На выходные решил прервать тему о раке и курении.Ознакомился с книгой Вильяма Мак-Нила «В погоне за мощью», имеющей подзаголовок «Технология, вооружённая сила и общество в XI-XX веках».
Впечатление от книги так себе, поэтому не буду рекомендовать прочитать эту длинную книгу всем – она на сугубо терпеливого любителя военной истории, поскольку в ней очень много слов в расчете на значащее обстоятельство. Да и пишу я не рецензию, а впечатления.
Дело в том, что Мак-Нил - чистый гуманитарий, но взялся писать о вопросах, которые требуют знания точных наук. А как написать о совершенствовании оружия или технологии его создания, да ещё и за такой длительный период (на самом деле, эти вопросы рассматриваются автором не с ХI, а чуть ли не с каменного века) без понимания того, о чём ты пишешь? Это уже не просто, посему, когда автор пытается пересказать что-то, относящееся к технике, – получение металлов или свойства порохов, - то получается весьма глупо. Правда, надо отдать ему должное - Мак-Нил и не особо пытался рассмотреть ни эти вопросы, ни проистекающий из них вопрос собственно мощи вооружённой силы, которая неотделима от мощи её огня на поле боя. Посему вопросам изменения тактики в связи с совершенствованием оружия уделено мало внимания, и то – и в общих словах, и рассматриваются далеко не главные аспекты.
Кроме того, и в остальных вопросах время от времени вызывает сомнение историчность (объективность) задействованных автором материалов, к примеру, касаясь новейшего времени, автор ни разу не вышел за рамки проамериканской и антисоветской пропаганды, не стесняясь противоречить себе в даже одном абзаце. Скажем:
«Однако в октябре 1962 г. план главы советского правительства Никиты Хрущева по размещению ракет средней дальности на Кубе (откуда они могли держать под прицелом большинство американских городов) сорвался благодаря ВМС США, предотвратившим доставку необходимого оборудования. После напряженного противостояния Советы были вынуждены пойти на попятную и согласились вывести свои ракеты с Кубы».
Как видите, с одной стороны, доблестные ВМС США не дали Хрущёву завезти ракеты на Кубу, а с другой, доблестное правительство США заставило Хрущёва вывезти с Кубы те ракеты, которые ВМС США не дало завезти на Кубу. Так сказать, две доблести США в одном флаконе.
У меня сложилось впечатление, что автор поставил себе целью написать солидную, толстую книгу по истории, а вопрос, зачем это надо, автором просто не рассматривался. В этом смысле характерен вывод, который все авторы обычно дают в конце текста, часто отделяя его от текста заголовком «Послесловие» или «Заключение», - именно здесь авторы суммируют то, что они сами поняли и что хотели нам сообщить. У Мак-Нила тоже есть Заключение, я не буду его цитировать полностью, но чтобы вы оценили итог всей его работы (да и красоту текста), дам два последних абзаца.
«Соревновательные и агрессивные наклонности нашли удовлетворительный выход в спорте. Стоило административной и традиционной рутине войти в четко определенное русло, как интеллектуальное и литературное созидание отреагировали соответствующим образом. Однако историки и общество в целом иногда с чувством смешанного со страхом изумления оглядывались в прошлое, на безоглядное соперничество и неустанную созидательность 1000-2000 гг. н. э. — тысячелетия подъема.
Мы, все еще живущие в этом тысячелетии, вполне можем достичь этого. Никогда прежде ужасающая мощь и ужасные дилеммы не были столь близки. Таким образом, то, во что мы верим и как мы действуем, сейчас имеет большее значение, нежели в обычные столетия. Ясное мышление и смелые действия (как всегда, основанные на недостаточных сведениях), являются всем, чем мы располагаем на пути в неизвестное будущее. Оно будет столь же разительно отличаться от намеченного каждым из нас, сколь реальность прошлого отличалась от планов и желаний наших предков. Однако изучение этого прошлого может сгладить ощущение несоответствия ожиданий и действительности — пусть даже всего лишь подготовив нас к будущим неожиданностям (включая разрушение модели будущего, описанной выше в данном заключении). Какой бы ужасающей ни была бы жизнь перед лицом неопределенности, будущее — как в свое время и прошлое — зависит от способности человечества раз за разом изменять естественную и социальную среду проживания в пределах, установленных в основном нашей способностью приходить к согласию относительно целей наших совместных действий».
Раз прочел, два прочел, а вопрос остался – а что ты, Мак-Нил, сказать-то этим хотел? (Меня просто удивляет способность авторов писать так много «вумных» слов ни о чем).
Так о чем книга? Да обо всем, что касается военной мощи, – и об оружии, и о психологии (как солдат, так и генералов, адмиралов, руководителей и обывателей), о необходимости денег, об организации и армии, и производства оружия, - о чем-то в книге рассказано чуть-чуть и вскользь, а о чем-то длинно и подробно. Далеко не всё из книги можно принять, тем не менее, в ней достаточно много сказано и логично, и доходчиво, и есть вещи, которые я, к примеру, у других авторов не видел – иные авторы просто не догадывались рассмотреть события с той стороны, с которой их рассматривает Мак-Нил.
К примеру, меня вот такой момент, можно сказать, порадовал. Был во Флоренции XVI века умнейший государственный чиновник Никколо Макиавелли, реально переживавший за свой народ и желавший ему благополучия. Практически все историки и философы, которые его сегодня упоминают, считают Николло каким-то садистом, советовавшим государям убивать соперников. Есть у Никколо и такое, да только никто понять не хочет, что этот совет основывался на стремлении сохранить жизнь подданным этого государя. Но дело не в этом совете, ведь Макиавелли в своих работах дал очень много предложений об устройстве государства, в том числе и о способе организации армии. Макиавелли был ярым противником наёмной армии, причём, на мой взгляд, хорошо обосновал свою позицию в своей работе «Государь»:
«…Основой же власти во всех государствах — как унаследованных, так смешанных и новых — служат хорошие законы и хорошее войско. Но хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска, и наоборот, где есть хорошее войско, там хороши и законы, поэтому минуя законы, я перехожу прямо к войску. Начну с того, что войско, которым государь защищает свою страну, бывает либо собственным, либо союзническим, либо наемным, либо смешанным. Наемные и союзнические войска бесполезны и опасны; никогда не будет ни прочной, ни долговечной та власть, которая опирается на наемное войско, ибо наемники честолюбивы, распущенны, склонны к раздорам, задиристы с друзьями и трусливы с врагом, вероломны и нечестивы; поражение их отсрочено лишь настолько, насколько отсрочен решительный приступ; в мирное же время они разорят тебя не хуже, чем в военное неприятель. Объясняется это тем, что не страсть и не какое-либо другое побуждение удерживает их в бою, а только скудное жалованье, что, конечно, недостаточно для того, чтобы им захотелось пожертвовать за тебя жизнью. Им весьма по душе служить тебе в мирное время, но стоит начаться войне, как они показывают тыл и бегут. Надо ли доказывать то, что и так ясно: чем иным вызвано крушение Италии, как не тем, что она долгие годы довольствовалась наемным оружием? Кое для кого наемники действовали с успехом и не раз красовались отвагой друг перед другом, но когда вторгся чужеземный враг, мы увидели чего они стоят на самом деле. Так что Карлу, королю Франции, и впрямь удалось захватить Италию с помощью куска мела».
А Мак-Нил доказывает, и тоже достаточно логично, что наёмные войска той эпохи были шагом вперед в деле развития мощности вооруженных сил, посему Мак-Нил весьма скептически относится к Макиавелли: «Отставание Флоренции в области военного новаторства в значительной степени объясняется подверженностью подобных Макиавелли сановников-гуманистов очарованию институтам республиканского Рима. Они считали недопустимым развал городского ополчения и опасались военных переворотов и расходов на профессиональную армию настолько, что принесли боеспособность в жертву экономии и верности традициям гражданской самообороны античности».
И мне нравится, что Мак-Нил, как и я, считает Макиавелли гуманистом, мало этого, и с доводами Мак-Нила в защиту наёмнической армии в те времена я согласен, однако я не могу согласиться с перебрасыванием Мак-Нилом мостика в наше время: «До самого недавнего времени нападки Макиавелли на наемную солдатчину могли показаться убедительными историкам XIX – XX вв., чей собственный военный опыт однозначно был на стороне идей гражданина-воина и патриотизма. Однако в наш век, когда военный профессионализм может вновь обратить граждан-воинов в пережиток эпохи, исследователи начинают принимать метод, который богатейшие города Италии применили в XIV в. и который стал стандартом для государств севернее Альп двумя веками позже».
И чем же отличились «воины-профессионалы» в наш век? Нескончаемым предательством своих народов во всех странах, включая СССР, – это да, этим они отличились, а чем еще? Победой во Вьетнамской войне? Нет, Мак-Нил, как были эти «профессионалы за бабло» дерьмом при Макиавелли, так и остались.
Ещё. Вот, к примеру, я где-то в подсознании удивлялся тому, что царь Пётр, поехав (фактически учиться) за границу, потратил время на Голландию, а не на, скажем, Францию, да и впоследствии приглашал в Россию голландских специалистов во множестве. Если сегодня посмотреть на Голландию, то, полагаю, что многим она представится, как сообщество обкуренных педерастов, да еще и отдавших политику Голландии в руки Израиля. Что там было царю делать?
И именно Мак-Нил ткнул меня носом, что Голландия в то время была в отношении военной мысли самой передовой державой мира. Голландец, принц Мориц Оранский был не только выдающимся полководцем, но и произвел революцию в тогдашнем военном деле. Он ввел в практику полевые земляные укрепления, ввел выучку солдат, доведенную до автоматизма (чего в остальных армиях просто не было), ввел муштру, резко увеличившую силу войск голландцев, разделил вооружённую толпу, которыми в те годы были армии всех государств, на воинские подразделения, резко облегчившие манёвр войсками на поле боя. В те годы все государства приглашали голландцев для совершенствования своих армий, кроме того, Голландия была одной из первых морских держав. Таким образом, Пётр понимал, куда и зачем он едет.
Что еще ценно - Мак-Нил показал смысл тогдашних реорганизаций войск там, где другие его не видят. К примеру, я во всех этих строевых упражнениях армии в настоящее время видел только театр абсурда, в котором из солдат делают балерин. В своё время – да, в своё время, когда войска на поле боя действовали в шеренгах или колоннах, и строй имел смысл для боя, надо было учить солдат маршировать и маневрировать в строю. Но сегодня, когда к месту боя солдаты подвозятся, а в бою действуют врассыпную, в чем смысл тянуть носок и бить каблуком о землю?
А Мак-Нил указал на скрытый ото всех аспект - а как в нашем веке быть солдату, вжавшемуся в бою под огнем противника в землю? Разве ему все равно, чувствовать ли себя одиноким в боевой цепи случайных людей из своего взвода, или осознавать себя среди товарищей, которые безусловно ему помогут в случае чего?
И Мак-Нил не счел за труд вспомнить, что, во-первых, во времена Морица Оранского строевая подготовка занимала свободное время солдат, которое, по обычаям того времени, солдаты тратили на пьянки и грабежи, разваливая дисциплину, во-вторых, совместная маршировка в строю – это совместная работа, а совместная работа сплачивает людей, превращая их в товарищей. И если я сегодня увижу в каком-нибудь фильме, как американские сержанты гоняют свои взвода строем да еще с речёвками, то уже поумерю свой скепсис – похоже, американцы понимают, что тут к чему и зачем.
Повторю, Мак-Нил очень часто рассматривает военное дело со стороны, на которую остальные историки либо вообще не обращают внимания, либо не придают ей значение. Благодаря ему, я как-то по-новому взглянул на немцев и на составляющие элементы их воинской силы. Во-первых, надо учесть рыцарство немецких офицеров, идущее со средних веков. Правда, мы часто под этим словом понимаем открывание дверей перед дамами, но это относится к мирному времени. А вот скажем, подробности настоящего поединка рыцарей (не турнира – не спортивного соревнования) были такие.
На загороженный ринг входили два рыцаря, правила были просты – никто не должен был вмешиваться в их поединок и они договаривались об оружии - обязаны были действовать либо одинаковым оружием, либо по своему выбору. Это и были все составляющие рыцарской чести. А далее разрешалось все – бросить песок в глаза противнику, рубануть его по слабо защищенной ноге, - все это было хитростью, входящей в военное искусство. Когда, наконец, один побеждал, то он добивал противника, за ноги вытаскивал его с ринга, раздевал и присваивал себе и доспехи, и одежду, и слуг, и шатер противника со всем его барахлом. А почему – нет?
Читал воспоминания одного из потомков князей Трубецких - он в рядах Красной Армии в 1941 получил тяжелое ранение, был взят в плен, лечился в госпитале в Вильно, а там его родственники, устроившиеся при немцах, его у немцев выпросили. Прежде, чем его отпустить, немцы сняли с Трубецкого всю одежду, в которой он был пленен (родственники купили ему другую), поскольку его одежда - это военная добыча немецкой армии.
Но я этот пример с меркантильностью немцев привел некстати, поскольку, по утверждениям Мак-Нила, именно немецкие рыцари, давшие начало немецким аристократии и дворянству, среди остальных рыцарей Европы наименее страдали меркантилизмом. Более того, майоратное право, оставлявшее все имение только старшему сыну и отправлявшее десятки тысяч остальных сыновей на воинскую службу, тоже развивало в немецких дворянах стремление, прежде всего, к личной славе на службе, а не к деньгам. Будет добыча или не будет – это вопрос случая, а вот слава всегда при тебе. Отсюда у немецкого дворянства было довольно сильные требования к кодексу чести, к верности сюзерену.
Во-вторых, силу немцев составляло и вовлечение Пруссией в XIX веке всего народа в вооруженные силы, соответственно, возможность каждого немца сделать воинскую карьеру.
«Шарнхорст верил, что подлинным секретом успехов Франции был действенный союз между правителем и подданными — раз за разом простые французы доказывали свою решимость отважно сражаться за свою нацию и ее правителей. По мнению Шарнхорста, германцы сделали бы то же самое для своего короля при условии получения соответствующей доли и роли в государстве. Фридрих-Вильгельм нехотя поддержал эту идею, поскольку хорошо помнил, что произошло с Людовиком XVI, когда тот попытался прокатиться на тигре народной воли. Отмена крепостного права и учреждение ограниченного самоуправления на местах было максимумом, на который король Пруссии был готов пойти в осуществлении общественно-политических реформ.
В сугубо военных делах поддержка идей Шарнхорста была гораздо более полной. До 1813 г. французская политика делала претворение идеала вооруженного народа попросту невозможным — однако в то же время совершенствование военной эффективности, выучки и уровня обучения виделись достижимыми. Соответственно, идея Шарнхорста о назначении и продвижении офицеров исключительно на основе выказываемых ими способностей была официально провозглашена повелением 1808 г.
Заявка на офицерскую должность отныне должна в мирное время быть подтверждена знаниями и образованностью, а в военное — исключительной отвагой и быстротой восприятия. Таким образом, обладающие подобными качествами представители всей нации могут претендовать на самые высшие и почетные должности военного учреждения. Все существовавшие доныне социальные привилегии в военном учреждении отменяются, и каждый, безотносительно его происхождения, имеет одинаковые обязанности и права».
Интересно, что в XIX веке немцы имели самую маленькую в Европе постоянную армию, но подготавливали массы патриотически настроенных солдат и офицеров запаса, которые и составляли их главные силы во время войн.
В третьих. Немцы первые осознали, что невозможно воевать, водить и формировать армии без расчета, посему любому полководцу нужны специальные офицеры, которые бы быстро выполняли все вычисления, необходимые для маршей и осуществления плана боя, а королю нужны люди, которые бы выполняли все расчеты для победоносной войны. Отсюда возникли и штабы в войсках, и Генеральный штаб, сыгравший огромное значение в победах немецкой армии.
Ещё. Требование к образованности немецких офицеров сделало их легко восприимчивыми к любым организационным, техническим и тактическим, новшествам, которые в других армиях отвергались из-за непонимания их сути малограмотными офицерами.
И, наконец, предоставление всем, начиная от солдата, максимально возможной самостоятельности в бою, с целью вызвать у них инициативу. Для чего из приказов удалялись все подробности, могущие ограничить инициативу исполнителя. «Мольтке опасался излишней перегрузки фронтовых командиров распоряжениями сверху, и поэтому вмешивался только при необходимости», - не забыл сообщить Мак-Нил, хотя и не понял, что это было главное условие упорно внедряемого немцами победного принципа, уже давно имеющего собственное название, - единоначалия.
«Как бы то ни было, в 1871 г. пруссаки дважды продемонстрировали, как можно за незначительный срок выиграть войну против великой державы. Им потребовалось всего три недели, чтобы разбить австрийцев, и шесть — чтобы взять в плен Наполеона III. Невозможно было не предпочесть подобную модель вялой агонии Американской гражданской войны или годичному стоянию под Севастополем. Соответственно, взмыл ввысь и военный престиж Пруссии. Из страны, замыкавшей список великих держав Европы, Пруссия превратилась в эталон военных дел для всего мира».
Итожа. В целом книга довольно банальна, достаточно сказать, что и Мак-Нил, как и другие историки, понятное дело «четко разобрался» с тем, что такое тактика «блицкрига», «примененная немцами» во Второй мировой войне (как же без этого?). Хотя, напомню, сами немецкие генералы только после войны с удивлением узнали, что досужие журналисты и диванные военные специалисты выдумали им такую блестящую тактику, а сами немецкие генералы ни о какой тактике «блицкрига» во время войны ничего не слыхали.
Таким образом, есть в этой книге Мак-Нила и интересные моменты истории, и если вы увлекаетесь военной историей, то можно эту книгу прочесть или просмотреть.
Ю.И. МУХИН
