Из-за необходимости давать репортажи с рассмотрения апелляционной жалобы по делу ИГПР ЗОВ, не успевал дать некролог на смерть человека, с которым мне пришлось работать, и к которому я питал и питаю искреннее и глубокое уважение. Речь идёт о директоре Ермаковского завода ферросплавов С.А. Донском. Он был настолько выдающимся руководителем, что говорить о нём кратко нет желания. У меня в книгах об управлении людьми всегда есть глава «Система Донского», я был его заместителем, Донской основной герой моей книги «Три еврея или как хорошо быть инженером», и я отсылаю всех к этой книге. И вот 12 декабря 2017 года пришла весть, что он умер на 87 году жизни.
Что делать - все мы смертны.
Я не буду ничего заново вспоминать об этом человеке, я просто дам из помянутой книги эпизод о том, как с ним прощался завод, который он поднял с колен, сделал лучшим заводом в отрасли и самым мощным в мире, и как с ним прощались все, кто его знал.
Напомню, что с развалом СССР начался забываемый сегодня искусственно созданный бардак, но мы на заводе выкручивались до тех пор, пока правительство Казахстана не начало нас топить - начало нас явственно останавливать, чтобы¸ как стало потом понятно, передать госпредприятие на разграбление частным лицам. Руководство завода было препятствием к этому: ну, как ты, Назарбаев, объяснишь, почему снял с должности лучшего директора в СССР и заменил его подставным лицом – каким-то разорившимся владельцем маленького ресторана из Токио?
Сначала Донского, судя по всему, решено было убрать с помощью прокуратуры и суда, и нас, как я писал, замучили ревизии финансовой деятельности, но ревизоры ничего не нашли. В 1991 году Донскому исполнилось 60 лет, пенсионный срок, однако руководители его уровня, да еще такие крепкие физически, на пенсию в эти годы не уходят, посему мы никакой пакости с этой стороны совершенно не ждали.
И когда в 1995 году Донского по какому-то пустяковому вопросу вызвали к 12-00 к главе области, не только мы, но и он сам ничего не подозревал. Он не вернулся ни к обеду, ни после обеда, но нас это не волновало. И вдруг после обеда, несколько времени спустя, секретарь директора объявляет, что Семен Аронович снят с должности и нас собирают в актовом зале для представления нового директора. Мы опешили…
Собрали нас, представили в качестве директора Д.Т. Дуйсенова, у нас не было комментариев. Сообщили, что Донской освобожден от занимаемой должности в связи с пенсионным возрастом, думаю, что все присутствовавшие работники завода в душе или в полголоса заматерились, - а у сраных «саксаулов» правительства Казахстана какой возраст? Но мы чиновники госпредприятия, мы государственные служащие Казахстана – что тут поделаешь? Мы вынуждены подчиниться…
Вернулся я в кабинет, позвонил главному инженеру завода В.А. Матвиенко и заместителю директора по коммерческой работе и транспорту В.Д. Меньщикову, предложил переговорить, они тут же пришли. Говорить, собственно, было не о чем, поскольку никто из нас не мог обрисовать ситуацию без сплошного мата.
- Представляете, - вспомнил я, - как шефу сейчас хреново, давайте к нему съездим да хоть выпьем с ним.
Валера с Дмитричем сразу же согласились. Я набрал домашний номер Донского и, хорошо помню, что он снял трубку, едва закончился первый гудок, хотя мне казалось, что его телефон должен был быть занят.
- Семен Аронович, я вот тут сижу с Матвиенко и Меньщиковым, и мы подумали, а почему бы нам не купить бутылочку водки, колбаски, сядем где-нибудь у вас в гараже на ящичках, примем на грудь, поговорим за жизнь…
- Не выдумывай и перестань болтать Приезжайте, я жду!
Приехали без заезда в гастроном. Конечно, никакого гаража, все, как обычно – зал¸ белая скатерть, хрустальные рюмки, разносолы Нелли Степановны, и шеф, бегающий вокруг нас с вопросом: «Водки или виски?» Помнится, что выпил он, как обычно, мы – может, и поболее. Из всего разговора запомнилось такое его сообщение.
- Захожу, ничего не подозревая, к губернатору, он тут же вручает мне приказ о моем уходе на пенсию, говорить не о чем, я сразу же уехал. Понимаете, до этого мой телефон в машине звонил чуть ли не каждые пять минут – тому то надо, тому другое, а тут вышел я от губернатора – и звонки как обрезало! Ты, Юрий Игнатьевич, первый за весь день позвонил. Как они сразу все узнали, что меня сняли??
На следующий день, часов в 10 утра заходит ко мне председатель завкома С.Н. Бондарев.
- Слушай, Юр, у меня сидят председатели цехкомов всего завода, они возмущены, что Семена выбросили как собаку, требуют устроить ему общезаводские проводы Нам, завкому профсоюза, нужно с неделю, чтобы подготовиться, ты же ближе к шефу, не мог бы ты позвонить и согласовать с ним дату и время? Я боюсь, - а вдруг он обиделся и мне откажет? Я до этого даже не представлял, что такого человека можно так оскорбить…
Я набрал номер.
- Семен Аронович, доброе утро, у меня Бондарев, – я обрисовал шефу ситуацию, – он просит, чтобы вы согласовали дату и время ваших проводов.
Шеф поздоровался и немного помолчал.
- Что я должен делать?
- Стас, шеф спрашивает, что он должен делать, - я повернул микрофон трубки так, чтобы Донской слышал ответ Бондарева.
- Семен Аронович, здравствуйте, ничего не нужно делать, мы все сделаем сами, вы только будьте готовы, мы приедем и отвезем вас в ДК, - быстро и громко проговорил в направлении микрофона Бондарев.
Я повесил трубку.
- Стас, а Дуйсенов знает, что вы начали подготовку к проводам Донского?
- Да пошли они все к … матери! – дипломатично ответил Бондарев. - Семен наш директор и я ни у кого разрешения спрашивать не собираюсь. Захочет Дуйсенов или областное начальство его проводить – пусть приходят, нет - ну и хер с ними!
Следующие дни были в запарке: во-первых, мы готовили акт приема-передачи завода от одного директора другому, а это очень объемный документ в нескольких томах. Во-вторых, мы пытались убедить нового директора действовать, как директор, поскольку мы (я, по крайней мере) тогда еще не знали, что и сам Дуйсенов – это всего лишь пешка, перед передачей завода в руки грабителей. Мы полагали – раз казах, то, значит, надолго. А в то время правительство Казахстана нагло останавливает наш завод тем, что не выдавало нам лицензии на продажу продукции. У нас было море покупателей, мы могли работать с большой прибылью, но нам не разрешали продавать нашу продукцию. Вот мы (Матвиенко, Меньщиков и я) и пытались убедить Дуйсенова, что ему нужно воспользоваться тем, что он вновь назначенный директор, добиться встречи с Назарбаевым и решить, наконец, вопрос с лицензиями. Но по Дуйсенову было видно, что он и не понимает нас, и боится, причем всех – и нас, не веря, что мы его после Донского приняли, как директора, и начальства, боясь укусить руку, поставившую его на эту должность. (То, что он временно, и он явно не догадывался.)
А в это время на заводе во всю шла подготовка к проводам Донского: народ собирал деньги и готовил подарки, причем каждое подразделение завода отдельно. Ко мне являлись ходоки из цехов с вопросом, чего у Донского в доме нет? Работники цехов не хотели делать Донскому какой попало подарок, все хотели с толком. Я, честно говоря, никогда не интересовался, что у Донского в доме, и отвечал, что у шефа, скорее всего, все есть, тогда народ решал, что надо купить что-нибудь такое, что оно хотя и есть, но со временем изнашивается и «потом пригодится или детям будет». Работники заводоуправления назначили меня говорить на проводах речь от заводоуправления и выбили у остальных цехов право купить Донскому сервиз (уже не помню, чайный или обеденный). Посему несколько раз реквизировали у меня служебную машину и ездили по магазинам области, пока не выбрали понравившийся. Но, повторю, детально этим мне некогда было заниматься.
В день проводов женщины заводоуправления вручили мне букет роз для Донского, сообщив, что подарок сами отвезут, и я с этим букетом поехал в ДК. Было минут 5 до времени начала мероприятия и к ДК «Металлург» шло довольно много народу, что меня не обеспокоило: зал в ДК на 800 мест, и я полагал, что сяду в зале в первом ряду, который стесняются занимать обычные люди, и спокойненько дождусь, пока Стас даст мне слово. Но не тут-то было! Не только весь зал был уже забит людьми, были забиты уже в фойе все подходы к дверям зала! Я поднял букет над головой и где авторитетом, где руганью начал пробиваться в зал, и в итоге весь мокрый отвоевал себе и букету место под стенкой недалеко от сцены – другого места не было, поскольку в зале уже яблоку негде было упасть. Молодцы женщины, что не дали мне еще и сервиз!
Начались проводы, и тут выяснилось, что провожать Донского пришел не только наш завод, - в зале были почти все директора мало-мальски крупных предприятий области, директора окрестных совхозов и председатели колхозов. Поэтому действие проводов длилось очень долго, сцена была завалена цветами, и я, полагаю, что по этому случаю был вырезан не только наш заводской розарий. Из подарков запомнился вычурный символический ключ от завода размером с полметра, отлитый из нержавейки X18H10T, обработанный и отполированный. Его вручали, по-моему, от коллектива БРМЦ, и я, каюсь, подумал, что если бы я для какого-нибудь дела заказал в БРМЦ такой ключ, то они мне полгода бы объясняли, что его сделать невозможно, а потом бы еще год делали. А тут за неделю управились! Я шутил, что для подарков и цветов, видимо, пора к ДК подгонять КамАЗ, благо, что хоть крестьяне подаренный Донскому скот оставляли кормить у себя, объявляя, что они пригонят его шефу в любой момент, когда он скажет.
Дошла очередь и до меня: я сказал, наверное, что-то умное (что именно, сейчас не упомню), шеф стоял рядом, конечно, он не плакал, но глаза его подозрительно блестели. Он, надо думать, и сам был поражен, что к нему, находящемуся в опале у власти, с кем эта сраная «суверенная» власть так вызывающе мерзко обошлась, такое отношение со стороны всех, с кем он работал.
Приходилось мне и видеть, и бывать на подобных мероприятиях, но такого я не упомню. Может быть, я и гиперболизирую, но так, на мой взгляд, провожают не директора, - так провожают признанного всеми и уважаемого вождя, который стал вождем не волей начальства, а исключительно благодаря самому себе – своей толковой и самоотверженной работе.
Таких людей забыть трудно.
Ю.И. МУХИН
