Возмущение «чмобиков»
Из Херсона Вооружённые Силы России отступают «на более выгодные позиции», оставляя противнику как бы уже российскую землю, хотя по смыслу того, что происходит, это ВСУ должны отступать… И референдум провели, и мобилизацию провели, и военное положение объявили, «ядрёной бонбой» грозили, всё, что сумели в носу наковырять, использовали, «молились строем – не помогло!» Всё равно обосрались. Ладно, не о Херсоне речь.
Начну с описания обстановки и предыстории.
На Украине, возле одной из шахт Донбасса расположился маленький городок Угледар (на начало 2022 года менее 15 тысяч жителей). Сейчас этот городок на украинской стороне фронта и в военном отношении представляет из себя реальную ценность, поскольку расположен на господствующей над местностью примерно на 30 метров высоте, а за ним расположен узел рокадных (идущих вдоль линии фронта) дорог. Взяв Угледар, войска Кремля с этой господствующей высоты смогли бы и без БПЛА затруднить ВСУ и снабжение своих войск, и манёвр силами в этом районе.
Усиленная подготовка к взятию Угледара началась минимум 10 октября, когда командующий бригадой ДНР «Восток» А. Ходаковский сообщил: «Соседям поступает два батальона из мобилизованных – идут в действующую часть с нормальным офицерским составом, с инфраструктурой, с опытом боевых действий. Трудности будут – куда без них. Но это более правильный вариант – наполнять понесшие потери кадровые части, в которых есть танки, артиллерия, разведка, связь – чем создавать новые не обеспеченные ничем формирования». Как сейчас выяснилось, соседями Ходаковского «с нормальным офицерским составом» была кадровая бригада морской пехоты.
И 29 октября минимум эти две бригады начали бои за Угледар.
А спустя 8 дней, 6 ноября начался и вылился в СМИ скандал такого рода, которого до сих пор не было. До сих пор высказывали коллективное возмущение полководцами России бедолаги из ДНР и ЛНР, которых выловили на просторах Донбасса, насильно загнали в армию и посадили в окопы. И вот теперь начали скандалить «чмобики» – «частично мобилизованные» России. Кадровые военнослужащие России до последнего времени решали вопросы тихо, как и полагается в армии, – через своё начальство – «по команде». А тут произошло открытое возмущение в кадровом соединении, в помянутой 155-й бригаде морской пехоты Тихоокеанского флота.
Для справки, по штату в этой бригаде два отдельных батальона морской пехоты, отдельный самоходный артиллерийский дивизион, разведывательный и танковый батальоны, зенитный дивизион, артбатарея, сапёры и прочие обеспечивающие подразделения, военнослужащие которых записались в армию, чтобы иметь деньги и хорошую пенсию. Ну и теперь в этой бригаде плюс два батальона мобилизованных. А, может, и больше.
Так вот, как я полагаю, судя по тому, кому они жаловались, это были не кадровые военнослужащие, а возмущённые «чмобики» 155-й бригады, потому что они обратились не «по команде», а по месту своего жительства – к губернатору Приморского края О. Кожемяко. Они возмущались, что только за 4 дня штурма некоего украинского села Павловка, бригада потеряла убитыми, раненными и без вести пропавшими 300 военнослужащих и половину боевой техники. То, в чём они участвовали под Павловкой, авторы обращения назвали «непонятным наступлением», а офицеров бригады обвинили в том, что те думают только о наградах. Ну и в результате эти «морские пехотинцы в степях Украины» попросили губернатора Приморья прислать комиссию для проверки их слов, а эта просьба свидетельствует, что они не боялись, что их обвинят в клевете.
География там такая. Из расположенных до сих пор в обороне российских войск дорога на Угледар идёт через украинское село Павловка, расположившееся менее чем в 2 км от Угледара и ниже его. И для того, чтобы выйти к Угледару, надо было взять Павловку.
Вот эти помянутые две бригады (а, может, и больше) российских войск и пытались это сделать.
Понятно, что губернатор Приморья сразу же отреагировал: «Не исключено, что это вброс со стороны противника – украинских спецслужб», – но, всё же переслал письмо и в Министерство обороны. От министерства ответ пришёл быстро.
Там уже 7 ноября, понятное дело, опровергли сообщения о «высоких бесполезных потерях в людях и технике», и радостно сообщили, что бойцы бригады уже не четверо, а более 10 суток ведут «эффективные наступательные действия» на угледарском направлении и продвинулись на глубину до 5 км».
За десять дней наступательных боёв продвинутся на 5 км – это, конечно, невиданный успех, слов нет. Думаю, что это как раз расстояние от передовой линии российских войск до Павловки, не дальше.
О потерях
Министерство добавило, что: «За счёт грамотных действий командиров подразделений потери морпехов за данный период не превышают 1% боевого состава и 7% ранеными, значительная часть которых уже вернулись в строй. При этом потери противника по линии боевого соприкосновения бригады в среднем составляют 7 к 1, а на отдельных участках 9 к 1 в людях и технике».
Что тут сказать? Могли бы в Минобороны заявить и соотношение потерь 1 к «100500»» – кто мешал? Но артист в роли Путина объявил именно это соотношение – 7 к 1 – именно такое соотношение Минобороны и даёт. Вообще-то, если обороняющиеся не паникуют и не бегут, то соотношение потерь наступающих к потерям обороняющихся – 3 к 1, кроме того, чтобы выяснить потери ВСУ в Павловке надо было захватить хотя бы поле боя и документы штаба обороняющихся, а за 10 дней, как вы поняли, российские войска так и не взяли даже Павловку.
Кстати, я видел в Ютубе несколько роликов, снятых беспилотными летательными аппаратами ВСУ, и на них сверху показываются и моменты гибели российской пехоты и бронетехники, и поля боёв с телами убитых и раненных солдат Вооружённых Сил России.
И вот теперь я дополню эту историю сообщениями командира толи батальона, толи бригады ДНР «Восток», А. Ходаковского, который, как вы поняли, тоже является непосредственным участником безуспешного штурма Павловки, и итоговые мысли которого и подвигли меня написать эту работу.
Итак, 29 октября Ходаковский бодро анонсировал: «На угледарском направлении на одном из участков мы предпринимаем попытку атаковать противника. Авиация отработала интенсивно, подразделения начали выдвижение. Я считаю это решение преждевременным, но надеюсь на успех».
А почему это «преждевременным»? Чего ждать? Когда противник получит с Запада и освоит ещё больше современного и эффективного оружия?
Между российскими войсками и Павловкой никаких иных населенных пунктов не было, тем не менее, Ходаковский продолжил:
«Наши подразделения постепенно подходят к Павловке, сопротивление отчаянное, противник даже рискнул применить авиацию. Выход к населённому пункту сам по себе ещё не взятие – предстоит закрепляться. Павловка находилась под нашим контролем, но ещё летом была в силу ряда ошибок утеряна. Само по себе это село площадью примерно в три раза больше Угледара – если противник не решит отойти, выравнивая фронт, – то сил и времени взятие Павловки может отнять немало...»
30 октября. «Фронт оживился до предела, вчера только по нашему подразделению шесть невозвратных..» На генерала Мороза переносить ответственность за отсутствие успеха пока ещё было рано, поэтому: «Грязь непролазная – вчера даже УАЗик пришлось выталкивать. Продвигаемся вследствие этого не быстро, противник получил время подбросить на первую линию подкрепление на броне – одна единица с десантом завязла в грязи и была уничтожена нашей артиллерией. Пока счёт в нашу пользу».
Но уже 31 октября. «От Павловки до первых многоэтажек Угледара всего тысяча восемьсот метров, при этом водная преграда, как нельзя более полноводная при такой погоде. Угледар все эти месяцы видел всё на десятки километров вокруг, наводя артиллерию даже без БПЛА – Павловка для него вообще, как на ладони. На шахтных копрах рядом с Угледаром стоит мощная оптика, которую так и не смогли по какой-то причине уничтожить вместе с копрами ни авиацией, ни артиллерией. Пока она стоит – противник, и так имеющий преимущество по высоте, может не бояться наших РЭБ и корректировать огонь в любом направлении. …На конец дня ситуация по Павловке существенно не изменилась, но противник активизировался: подтянул со стороны Пречистовки и Угледара несколько единиц бронетехники и отработал РСЗО по участкам, которые считает подконтрольными нам. Наши темпы в силу активного сопротивления были незначительными, при этом противник сумел все-таки воспользоваться переправой и затянул в село со стороны Угледара три единицы бронетехники».
И вот после таких первых сообщений, Ходковский в своих ежедневно изливаемых в интернет потоках сознания, вообще прекратил сообщать и об успехах в бою за это село, и о своих потерях, время от времени, всё же, не забывая критиковать своё начальство.
Умение командования воевать
5 ноября: «После мариупольской операции мы посчитали, что большую часть потерь мы понесли от дружественного огня. Кто-то даже называл цифру – шестьдесят процентов. Это рядовое явление, но распространение его зависит, конечно, от компетенции командиров – особенно артиллеристов.
Выполняем задачу, как вдруг из тыла на головы начали сыпаться мины. Кто? Откуда? Поднимаем коптер, находим миномётную батарею, мчимся туда...
- Кто такие, парни!?
- Минбат такого-то полка из России.
- Почему по нам лупите?
- Мы не по вам – по точке на карте. Нам задачу нарисовали – мы её выполняем.
- Так вас же никто не корректирует, стреляете по карте по старинке...
- Ну, вот так...
Мы потом от них не отходили – сами корректировали, загрузили им в смартфоны программы, научили пользоваться... И такого столько было... Движемся по промзоне, занимаем здания, ночью держим – утром ротируем другими группами, чтобы парни могли отдохнуть. Начинаем ротировать – а на маршруте мины... Откуда? Какой-то армейский генерал дал команду своим инженерам обминировать фронт, который за сутки ушёл вперёд, но генерал не удосужился даже поинтересоваться этим. В результате несколько человек погибло, включая танковый экипаж с командиром танковой роты, который шёл пешком на получение задачи.
Думали, что уже научились не делать хотя бы таких глупостей, как сегодня ночью ротация, которая возвращалась на базу с выключенными фарами на ночнике, влетела в ров, который за их спинами вырыли поперёк дороги армейские смежники из энного корпуса. Там вообще дикий командир инженерной службы, угробил все подъездные пути, по маршруту из-за его художеств лежат перевёрнутые уралы... В общем, с такими гениями нам и врагов не нужно. Господа армейские начальники, контролируйте ситуацию – пора расти».
И вот после 9 дней боев за украинское село Павловка, 6 ноября:
«Мы очень часто пытаемся понять, что же не так. Мы – это те, кто обоснованно, или нет, – считает себя состоящими в связи с адекватностью. По результату сложных мозговых атак приходим к выводу, что где-то потерялось целое поколение военных специалистов, которые по «сроку службы» должны составлять самую важную управленческую прослойку.
Это какое-то межвременье, когда советское ушло, а русское не пришло, – а осталась карьера, доходы, самолюбие, самомнение...Много пафосных тостов за Родину... и пустота».
Ну и Ходаковский, повторю, упорно молчит о потерях, как об украинских, так и потерях бригады «Восток», впрочем, не возражает, когда это за него делает журналист:
«Александр Сладков разместил публикацию о состоянии дел в Павловке – печально. Все-таки, надежда во мне на лучший исход проиграла трезвому пониманию перспектив, которое я выразил скупой формулировкой: считаю наступление преждевременным. И дело здесь не в Павловке, где мы оказались в огневом мешке и несем потери, а в подходе, который является типичным для большинства представителей этого «потерянного поколения»».
Ходаковский завёл свою часть в огневой мешок, а виновато в этом «потерянное поколение». Это по-нашему…
Расстреливать возмущающихся!
А уже 7 ноября, у Ходаковского началась паника, поскольку только паникой могу объяснить его мысли о заградотрядах, и о том, в чём их роль. Он начинает исподволь:
«Не повсеместно, но практика применения заградотрядов в ВФУ имеет распространение. Истории с заваренными люками в бронетехнике, рассказы пленных о том, что поляки в штабах командуют украинцами, и они же прибегают к использованию заградотрядов – это не пропагандистские страшилки. Может, больше в этом причина более высокой эффективности противника, чем в его большей мотивированности? Впрочем, заградотряд – это, конечно, тоже способ мотивировать, – но я имел ввиду мотивированность более высокого порядка».
Казалось бы, Ходаковский военный, и что – он не способен себе представить, что будет, если войска узнают, что за ними цепь заградотряда, которая начнет стрелять по ним, если они начнут отступать? Ходаковский не представляет, что при таком способе гнать людей вперёд, они вперёд и побегут, но только с понятыми вверх руками и размахивая белыми тряпками. И тогда заградотряд сам будет отбивать атаку противника. Оно заградотряду надо?
На самом деле заградотряды никому в спины не стреляли – дураков не было, – они выставляли патрули на всех возможных путях отхода своих войск, задерживали бегущих и направляли их на формирование подразделений, а уже командиры этих подразделений возвращали солдат в окопы.
Особенно меня умиляет запущенная российской пропагандой байка о том, что в ВСУ, якобы, заваривают башни танков, чтобы типа украинские танкисты во время боя из танков не сбежали. Ладно, в пропагандисты набирают идиотов – это понятно. Но ведь Ходаковский призывает нас в их тупую брехню верить!
Во-первых, а как быть если танк подобьют и экипажу надо спасаться? Скажем, меня удивил эпизод боя за помянутую Павловку. С БПЛА было видно, что в неё вошли три единицы российской бронетехники, но что там горело третьей единицей, я так и не понял – с БПЛА было не разглядеть. А собственно танков было два. В один украинцы из чего-то попали, танк загорелся, причём из башни сразу же начало вырываться жесткое, чуть ли не белое пламя – горели заряды к пушке, – и стало понятно, что экипажу конец: выжить при температуре горения пороха никак не возможно. Но к моему изумлению через пару секунд из танка всё же выскочили два танкиста и бросились бежать подальше от машины! Невероятно, как они могли уцелеть, но ведь уцелели! По второму танку украинцы тоже из чего-то попали, танк было вспыхнул, но механик-водитель дал ходу, сбил пламя, выскочил из села и спрятал машину в посадке.
Наш преподаватель военной кафедры Н.И. Бывшев, в Отечественной войне механик-водитель, говорил, что они в бой шли с открытыми люками, даже он, механик (у него люк спереди), поскольку при попадании снаряда в танк, если танк загорелся, то есть всего пара секунд, чтобы танк покинуть, – времени на открытие люка нет.
А Ходаковский рассказывает нам, что в ВСУ на танках люки заваривают? Профессионал, слов нет!
Он что – не знает, что внутри танка хранится 10 гранат Ф-1 как раз на случай, если какая-то скотина полезет к закрытому люку танка? Что танкисты начнут вращать башню и расстреливать из пулемёта всю сволочь, собравшуюся возле танка? Как ты сможешь заварить люки в танке с экипажем? Да и заварив их, как ты теперь заставишь танкистов в танке идти в бой? Будешь, дебил, стрелять по своему танку из гранатомёта?
Ладно.
И вот утвердив в качестве исходных данных для размышления вот эту дебильную брехню, Ходаковский глубокомысленно вопрошает:
«О чем нам это говорит? Во-первых, очевидно, что не всё в порядке с желанием противника воевать, раз польские паны вынуждены плетьми гнать своих украинских холопов в бой. Повторюсь – не все нуждаются в порке, – но всё же. Во-вторых, даже испробовав все способы стимуляции, противник нашёл метод кнута наиболее действенным, – не говорит ли это о том, что когда речь идёт о жизни и смерти, полагаться только на добрую волю приговорённых к риску наивно?
Недавно у меня состоялся разговор с одним «ватажком» народного типа. Он рассказывал, как «пацаны» относятся к условиям жизни в строевом подразделении, что им комфортно, а что нет. Пришлось напомнить ему разницу между командиром, и «комиссаром»: от командира и его команд зависит выполнение задачи, и в конечном итоге – победа, – и быть балаболом-задушевником командиру нельзя. Он обязан применять свою власть во всех случаях, и отдельно – в вопросах понуждения.
Я считаю заградотряды извращением, но меры принимать мы должны уметь, иначе воинская часть под номером «пятьсот» разрастется у нас до половины армии. Как-минимум, каждый, самовольно оставивший часть, должен быть призван к ответу, а пьяные поезда должны приравниваться к дезертирству. Как театр начинается с вешалки, так и мобилизованное пополнение должно приучаться к дисциплине ещё до прибытия на фронт. Можно корить генералов, но без наведения порядка в солдатской среде победа над врагом невозможна».
К уверению Ходаковского, что он считает заградотряды извращением, можно было бы прислушаться, если бы он предложил хоть что-то вместо заградотрядов, – вместо чечен и росгвардейцев в тылу у «чмобиков». А ведь Ходаковский, обосравшись, как командир, под Павловкой, ничего не предлагает вместо того, чтобы гнать солдат в бой страхом расстрела – не предлагает хотя бы организовать единение между офицерами и солдатами.
И расстрелами заставить мобилизованных безропотно умирать в тупо организованных ходаковскими атаках – это всё, на что способна российская военная мысль.
Ну, а Павловку они до сих пор не взяли.
Ю.И. МУХИН
