая, а взамен получили право заготовить для своего колхоза сено и солому.
Невероятно трудно было перевозить запрессованное в тюки сено, камыш, колючку. В долине реки Чу, где мы работали, от места заготовки до ближайших железнодорожных станций Хантау и Отар — без малого 250 километров. Трасса проходила по сплошному песку. Местами приходилось преодолевать разливы рек и речушек на многие сотни метров в незнакомых местах да еще по бездорожью…
…Много заготовили корма, однако он покрывал потребность нашего животноводства меньше чем на 7— 10%. Поэтому, вернувшись с юга республики уже поздней осенью, после октябрьских праздников, отдохнув недельку дома, кормозаготовители отправились в Кзылтуский район Кокчетавской области — пришла телеграмма от одного из наших колхозников, гостившего там. Он сообщил, что совхозы этого района считают возможным отдать нашему колхозу копны пшеничной соломы на довольно больших площадях, не вывезенные с угодий. Хорошо оснащенный техникой отряд почти всю зиму заготавливал для колхозных ферм корма. Люди сознательно шли на очень трудную работу в условиях, далеко не идеальных, — так сильна была их ответственность за сложившееся в колхозе положение в связи с засухой.
Помню: когда мы приехали на центральную усадьбу совхоза «Кзылтуский», директор Галина Вернадская встретила нас как дорогих гостей. Сама проводила отряд на участки, где больше всего было соломы с прозеленью, т. е. корма, наиболее ценного для животных. Вблизи этих полей, на стане нам отвели прекрасный дом. И хотя там было холодно, все равно мы обрадовались такому жилью. Дров достаточно — затопили печь, но на всякий случай спать легли в шубах и шапках (не надеялись, что за ночь согреется столь остывший дом). Легли мы на нары головами к окнам. А утром встали — ни на одном шапок нет. Примерзли к окнам.
Но через несколько дней наш «приют» стал теплым, и оставшееся время мы жили «по-королевски». Галина Вернадская часто заезжала к нам узнать, как с продуктами, нужны ли запчасти, выделяла транспорт».
Сейчас вошел в моду «экстрим» - глупый риск собственной жизнью и здоровьем ради забавы. А Яков Геринг описал вам нормальный экстрим настоящих мужчин.
Геринг искал корма, где мог, включая местные ресурсы, а поскольку его подчиненные в него верили, то они его поддерживали.
«В те месяцы Арнгольд развил бурную организаторскую деятельность. Он не ограничился тем, что работники свинофермы сами заготавливали корма всюду, где было возможно. Он обратился в школу, и в поход за сохранение свинофермы включились пионеры Константиновки и Равнополья. Ни один дом школьники не обходили стороной, шли группами с бидонами, ведрами, кастрюлями. Емкости наполнялись вчерашними борщами, кашами, супами. Снаряженные Арнгольдом конные повозки принимали у школьников все собранное и везли на кормокухню. А там уже прибывали из Павлодара «рейдовые» автоцистерны с пищевыми отходами из столовых и ресторанов, с пивоваренного завода, мелькомбината, молокозавода...
…1976 год. Дано указание ликвидировать свиней. Жесточайшая засуха лишила нас зерна на корм», - рассказывает Яков Геринг.
То есть, в тот момент государство было бессильно помочь сельскому хозяйству Павлодарской области с кормами – не имело их в СССР, и не успевало закупить за границей. И предложило Герингу, как и другим руководителям сельского хозяйства, сдать свиней на мясокомбинаты и получить за них деньги. А пойдут дожди, появятся корма, снова восстановить их поголовье. Но Яков Геринг был бы не Яковом Герингом, если бы так быстро сдался.
«Собрали правление. Неужели все восемь тысяч пустить на мясокомбинат?! Не укладывалось такое в голове. Это же значило уничтожить племенное стадо — плод многолетнего труда. Бессменный член правления с 1957 года Христиан Христианович вносит предложение: попросить на общем собрании всех колхозников не брать выделенное им на каждый заработанный рубль зерно с тем условием, что мы отдадим его в будущем году. Собрание колхозников единогласно приняло предложение Арнгольда.
Но это был выход из положения лишь на 2—3 месяца. А кормить свиней надо куда дольше. И опять внес предложение Арнгольд:
— В нынешнем году хорошо уродила люцерна на поливе, — говорил он,— 33 тысячи центнеров заложили ее на сенаж. Корм отличный, белковый. Я, товарищи, на свой страх и риск попробовал измельчить сенаж на ДКУ и смешать его с рыбой. Вот уже 15 дней скармливаем одной группе для проверки. Привесы хорошие. Состояние животных нормальное. Решили: сенаж есть, надо закупить несортовую рыбу, и продержимся, учитывая, что есть зерно, которое добровольно отдали нам колхозники.
Прав оказался Христиан Христианович. Продержались. А в марте 1977 года помогло еще концентратами и государство. И мы не остались перед ним в долгу. Продали колхозам и совхозам, ликвидировавшим свинофермы, 1700 отличных племенных свинок на развод. Если учесть, что каждая такая свинка, войдя в возраст, принесла в год 20 поросят, то станет понятным, какой вклад был внесен колхозом в восстановление свиноводства в районе и области. Вот что дает творческая инициатива людей».
Инициатива – дело полезное и нужное. Но обратите внимание, все, что делает Яков, оборачивается сверхприбылями. Хлеба в Целиноградской области обмолотил – получил вместо убытков от потери стада 800 тысяч прибыли. В данном случае мог бы получить за килограмм свиней на мясокомбинате стандартную цену, но удержал свиней, увеличил их вес и продал, как племенных, то есть, за килограмм их веса значительно дороже, чем он их продал бы просто на мясо.
Бросок к кормам
Но и этот экстрим положение с кормами не решал. Что делать? И Яков находит оригинальнейшее решении – он начал не корм подвозить к скоту, а скот подвез (вернее – перегнал) к корму.
«Старый казах Гапас Бахралимов, председатель сельсовета, поднялся, тяжело вздохнул и спросил:
— Где деньги возьмем, председатель?
Действительно, на текущем счету колхоза в ту пору не было ни копейки.
— Можно взять в кредит,— ответил я.
— Э, — возразил Гапас.— Берешь деньги чужие, а отдавать надо свои. Откуда свои возьмешь, председатель?
И тогда я выложил правленцам и старикам план, который вынашивал давно.
Еще в первые послевоенные годы возил я на быках уголь из Экибастуза в Павлодар. Путь туда и обратно лежал через бескрайние степи Баянаульского района, Были те степи богаты травами и бившими из-под земли кристально чистыми родниками. И весна в те степи приходила на месяц раньше, чем к нам, зима — на месяц позже.
— Что, если овец, телят, пущенных на откорм, перегнать в апреле—начале мая в эти степи и пасти там до снега?— сказал я членам правления, — ведь выгодно будет. А часть колхозных пастбищ распахать и засеять житняком на семена. За эти семена государство большие деньги платит. Вот и будет двойная выгода: на богатых травах возьмем хорошие привесы и за семена житняка тоже выручка будет?...
Казалось бы, все логично, все убедительно изложил, но... мой план и члены правления, и старики начисто отвергли. Единственное, чего я добился — не принимать окончательного решения.
А через два дня на машинах я привез в Баянаульские степи членов правления и нескольких стариков. Был конец апреля. Степь цвела. Травы поднялись уже по щиколотку. То тут, то там мелькали крохотные озерца, рожденные родниками. Старый мой знакомый дедушка Алахан Сыздыков, живший недалеко от этих мест, рассказывал нам:
— В старину, в голодные, засушливые годы, за сотни верст пригоняли казахи скот и тем спасали его от гибели, а себя — от голодной смерти.
Слушали его рассказ члены правления, старики и уже виновато поглядывали в мою сторону.
На обратном пути, а был он долог — 220 километров до Константиновки,— перекрывая шум мотора, громко делились впечатлениями. А один из самых старейших колхозников — Андрей Эдвардович Щульц — во всеуслышанье извинился передо мной за недоверие.
Было решено срочно перегнать молодняк крупного рогатого скота и отары овец на Баянаульские пастбища. Земли там были госфондовские, и нам решением облисполкома было выделено 20 тысяч гектаров пастбищ.
В течение 10 дней перегоняли скот. И все сразу поняли, что правильно решили. По пути перегона было вдоволь травы и талой воды. Не потеряли ни одного животного.
Получив столько госфондовской земли во временное пользование, организовали на ней заготовку сена. Было накошено и заскирдовано 12 тысяч центнеров отличного сена. Стало ясно, что если подвезти сюда еще немного кормов с центральной усадьбы, то скот может здесь и перезимовать. Не построить ли нам арочные дворы под камышовыми крышами?
И вот за лето бригада плотников построила 6 арочных дворов, крытых камышом, и 6 жилых домов для скотников и чабанов.
Мы заметили, что на усадьбе одного из местных жителей хорошо растут кукуруза и просо. А не рискнуть ли и нам посеять несколько десятков гектаров кукурузы на силос и проса на зерно? Посеяли. Урожай превзошел все ожидания: кукурузы получили по 236 центнеров зеленой массы с гектара, проса — по 9,3. Правда, год выдался очень удачный: были добрые дожди в самую лучшую для урожая пору.
К зиме того года за сдачу крупного рогатого скота и овец на мясокомбинат мы выручили 86 тысяч рублей чистой прибыли. Так Баянаульское отделение, которое возглавлял Тулеу Султангизинов, открыло счет сбережений колхоза.
Для того, чтобы закрепить людей на этом далеком, нелегком по условиям труда участке, мы ввели для них оплату на 30 процентов выше, чем на центральной усадьбе. А для семей стали строить в рассрочку силами колхоза дома на центральной усадьбе в Константиновке.
И до сегодняшнего дня (вот уже двадцать лет) баянаульцы сдают государству самую дешевую говядину, по производству которой занимают первое место не только в колхозе, но и в области. Сейчас здесь выращивают коров мясной казахской белоголовой породы со шлейфом. Только от реализации мяса одной коровы этой замечательной породы колхоз ежегодно получает чистой прибыли не менее 400 рублей.
Благоустроенный поселок животноводов вырос в степи. И хотя помещения просты по устройству — арочные, крытые камышом, толем (стоимость ското-места — не больше 20 рублей), в них внедрена частичная механизация: навоз убирается бульдозерами, кормление животных из кормушек на выгульном дворе. В каждом помещении — по 100 коров с приплодом. Затраты по уходу и содержанию минимальные, а экономический эффект значительный.
У колхозников Баянаульского отделения в будущем хорошие перемены. Предполагается, что очищенные сточные воды Экибастуза позволят оросить 3000 гектаров угодий отделения. Это даст возможность создать на этом участке такую же прочную, не зависящую от прихотей природы, кормовую базу, какой стала благодаря орошению наша константиновская и равнопольская земля. И эта база даст возможность иметь на Баянаульском отделении до 4000 коров казахской белоголовой породы с приплодом и продавать государству не менее 16 тысяч центнеров мяса».
Заметьте, Яков принял три объединенных колхоза с годовым производством мяса менее тысячи центнеров, а теперь только в одном отделении у него производство в 16 тысяч центнеров. И, тем не менее, главная база колхоза в Константиновке оставалась без кормов из-за отсутствия воды. Но, кто ищет, тот найдет. Даже воду в безводной степи.
(продолжение следует)
Ю.И. МУХИН
