К выходным.
Никакой политики – чисто этнография.
Наткнулся на старое фото, смотреть на которое нужно по указанному адресу, поскольку оно снято с высочайшим разрешением и уже раскрашено, что позволяет при увеличении увидеть мельчайшие детали.
https://ic.pics.livejournal.com/oper_1974/25776555/6499161/6499161_original.png
Фото очень душевное – эти две сестрички и дитя непонятного пола, явно европейской, даже североевропейской расы, составляют трогательный ансамбль. Я не нашёл, кто на нём изображён, но нашёл автора.
Это Джек Делано, урожденный Яков Овчаров (1914 – 1997) – американский фотограф русско-украинского происхождения. Во времена «великой депрессии» работал фотографом на правительство в Администрации по защите фермерских хозяйств (FSA).
«Цель фотопроекта FSA формулировалась так: «сообщать о тяжёлом положении сельской бедноты и о работе правительственных программ членам Конгресса и американскому среднему классу с целью облегчения этого бедственного положения». Правительству Рузвельта нужно было доказать одним американцам, что другая часть нации живёт в состоянии катастрофы. Что обнищание является общенациональным злом, пороком системы, а не следствием частной «неполноценности» и поэтому борьба с ней требует объединённых усилий. Что огромные средства на помощь беднякам идут не зря. Вслед за Рузвельтом руководитель фотопроекта Рой Страйкер считал, что американцы знают об Америке только то, что видят вокруг себя горожане не представляют себе жизни фермеров, жители восточного и побережья не могут вообразить ужасов «пыльной чаши»».
Хотя я и пообещал, что не будет никакой политики, но это, всё-таки, не годы «великой депрессии» – не 1929-1933 годы. На стене календарь открыт на декабре 1940 года, следовательно, снимок надо отнести минимум к лету 1941 года.
Дети на вид не выглядят голодающими, я бы сказал, что даже наоборот, а что касается их внешнего вида, то именно так и выглядели сельские дети в СССР ещё много лет после примерной даты этого снимка. Я, пожалуй, где-то с 1955 года каждое лето проводил с месяц в каком-нибудь селе – и в Златоустовке под Кривым Рогом, и в селе Могилёве, и в Николаевке, и в Гуппаловке, и на мне до вечера были только трусы, как и у всех сельских мальчишек (у них к трусам добавлялся картуз, а у меня панамка), а на девочках было нечто вроде такого платьица, как на среднем ребёнке на фото, и косынка. В те годы стиральных машин не было, электричества – тоже (у бабушки в Гуппаловке хата освещалась даже не керосиновой лампой, а вообще каганцом – фитилём, опущенным в консервную банку с керосином), стирка руками представляла собой приличную по времени работу, да ещё требовалось и топливо, чтобы нагреть воду. Так, что чистотой детских нарядов особенно никто не заморачивался – других хлопот хватало. Но, по русским обычаям, менять бельё и стирать его полагалось еженедельно – это делалось даже детям.
Тем не менее, мне, уже старому человеку, снимок мало понятен во многих моментах, к примеру, трудно согласиться, что это семья фермеров – на снимке нет ничего (кроме босых ног), что бы говорило о профессии фермера. Но зато на стене висят аж три ножовки, включая ножовку с очень мелким зубом – шипорез. Нормальному мужику хватает и одной ножовки, но, понятное дело, вместе с топором, рубанком, долотом и ещё с кое какой плотнической-столярной мелочёвкой. Три ножовки должен иметь даже не плотник, а столяр, но вы посмотрите на мебель! Она же вся из неструганых досок, ничего не соединено в шип, похоже, что у мужика не то, что рубанка, а и долота-то не было, и кроме этих ножовок был только топор. На фото в поле зрения нет вообще ничего оструганного! Блин, чем отец-то занимался?
А мать?? В доме две девки, а пол не метен сколько дней? Да у меня мать, тётки или бабушки не знаю, что бы мне сказали, если бы я хоть фантик бросил на пол, хотя бы шелуху от семечек начал сплёвывать, и даже на земляной пол. Фото делалось со вспышкой и хорошо видна прям-таки вековая грязь оконных стёкол. (Кстати, валяется пустая пачка из-под поваренной соли, очень похожая на те, в которых мы покупали соль в СССР, да и сейчас они встречаются. Не из США ли прибыли к нам первые линии по упаковке соли?).
Но меня заинтересовало не это.
Есть у меня «Настольная книга русского земледельцы», написанная в начале прошлого века в поддержку «столыпинских реформ» – попыток царского правительства уничтожить русскую крестьянскую общину и сделать из русского крестьянина отдельного фермера по типу европейского или американского. Книга очень интересная, но помимо полезных агрономических и зоотехнических сведений, в ней даётся и навязчивая реклама «выхода крестьян на хутора», в том числе, и интеллигентская критика «глупости» русских крестьян в деле строительства своих жилищ в деревнях и сёлах. И вот такой петербургский или московский умник побывал во Франции и теперь соблазняет крестьян тем, как культурно живут французские крестьяне:
«Прежде всего мне не пришлось видеть здесь ни одной сельской усадьбы, в которой хозяйственные службы являлись бы отдельными постройками от жилого дома. Все необходимые хозяйству помещения соединяются здесь под общую кровлю и представляют одно здание, вытянутое в линию или же перегнутое под прямым углом в форме буквы Г. Даже на сравнительно больших фермах, с двухэтажными домами, все хозяйственные службы пристраиваются вплотную к этим домам и находятся под одним из скатов крыши дома, более или менее полого спускающимся до уровня потолка одноэтажных служб.
Другая общая особенность всех осмотренных усадеб состоит в том, что помещения для дойных коров и телят, кроме выходных дверей, имеют еще и внутренние двери, соединяющие их с одной из комнат жилого дома.
Эти общие особенности, конечно, не случайны. Соединение всей усадьбы в одну общую постройку, несомненно, отвечает требованиям разумной экономии в месте, в строительном материале и в использовании тепла отдельных помещений. Соединение же помещения дойных коров внутренним ходом с жилым помещением обеспечивает особенно бдительный уход за молочным скотом.
Преимущества эти должны иметь, конечно, не менее важное практическое значение и при наших хозяйственных условиях, а потому вполне заслуживают нашего внимания.
Несмотря на нынешнюю земельную тесноту в некоторых местностях, мы и до сих пор не можем отказаться от замашек, привитых нам прежним земельным простором. Проводя дороги, мы захватываем под них полосу в 10 саж. шириной, тогда как везде довольствуются для этого 2 – 3 саженями; ставя усадьбу, мы опять-таки стараемся разбросать ее постройки возможно шире, непроизводительно затрачивая под них пространство большее, чем надо. Правда, в этом последнем случае нами руководит и стремление обезопасить отдельные части усадьбы от пожара; но при хуторском расселении и при несгораемом материале стен и крыши усадьбы опасность эта теряет свое прежнее значение.
Впрочем, особенно ценным для нас преимуществом рассматриваемого типа усадеб является не экономия в месте, а та экономия в их стоимости, которую дает соединение в одно здание всех хозяйственных помещений. Достигаемое при этом сокращение числа наружных стен, балок и других строительных материалов уменьшает стоимость усадьбы без всякого ущерба ее благоустройству почти на одну пятую часть.
Не менее важно для нас, при наших продолжительных и холодных зимах, и то, что сокращение числа наружных стен, охлаждаемых и обдуваемых ветрами, должно способствовать лучшему сохранению тепла отдельных помещений и более экономному использованию его в интересах всей усадьбы.
Наконец, особенно наглядно бросающееся в глаза преимущество дает усадьбам описываемого устройства существующий в них внутренний ход из жилых комнат в помещение для молочного скота. Молочные коровы и телята, находясь постоянно на глазах у хозяев, пользуются здесь едва ли достижимым при других условиях уходом. Чистота и опрятность помещений для скота прямо-таки поразительны. Все виденные мною коровники, несмотря на стойловое содержание скота и летом, имели вид как бы отдельной комнаты, прямого продолжения жилой части усадьбы, в которой помещены на привязи тщательно вымытые и вычищенные животные. Эта чистота совершенно устраняет одну из неприятностей столь близкого соседства со скотом – запах животных и навоза. Другое же неудобство этой близости – обилие мух – уничтожается тем, что окна всех помещений усадьбы закрываются на день ставнями или самодельными занавесками из соломы».
Ну и этот автор не поленился снять план этой завидной французской усадьбы.
http://images.vfl.ru/ii/1622305319/a70d8e45/34633144.jpg
«Рис. 548. План усадьбы. А – помещение для рабочего скота. Б – помещение для молочного скота. В – спальня. Г – столовая. Д – помещение для плугов, орудий и других хозяйственных предметов: а – очаг, б – клеть для свиньи, в – дворик для свиньи. Во время осмотра усадьбы в помещении Б находились на привязи 6 коров с 2 телятами, а в помещении А – 2 вола и 1 осел».
Начну с того, что этот автор сообщает, что эти постройки «по большей части возводятся не из кирпича, а из дикого камня, имеющегося здесь в изобилии». Но если в изобилии имеется камень, имеющий высокую теплопроводность и легко передающий холод сквозь стены, если нет зимой особо сильных морозов, то нет проблем не только дома, но и дороги построить с твёрдым покрытием, не размокающим летом и с невыворачиваемым зимними морозами бутом. И построить эту дорогу всего шириной в 4-6 метров, и деревьями обсадить. А вот если камня нет, а ездить надо и в распутицу, то вот тогда раскисшей дороги в 6 метров тебе не хватит, тогда нужна ширина в 20 метров. И деревья вдоль дороги, затеняющие полотно и не дающие дороге быстро просохнуть, тоже и даром не нужны.
Ну и замечания по этому проекту французской усадьбы. Как видите, жить придётся прямо в коровнике вместе с коровами, и не надо про то, что запаха не будет, – коровы, как ты их ни обмывай, оправляются, когда хотят, унитазов для них не придумали, и по сей день в самых современных коровниках ничего не могут придумать против запаха постоянно присутствующего навоза. Не скажу, что это сильно страшно – думаю, что привыкнуть и к запаху можно – французы же привыкли, – но…
Но главное не в этом. Коровник и свинарник – это рассадник мух. Мухи, конечно, и без коровника найдут дерьмо, на котором размножатся, но животноводческие помещения для них – это инкубатор. Так, что в такой усадьбе жить придётся вместе с мухами, как с членами семьи. Болтовня про то, что французы весь день держат окна закрытыми – это болтовня. Тогда вообще зачем эти окна, да и что толку, если есть прямой ход через дверь в коровник?
А вот наши предки-крестьяне отчего-то страшно не любили мух, посему и строили животноводческие помещения на разумной дальности от жилых помещений не потому, что, дескать, «земли не жалко», а подальше от мух. Особенно, на юге России. У моего деда всё было засажено огородными культурами, кроме тропинок, а до свинарника было метров 20, до коровника – ещё дальше. И так везде во всех сёлах, в которых мне приходилось жить. Кроме Златоустовки. Но там передний край немецкой обороны (их траншея) проходил прямо по огородам дяди и его соседей, посему наша артиллерия разнесла дядин двор в щепки, и они с соседом быстро построили общую хату на границе участка – граница внутренней перегородкой делила хату вдоль на половину соседа и половину дяди. И вот только в этой хате под одной крышей были и помещения для скота, но и они разделялись с жилым помещением не дверью, а прихожей. То есть, когда дверь в хату была открыта, дверь в коровник была закрыта и наоборот. Но этот дом – это нужда, это временное жилище. А у остальных сельчан везде, где бы я ни жил, помещения для скота и птицы были в 20-30 метрах от жилья.
Но и у помянутого дяди, и во всех остальных моих родственников и знакомых с мухами в жилых и рабочих помещениях боролись со всею «пролетарской жестокостью». Пожалуй, первое, что я самостоятельно мастерил в детстве (кроме, понятное дело, рогаток), были мухобойки – «ляпалки», как мы их называли. Для хорошей ляпалки нужна была старая подошва или резина от автомобильных камер, но однажды из-за отсутствия этих материалов я смастерил маленькую «ляпалку» и из «языка» от старого ботинка. Мало этого, мы умели ловить мух руками и даже на лету.
Так вот, присмотритесь к предложенному фото американской семьи – там в комнате всё усижено мухами – пол, лавка, стол, мало этого, мухи спокойно сидят и на детях, причём не только на платьях (присмотритесь к подолу старшей девочки), но и на голых участках тела. Блин, у меня возникает какая-то брезгливость от одного этого вида. А им – нормально! Для них мухи и удивительная грязь в доме – «как родные».
Интересная разница между Россией и Европой в таком, казалось бы, мелком нюансе, не правда ли?
Ю.И. МУХИН
