Реалии латинского образования
Предваряя способы развития правительством Сингапура ума своего народа, даю заметки читателя о европейском образовании. Автор, доктор биологических наук, около 20 лет живет в Италии, работая в научно-исследовательском секторе, там у него родилась дочь и там же она получает образование, соответственно, вместе с нею проходит все степени (пока среднего) образования и ее отец. (Для удобства чтения, не буду выделять его текст курсивом).
«С трёх лет маленьких итальянцев отдают в детские сады (scuolamaterna), где в течение трёх лет их готовят к школе. Дети учатся в группах по 15-30 человек. После детского сада детей отдают в начальную школу.
Среднее полное общее образование в Италии включает в себя следующие основные ступени:
- начальное образование длительностью 5 лет;
- первый цикл среднего образования длительностью 3 года;
- лицеи и техникумы или второй цикл среднего образования длительностью 5 лет.
Начальная школа (с 6 до 11 лет) подразделяется на 2 ступени — scuolaelementare 1 и scuolaelementare 2. Обе эти ступени являются бесплатными для всех. На этом этапе учат читать и считать; изучают чтение, письмо, арифметику, музыку — эти предметы являются обязательными, по желанию изучается лишь религия. Учебные планы обычно включают также изучение одного иностранного языка. В публичных школах с таблицей умножения только знакомят. Рисовать не учат совсем. Дети учатся пять дней, около 30 часов в неделю. В конце каждой ступени проводится тестирование. Обычно применяется «словесная» система оценки («отлично», «хорошо» и пр.). Классы в государственных школах Италии очень большие.
В средней школе (scuolamedia) с 11 до 14 лет в Италии школьники изучают итальянский язык, историю, географию, математику и естественные науки, иностранный язык, искусство, музыку. После каждого года обучения проводятся экзамены по системе «сдано - не сдано». По окончании всего курса обучения в scuolamedia сдаются выпускные экзамены в Италии: по итальянскому, математике и иностранному языку - письменные, по остальным предметам - устные. На данном этапе учащиеся решают, учиться ли им по обычной программе и готовиться к поступлению в ВУЗ, либо совмещать свое обучение с профессиональной подготовкой. Выпускники средних школ Италии могут поступить в учебные заведения различных профилей, причисляемые в Италии к системе высшей средней школы (scuolasecondariasuperiore). Это аналоги профессиональных учебных заведений (технические институты, профтехучилища, школы искусств) и лицеи. В них учатся с 14 до 19 лет. Если учащийся решает продолжить свое обучение по обычной программе, то поступает в лицей. Главной задачей лицея является подготовка учащегося к поступлению в университет. Лицеи делятся по профилю и, выбирая тот или иной профиль, ученик фактически определяется со своей будущей профессией. Как правило, большинство выпускников лицеев поступают в ВУЗ.
Программа всех лицеев включает итальянскую литературу, латынь, математику, физику, естественные науки, философию, историю. Выпускники сдают экзамен и получают аттестаты зрелости (diplomadimaturita), с которыми можно поступать в университет.
Учащиеся, помимо школьного образования, могут получить и какую-либо профессию. Получить такой вид образования можно в колледжах. Все эти программы образования в Италии ведут к получению выпускного диплома различных типов: классического, научного, лингвистического, технического, управленческого, экономического и т.д.
В частных школах, составляющих примерно 5% от общего числа, учеников меньше. Программа обучения в частных школах Италии идентична государственной, но школам этого типа запрещено выдавать свои аттестаты, поэтому их ученики сдают госэкзамены на получение соответствующего сертификата.
Школа на Западе – это социальный фильтр по выстраиванию пирамиды элит. В Италии цель школы - отсечь детей обывателей как можно раньше и доказать им, что они не способны быть начальниками.
В Италии учителя не имеют педагогического образования. Как учить они не знают. До последнего времени учителями там были даже те, кто не имел высшего образования. Учителей берут на контракт на время учебы, а летом им не платят. Нехватка учителей после принятия закона о необходимости высшего образования в Италии, привела к необходимости увеличения наполняемости классов. У разных учителей разные требования и объясняют учителя, как правило, плохо или очень мало, к примеру, учительница английского на 2 часа уроков ставит пластинку и потом спрашивает, что не понятно. И это в частной дорогущей школе! Но у богатых такое обучение компенсируется репетиторами.
Если до 8 класса все более или менее одинаковы, то дальше начинается давление и отсев, что вынуждает школьников идти в профессиональные училища и техникумы. Отсев довольно большой. В публичных рейтинговых школах отсев достигает 70%, и они этим гордятся. В Италии на школьников давят, чтобы они вылетали из тех школ, после которых можно поступать в институт. У нас в СССР, как вы помните, тянули до упора. Объясняли. В Италии не объясняют.
Учат так, чтобы обычные ученики не сдали экзаменов без репетиторов. Поэтому все тупые и бедные (дорого иметь репетиторов) отсеиваются. К вузу остается ровно столько, сколько есть мест. Поэтому конкурса в вузах нет - зачисляют всех, но по типу нашего нынешнего ЕГЭ.
В Интернациональной европейской школе на английском языке в Милане детям русских родителей постоянно ставят низкие оценки. Это заметно всем. Учителя давят на то, чтобы родители наняли репетиторами родственников и знакомых школьных учителей. Если школьники отказываются, то им начинают резко занижать оценки.
Сейчас дочь учится в классическом лицее. Они денно и нощно учат латинский и древнегреческий - каждый день по 2 часа на каждый язык. Лицей один из самых дорогих и продвинутых в Милане, в котором, по итальянским меркам, самое хорошее образование в Италии. Зачем в жизни эти языки, я не знаю, но уже после 1 года из 22 учеников, отобранных среди лучших и самых богатых, уже 8 отсеялись.
Каждые две недели учеников пересаживают, чтобы не возникла дружба или симпатия.
Когда мы, приехали в Италию, то не имели ребенка и думали, что система образования там прекрасна. Но вот появилась дочь, и мы стали поклассно проходить итальянскую систему образования. В Милане мы нашли для дочери самую лучшую частную школу. Публичные же школы - туши свет. В классах, даже хороших, рейтинговых публичных школ Милана нет таблиц. Они похожи на вагоны. В нашей супердорогой школе в Милане есть некий кабинет химии и биологии, но в нем почти не занимаются. В лучшей в Италии школе Да Винчи один кабинет химии и физики на 20 классов в потоке. И 5 потоков. В СССР 50 лет назад было лучше даже в захолустной Вичуге.
Так вот, наша школа, видимо, самая лучшая в Италии, а наша дочь была лучшая в классе. И она гораздо хуже знала предметы, кроме итальянского языка, чем российские школьники. Сейчас дочь учится в классическом лицее. Лицей тоже один из самых дорогих и продвинутых в Милане, где по итальянским меркам самое хорошее образование. По субботам дочь посещает также русскую школу. За один день русской школы она получает полезной информации больше, чем в итальянской за неделю.
В итальянской школе изучение идет от частного к общему (по словам учителя физики), а в русской школе обучение идет от общего к частному – учат применять общие правила к частному случаю. В русском все новое базируется на старом. В итальянской школе часто изучают просто то, что школьники не знали. Все хаотично.
Учат совершенно бесполезные и ненужные предметы. Древнегреческий, латинский нужен только медикам, потом его бросают. В лицеях классических и научных (но не профессиональных, то есть техникумах) тоже есть латинский. Учат мертвые языки до умору - 5 дней в неделю по паре часов. В научном лицее есть черчение, но это раскрашивание квадратиков, а в классическом лицее вместо квадратиков учат древнегреческий. (Не историю Древней Греции, а тот язык, который я вообще в глаза не видел, и до сих пор не умер). Тоже 5 дней в неделю по паре часов. Моя дочь учится в классике, поскольку хочет быть врачом, и у нее 10-12 часов латыни и греческого из 32 в неделю. Физика, химия и биология - сплошной примитив - кусками без системы. На математике теоремы не доказывают, а заучивают определения. На информатике учат определениям того, что такое компьютер и твердый диск, а не программы и не как ими пользоваться.
Ученики в 7 классе итальянской школы еще даже с иксом ничего не решали, хотя в России уже с 5 класса легко решают. В публичных школах не учат таблицу умножения (видишь ли, это насилие над личностью), а знакомят с ней. Почитал таблицу, посмотрел и все. Устно моя дочь считает лучше всех в классе. Но в 4 раза медленнее жены и в 5 раз - меня. И это в лучшей школе в Италии! Ничего не объяснив, школьникам дают рассчитать 100 дробей на целую страницу, и даже с калькулятором эти дроби можно решить только за 3 часа. Сложность ради сложности. Однако задачи они решать не умеют. Считать устно ни один ученик в итальянской школе и английской школе (у меня там внук отличник в Манчестере) не умеет.
Вот конкретные примеры. Жена покупает 5 горшков цветов по 3 евро каждый и дает продавщице 15 евро. Та говорит: «Погодите: 3 плюс три будет 6, - и отставляет 2 горшка. - Шесть плюс 3 будет девять, - и отставляет третий горшок. - Девять плюс 3 три будет 12, - и отставляет четвертый. - Двенадцать плюс три будет 15. О, верно!».
Даю продавщице монетку 1 евро и монетку 2 евро, поскольку надо заплатить 3 евро. Она берет и считает: «Один, - отставляет монетку в 1 евро и два раза тыкает в 2 евро - два и три».
Покупаю в баре 6 билетов на метро по 1,5 евро и кофе за 2,2 евро. Даю 11,2 евро. Бармен: «Так. Погодите, - берет калькулятор и считает. - 1,5 на 6 - будет 9». Берет мои 10 евро и отдает сдачу в 1 евро. Затем снова берет у меня это 1 евро и еще 1 и 20 центов за кофе.
Учитель музыки моей дочери. Заплатить надо 40 евро и жена дает ему 50 евро одной купюрой. Он берет 5 десяток и заменяет ими купюру в 50 евро. Затем отсчитывает 4 десятки и берет себе, а одну десятку отдает жене.
Я проводил эксперимент. Задаю задачку разным людям: 74 минус 28. Мое поколение считает за 2 сек. Моя супруга (ей 46) за 3, российские школьники за 5. Моя дочь до тренировки за 6. Итальянцы не могут устно вычислить этот пример вообще.
Черчения много в средней школе и в научном лицее, но, повторю, это не черчение в советском понимании, а раскрашивание квадратиков - черчение как раскраска. Вместо черчения раскашивают листки в клеточку, Огромные задачи по раскрашиванию. В учебнике черчения только раскраски геометрических узоров. Что такое проекции, не знают. В СССР школьники умели делать простенькие, но реальные чертежи. Здесь на уроках черчения школьники расчерчивают лист А4 на мелкие квадратики и треугольники размером 5 мм и затем их закрашивают цветными карандашами. У меня для дочери это делала жена. По 3 часа сидела, пока лист А4 раскрасит.
Очень мало физики и химии (правда, сейчас в РФ тоже уменьшили химию). Нет уроков рисования (они изучают историю искусства), нет уроков труда.
Преподавание биологии убого и фрагментарно. В школьной программе есть тема митоз, то есть деления клетки. Но на уроках митоз не объясняется - отдается на откуп работе летом. Естественно, никто из детей митоз не знает, а потом при поступлении в медвуз вдруг тема митоз появляется на вступительных экзаменах и большинство детей проваливается. Кроме тех из элиты, кто подсуетился и заплатил репетитору, близкому к медвузу. Остальные не поступают, и не подкопаешься! Большинство, окончившее итальянскую школу, предметы в полном объеме не осваивает. Приходящие к нам аспиранты никогда не видели изображения митохондрий и ядра.
Математики два часа. Химии и физики практически нет. Все урывками. Зато учат этнографию. Учат некий эпос, близкий к древнегреческому, заучивая его наизусть.
Итальянскую литературу заменили Шерлоком Холмсом. Школьники учат итальянскую литературу, читая перевод на итальянский Шерлока Холмса! Как-то мы года четыре искали на-итальянском Чиполино, потом нашли в Милане…
Истории один час в неделю и то - вперемежку с неким обществоведением, и учат не то, что, скажем, открыл Галилей, а как звали его дядей и теток. Не историю Великой римской империи, а сколько детей было у Карла Великого. Советские школьники знали, что именно открыл Галилей, а итальянские этого не знают, но зато знают, сколько у него было детей и дядей.
Практически нет современной или близкой к современности истории. Даже историю Италии 20-го века учат едва-едва. Много истории Древнего мира с деталями, которые в России и в ВУЗе не учат. В СССР школьники проходили историю Древнего мира в 5 классе, и этого хватало для жизни. Но историю Родины - России - проходили очень подробно (не древних славян, а именно историю России и СССР). Здесь школьники учат до умопомрачения историю Древнего мира. Моя дочь знает всех 7 царей Рима, но не знает, что произошло в 1922 году в Италии.
Предмет истории в Италии либо предельно сокращен, либо предельно политизирован. Есть вопросы в тестах по истории для поступления в медвуз о том, какие сериалы идут по местному телику. На кого похож Гитлер из нынешних политиков. (Правильный ответ - на Лукашенко). Я купил учебник истории Италии. Там 1922 года (год взятия фашистами власти) просто нет. Есть 1921 и 1923, а 1922 нет. Зато мы с трудом вспомним Карла Великого, а школьники в Италии знают, что он имел 10 детей. Не особенности его царствования, а сколько у него было детей!
Поэтому итальянцы свято верят телевизору.
Высшее образование ребята получают обычно с 18-19 лет. Система высшего образования в Италии включает в себя два сектора: университетский и неуниверситетский. Система высшего образования Италии представлена университетами, техническими университетами, университетскими колледжами и академиями. Неуниверситетский сектор высшего образования в Италии включает два основных направления: образование в области искусств (школы дизайна Италии, академии изящных искусств, консерватории), и профессиональное образование, находящееся в ведении местных властей.
В университетах Италии обучается подавляющее большинство студентов. Всего в Италии 47 государственных университетов и 9 независимых, имеющих государственную лицензию. По окончании выдается диплом специалиста или степень доктора. (Италия - страна №1 в мире, куда приезжают за дипломом в дизайне и моде).
Учебный год разбит на два семестра: первый начинается в начале октября, а второй – в начале марта. В течение года бывает три сессии, и каждый студент сам решает, когда и какие экзамены ему сдавать (за исключением некоторых обязательных на каждом факультете), так как студенты имеют право на свой индивидуальный план обучения.
Посещение занятий обязательно, и студенты даже отмечают дни посещения лекций и семинаров в своих зачетках. По завершении курса любого уровня учащиеся защищают дипломную работу. Основу оценки за нее составляет среднее арифметическое результатов всех сданных студентом экзаменов. В зависимости от выступления испытуемого на защите комиссия может понизить либо повысить конечную оценку. Если же вы не уложились с экзаменами и дипломом в срок, то можете учиться еще столько, сколько потребуется. Девиз студента: «Не сдал - всегда пересдашь».
Очень важное отличие от нашей системы образования - это отсутствие экзаменационных билетов. Экзамены бывают письменные и устные. Литература, история, лингвистика, филология обычно сдаются устно на итальянском языке. В Италии каждый экзамен требует огромной самостоятельной подготовки, поскольку на лекциях дают лишь небольшую порцию того, что вы должны знать о предмете. Справляются с экзаменами далеко не все: до диплома доходят лишь три человека из десяти поступивших.
После трех лет практики по специальности выпускник университета в Италии может поступить в докторантуру. Для этого нужно пройти вступительный тест. Те, кто успешно с ним справляются, получают стипендию на обучение в Италии. Докторанты обычно ведут исследовательскую работу в разных университетах в Италии и за рубежом. Защитившиеся получают степень доктора.
Медицинское образование в Италии имеет три степени. Чтобы получить первый диплом, соответствующий уровню «бакалавра», необходимо учиться шесть лет. Следующая степень обучения, которая соответствует «магистерской», длится три года. После трех лет работы по специальности выпускник любого университета может сдать вступительный тест и поступить в докторантуру. В случае успешной сдачи можно получить стипендию и вести исследовательскую работу в различных ВУЗах. Те, кто сможет защититься, получают степень доктора наук.
Из всех предметов в медицине (лор, глазные, ортопедия, детские инфекции и др.) в Италии только 2 обязательных. Гистология факультативна, хотя паталогоанатомия без гистологии нуль. По сравнению с русскими врачами немецкие и итальянские врачи являются малообразованными. Например, при посещении музея анатомии некоторые и них путали шейное сплетение спинного мозга с блуждающим нервом.
К лучшим университетам в сфере медицины можно отнести Университет Падуи и Университет Салерно.
Интересно, что все итальянцы убеждены, что изучение древнегреческого и латинского «открывает им глаза», даже если они сами и не изучали эти языки. Оказывается - главным, что надо знать современному человеку, является латынь и древнегреческий!
За двадцать лет качество образованности итальянцев резко упало, но они продолжают считать, что можно штудировать дифференциальное исчисление или систему времён древнегреческого языка. Для практических потребностей пользы одинаково мало, но для формирования определенного способа мышления и приобщения к определённому культурному кругу - одинаково.
Это не нынешние итальянцы выдумали, этой системе уже несколько сотен лет. Так учили и Лейбница, и Пушкина...».
На что хочу обратить внимание. То, что «лучшее европейское образование» для реальной жизни изначально бесполезно в значительной своей части, это понятно, но обратите внимание и на то, что даже полезную его часть, скажем, арифметику, не учат применять в жизни. Заучивается система слов и символов, а сколько будет шесть раз по полтора, скажет калькулятор.
Лебон о вреде латинского образования
В подтверждение приведенных выше мыслей о том, что система европейского образования стара и негодна, и что итальянцы, благодаря такому образованию, свято верят телевизору, приведу цитаты из книги француза Г. Лебона «Психология народов и масс», кстати, впервые изданной в России в 1898 г.
Я дам из этой книги с сокращением главу «Образование и воспитание» и, хотя эта глава прямо по теме педагогики, похоже, Лебон, за небольшим исключением, именно на педагогов никакого впечатления не произвел. Но думаю, что в этом виноват не Лебон, а педагоги. Ввиду некоторого анахронизма стиля, я позволил себе выделить ряд мыслей Г. Лебона.
«В первом ряду идей, имеющих преобладающее значение в какую-нибудь эпоху и обладающих силой, несмотря на свой часто иллюзорный характер и свою немногочисленность, мы должны поставить в настоящее время следующую: образование в состоянии значительно изменить людей и непременно должно улучшить их и даже создать между ними равенство. Путем повторения это уверение сделалось одним из самых непоколебимых догматов демократии, и в настоящее время так же трудно касаться его, как некогда было трудно касаться догматов церкви.
Но относительно этого пункта, как и относительно многих других, демократические идеи оказались в полном разногласии с данными психологии и опыта. Многие знаменитые философы, в том числе Герберт Спенсер, без труда доказали, что образование не делает человека ни более нравственным, ни более счастливым и не изменяет ни его инстинктов, ни его наследственных страстей, а иногда даже, если только оно дурно направлено, причиняет более вреда, нежели пользы. Статистики подтвердили этот взгляд, показав нам, что преступность увеличивается вместе с обобщением образования или, по крайней мере, с обобщением известного рода образования. В недавнем своем труде Адольф Гилльо указывает, что в настоящее время на 1000 необразованных преступников приходится 3000 образованных, и в промежуток 50 лет количество преступников возросло с 227 на 100000 жителей до 552 и, следовательно, увеличилась на 143%.
Без сомнения, никто не станет отрицать, что правильно направленное образование может дать очень полезные практические результаты, если не в смысле повышения нравственности, то, во всяком случае, в смысле развития профессиональных способностей. К сожалению, латинские народы, особенно в течение последних 25 лет, основали свои образовательные системы на совершенно ложных принципах и, несмотря на слова самых знаменитых людей, таких как Брюль, Фюстель де Куланж, Тэн и др., они продолжают настаивать на своих печальных заблуждениях. Я указал уже в одной из своих прежних работ, как наша современная воспитательная система превращает во врагов общества тех, кто получил это воспитание и как она подготавливает последователей самых худших видов социализма.
Главная опасность этой воспитательной системы, вполне справедливо именуемой латинской системой, заключается в том, что она опирается на то основное психологическое заблуждение, будто заучиванием наизусть учебников развивается ум. Исходя из такого убеждения, заставляют учить как можно больше, и от начальной школы до получения ученой степени молодой человек только и делает, что заучивает книги, причем ни его способность к рассуждению, ни его инициатива нисколько не упражняются. Все учение заключается для него в том, чтобы отвечать наизусть и слушаться. «Учить уроки, - пишет один из бывших министров народного просвещения Жюль Симон, - знать наизусть грамматику или конспект, хорошенько повторять и подражать - вот забавная воспитательная система, где всякое усилие является лишь актом веры в непогрешимость учителя и ведет лишь к тому, чтобы нас умалить и сделать беспомощными».
Если бы такое воспитание было только бесполезно, то можно было бы ограничиться сожалением о несчастных детях, которым предпочитают преподавать генеалогию сыновей Клотария или историю борьбы Невстрии и Австрозии, или зоологические классификации вместо того, чтобы обучить их в первоначальной школе чему-нибудь полезному. Но такая система воспитания представляет собой гораздо более серьезную опасность: она внушает тому, кто ее получил, отвращение к условиям своего общественного положения, так что крестьянин уже не желает более оставаться крестьянином, и самый последний из буржуа не видит для своего сына другой карьеры, кроме той, которую представляют должности, оплачиваемые государством. Вместо того чтобы подготавливать людей для жизни, школа готовит их только к занятию общественных должностей, где можно достигнуть успеха, не проявляя ни малейшей инициативы и не действуя самостоятельно. Внизу лестницы такая воспитательная система создает целые армии недовольных своей судьбой пролетариев, готовых к возмущению, вверху - легкомысленную буржуазию, скептическую и легковерную, питающую суеверное доверие к провиденциальной силе государства, против которого, однако, она постоянно фрондирует и всегда обвиняет правительство в своих собственных ошибках, хотя в то же время сама решительно неспособна предпринять, что бы то ни было без вмешательства власти.
Государство, производящее всех этих дипломированных господ, может использовать из них лишь очень небольшое число, оставляя всех прочих без всякого дела, и таким образом оно питает одних, а в других создает себе врагов. Огромная масса дипломированных осаждает в настоящее время все официальные посты, и на каждую, даже самую скромную, официальную должность кандидаты считаются тысячами, между тем как какому-нибудь негоцианту, например, очень трудно найти агента, который мог бы быть его представителем в колониях. В одном только департаменте Сены насчитывается 20000 учителей и учительниц без всяких занятий, которые, презирая ремесла и полевые работы, обращаются к государству за средствами к жизни. Так как число избранных ограничено, то неизбежно возрастает число недовольных, и эти последние готовы принять участие во всякого рода возмущениях, каковы бы ни были их цели и каковы бы ни были их вожди. Приобретение таких познаний, которые затем не могут быть приложены к делу, служит верным средством к тому, чтобы возбудить в человеке недовольство.
Это явление свойственно не только латинским странам; мы можем наблюдать то же самое в Китае - стране, также управляемой солидной иерархией мандаринов, где звание мандарина, так же как у нас, достигается путем конкурса, причем все испытание заключается в безошибочном цитировании наизусть толстых руководств. Армия ученых, не имеющих никаких занятий, считается в настоящее время в Китае истинным национальным бедствием. То же самое стало наблюдаться и в Индии после того, как англичане открыли там школы не для воспитания, как это делается в Англии, а для того только, чтобы обучать туземцев. Вследствие этого в Индии и образовался специальный класс ученых, бабу, которые, не получая занятий, становятся непримиримыми врагами английского владычества. У всех бабу - имеющих занятия или нет - первым результатом полученного ими образования было понижение уровня нравственности. Этот факт, о котором я много говорил..., констатируется всеми авторами, посещавшими Индию.
Вернуться назад теперь, по-видимому, слишком поздно. Только опыт, последний воспитатель народов, возьмет на себя указать нам наши ошибки и только опыт в состоянии будет убедить нас в необходимости заменить наши скверные руководства, наши жалкие конкурсы профессиональным воспитанием, которое вернет нашу молодежь к полю, мастерским и колониальным предприятиям, избегаемым ею всеми средствами в настоящее время.
Это профессиональное воспитание, которого так добиваются теперь все просвещенные умы, существовало у нас некогда, и народы, властвующие теперь над миром своей волей, инициативой и духом предприимчивости, сумели сохранить его. Великий мыслитель Тэн ясно доказал в своем замечательном труде, что прежнее воспитание у нас было почти такое же, какое существует в настоящее время в Англии и Америке, и, проведя замечательную параллель между латинской и англосаксонской воспитательной системой, он явственно указал последствия обоих методов.
Быть может, в крайнем случае, и можно было бы примириться со всеми неудобствами нашего классического воспитания, хотя бы оно и создавало недовольных да выбитых из колеи, если бы поверхностное приобретение такого множества знаний, заучивание наизусть такого множества руководств в самом деле могло бы повысить умственный уровень. Увы, это не так! Рассудок, опыт, инициатива и характер - вот условия успеха в жизни; книги же этого не дают. Книги - это словари, очень полезные для наведения справок, но совершенно бесполезно хранить в своей голове целые длинные отрывки из них!
Насколько профессиональное образование может более классического содействовать развитию ума, Тэн объясняет следующим образом:
«Идеи образуются только в своей естественной и нормальной среде. Развитию зародыша этих идей способствуют бесчисленные впечатления, которые юноша получает ежедневно в мастерской, на руднике, в суде, в классе, на верфи, в госпитале, при виде инструментов, материалов и операций, в присутствии клиентов, рабочих, труда, работы, хорошо или дурно сделанной, убыточной или прибыльной. Все эти мелкие частные восприятия глаз, уха, рук и даже обоняния, непроизвольно удержанные в памяти и тайно переработанные, организуются в уме человека, чтобы рано или поздно внушить ему ту или иную новую комбинацию, упрощение, экономию, улучшение или изобретение. Молодой француз лишен всех этих драгоценных восприятий, соприкосновения с элементами, легко усваиваемыми и необходимыми, и притом лишен в самом плодотворном возрасте. В течение семи или восьми лет он заперт в школе, вдали от непосредственного и личного опыта, который мог бы дать ему точное и глубокое понятие о вещах, людях и различных способах обращаться с ними».
Знаменитый психолог указывает нам затем разницу, существующую между нашей системой и системой англосаксов. У этих последних нет такого множества специальных школ, как у нас; у них обучают не книги, а сами предметы. Инженер обучается там прямо в мастерской, а не в школе, и это дает возможность каждому приобрести познания, отвечающие его умственным способностям, остаться простым рабочим или сделаться мастером, если он не в состоянии идти дальше или же стать инженером, если это дозволяют его способности. Такой метод, без сомнения, гораздо более демократичен и гораздо более полезен обществу, чем такой, который ставит всю карьеру 18- или 20-летнего человека в зависимость от испытания, продолжающегося всего лишь несколько часов.
«В госпитале, на рудниках, на фабрике, у архитектора, у адвоката ученик, поступающий в очень молодых годах, проходит весь курс учения и практики, почти так же, как у нас проходит его клерк в конторе или живописец в мастерской. Перед тем, до поступления в учение, он мог пройти уже какой-нибудь краткий общий курс, который служит основой, на которую наслаиваются новые знания. Кроме того, у него под рукой часто имеются какие-нибудь технические курсы, которые он может посещать в свободные часы, чтобы приводить в порядок вынесенные им из своего ежедневного опыта наблюдения. При таком режиме практические способности ученика увеличиваются и развиваются сами собой, как раз в такой степени, какая отвечает его природным дарованиям, и в направлении, нужном для его будущей деятельности для того специального дела, к которому он хочет приспособить себя. Таким образом, в Англии и Соединенных Штатах юноше очень скоро удается извлечь всю пользу из своих дарований. В 25 лет, если только в нем нет недостатка в содержательности и в уме, он уже может быть не только полезным исполнителем, но даже предпринимателем, не только машиной, но и двигателем. Во Франции, где взяла верх противоположная система, принимающая с каждым поколением все более и более китайский характер, общая сумма теряемых сил очень велика».
И великий философ приходит к следующему заключению относительно все возрастающего несоответствия между нашим латинским воспитанием и жизнью:
«Во всех трех стадиях учения - в детском, отроческом и юношеском возрасте - теоретическая и школьная подготовка с помощью книг стала длиннее и обременительнее ввиду экзамена и получения степеней, и дипломов и свидетельств. Это удлинение и отягощение школьных занятий вызывается применением противоестественного режима, выражающегося в откладывании практического учения, искусственных упражнений и механического набивания головы ненужными сведениями, переутомлением. При этом не принимаются во внимание последующие годы и обязанности, которые выпадают на долю взрослого человека, - одним словом, ни реальный мир, куда должен вступить юноша, ни окружающее его общество, к которому он должен заранее приспособиться, ни житейские столкновения, к которым юноша должен быть заранее хорошо подготовлен, укреплен и вооружен (иначе он не в состоянии будет ни устоять, ни защищаться), не принимаются в расчет этой системой воспитания».
Мы нисколько не удалились от психологии толпы в предшествовавших строках. Чтобы понять идеи и верования, гнездящиеся в толпе в настоящую минуту и готовые завтра же проявиться в полном развитии, надо знать, как готовилась почва для этого. Образование, которое дается молодому поколению в какой-нибудь стране, позволяет нам предвидеть, какая участь ожидает эту страну. Воспитание, получаемое современным поколением, оправдывает самые мрачные предсказания в этом отношении. Образование и воспитание до некоторой степени могут улучшить или испортить душу толпы. Необходимо было указать, как действует на нее современная система и как масса равнодушных и нейтральных индивидов превратилась постепенно в громадную армию недовольных, готовых повиноваться всяким внушениям утопистов и риторов. В школах-то именно и подготавливается будущее падение латинских народов». Г. Лебон, 1895 г.
Как видите, то, что латинская система образования ущербна, видели уже 150 лет назад, тем не менее, именно эта система образования захватила весь мир и продолжает совершенствоваться в своей ущербности. Почему??
Потому, что она, во-первых, дает средства к существованию учителям и педагогам, но, главное, она дает звания «умных людей» людям с хорошей памятью или с хорошими репетиторами, возвышая их этим над остальными людьми. Однако латинская система образования в очень слабой мере оказывает влияние на реальные умственные способности народа, скорее, оглупляет народ.
Вот взгляд (уже более чем десятилетней давности) на нынешнее высшее образование во Франции, об умных людях в которой, так пекся Гюстав Лебон полтора века назад. Это взятые из «Науки и жизни» заметки русского профессора математики В.С. Доценко, преподававшего в Париже математику с начала нашего тысячелетия. Дам с сокращением.
(…дело в том, что уже пятый год преподаю физику и математику в Парижском университете (Университет имени Пьера и Марии Кюри, известный также под именем "Paris VI", или "Jussieu"). Надо сказать, что Париж не последнее место на планете по уровню образования, а мой университет далеко не худший в Париже. …Сначала небольшая справка. Во Франции уже давно введен и действует «Единый государственный экзамен» (ЕГЭ), только называется он у них БАК (от слова «бакалавр»), но это сути не меняет. Мотивация введения французского БАКа была примерно та же, что и нашего ЕГЭ: чтобы поставить всех учеников в равные условия, чтобы свести на нет коррупцию на почве образования, чтобы унифицировать требования к выпускникам, ну и так далее.
…В силу специфики своей деятельности в своем дальнейшем повествовании я буду иногда вынужден апеллировать к экспертам в области высшей математики. Я имею в виду тех, кто знает все четыре правила арифметики, а также умеет складывать дроби и в общих чертах знаком с таблицей умножения.
…Так вот, в этом учебном году я обнаружил, что среди пятидесяти моих учеников-первокурсников (у меня две группы) восемь человек считают, что три шестых (3/6) равно одной трети (1/3). Подчеркну: это молодые люди, которые только что сдали "научный БАК", то есть тот, в котором приоритет отдается математике и физике. …На самом деле все намного проще: им это сообщили в школе, а они, как прилежные ученики (а в университет попадают только прилежные ученики!), запомнили. Вот и все. Я их переучил: на очередном занятии (темой которого вообще-то было производная функции) сделал небольшое отступление и сообщил, что 3/6 равно 1/2, а вовсе не 1/3, как считают некоторые из присутствующих. Реакция была такая: «Да? Хорошо...» Если бы я им сообщил, что это равно 1/10, реакция была бы точно такой же.
…Вот чему несчастных французских детей никак не могут по-настоящему научить, так это обращаться с дробями. Вообще, дроби (их сложение, умножение, а особенно деление) - постоянная головная боль моих студентов. Из своего пятилетнего опыта преподавания могу сообщить, что сколько-нибудь уверенно обращаться с дробями могли не больше десятой части моих первокурсников. Надо сказать, что арифметическая операция деления - это, пожалуй, самая трудная тема современного французского среднего образования. Подумайте сами, как объяснить ребенку, что такое деление: небось станете распределять поровну шесть яблочек среди троих мальчиков? Как бы не так. Чтобы рассказать, как учат делению во французской школе, я опять вынужден обращаться к экспертам. Пусть не все, но кое-кто из вас еще помнит правило деления в столбик. Так вот, во французской школе операция деления вводится в виде формального алгоритма деления в столбик, который позволяет из двух чисел (делимого и делителя) путем строго определенных математических манипуляций получить третье число (результат деления). Разумеется, усвоить этот ужас можно, только проделав массу упражнений, и состоят эти упражнения вот в чем: несчастным ученикам предъявляются шарады в виде уже выполненного деления в столбик, в котором некоторые цифры опущены, и эти отсутствующие цифры требуется найти. Естественно, после всего этого, что бы тебе ни сказали про 3/6, согласишься на что угодно.
…Довольно долго я никак не мог понять, как с подобным уровнем знаний все эти молодые люди сумели сдать БАК, задачи в котором, как правило, составлены на вполне приличном уровне и решить которые (как мне казалось) можно, лишь обладая вполне приличными знаниями. Теперь я знаю ответ на этот вопрос. Дело в том, что практически все задачи, предлагаемые на БАКе, можно решить с помощью хорошего калькулятора - они сейчас очень умные, эти современные калькуляторы: и любое алгебраическое преобразование сделают, и производную функции найдут, и график ее нарисуют. При этом пользоваться калькулятором при сдаче БАКа официально разрешено. А уж что-что, а быстро и в правильном порядке нажимать на кнопочки современные молодые люди учатся очень лихо. Одна беда - нет-нет да и ошибешься, в спешке не ту кнопочку нажмешь, и тогда получается конфуз. Впрочем, «конфуз» - это с моей, старомодной, точки зрения, а по их, современному, мнению - просто ошибка, ну что поделаешь, бывает. К примеру, один мой студент что-то там не так нажал, и у него получился радиус планеты Земля равным 10 миллиметрам. А, к несчастью, в школе его не научили (или он просто не запомнил), какого размера наша планета, поэтому полученные им 10 миллиметров его совершенно не смутили. И лишь когда я сказал, что его ответ неправильный, он стал искать ошибку. Точнее, он просто начал снова нажимать на кнопочки, но только теперь делал это более тщательно и в результате со второй попытки получил правильный ответ. Это был старательный студент, но ему было абсолютно «до лампочки», какой там радиус у Земли: 10 миллиметров или 6400 километров, - сколько скажут, столько и будет. Только не подумайте, что проблему можно решить, запретив калькуляторы: в этом случае БАК просто никто не сдаст, дети после школы вынуждены будут вместо учебы в университетах искать работу, и одновременно без работы останется целая армия университетских профессоров - в общем, получится страшный социальный взрыв. Так что калькуляторы трогать не стоит, тем более, что в большинстве случаев ученики правильно нажимают на кнопочки.
Теперь о том, как, собственно, учат математике и физике в университете. Что касается математики, то под этой вывеской в осеннем семестре изучаются три темы: тригонометрия (синусы, косинусы и т. д.), производные функций и несколько интегралов от стандартных функций - в общем, все то, что и так нужно было знать, чтобы сдать БАК. Но в университете, как это часто бывает, учат все сначала, чтобы научить наконец «по-настоящему».
Что касается тригонометрии, то ее изучение сводится к заучиванию таблицы значений синуса, косинуса и тангенса для стандартных углов 0, 30, 45, 60 и 90 градусов, а также нескольких стандартных соотношений между этими функциями. Старательные студенты, которых в действительности не так уж мало, все это знают и так. Однако вот ведь какая закавыка, я каждый год упорно задаю своим ученикам один и тот же вопрос: кто может объяснить, почему синус 30 градусов равен 1/2? Я преподаю уже пять лет, и каждый год у меня около пятидесяти учеников; так вот, из двухсот пятидесяти моих учеников за все время на этот вопрос мне не ответил ни один человек. Более того, по их мнению, сам вопрос лишен смысла: то, чему равны все эти синусы и косинусы (так же, впрочем, как и все остальные знания, которыми их пичкали в школе, а теперь продолжают пичкать в университете), - это просто некая данность, которую нужно запомнить. И вот каждый год я как последний зануда пытаюсь их в этом разубеждать, пытаюсь рассказывать, что откуда берется, какое отношение все это имеет к миру, в котором мы живем, тужусь изо всех сил рассказывать так, чтобы было интересно, а они смотрят на меня, как на придурка, и терпеливо ждут, когда же я, наконец, угомонюсь и сообщу им, что, собственно, нужно заучить на память. Своим большим успехом я считаю, если к концу семестра один или два человека из группы раз-другой зададут мне вопрос «почему?». Но достичь этого мне удается не каждый год...
Теперь производная функции. Милые эксперты, не пугайтесь: никакой теоремы Коши, никакого «пусть задано эпсилон больше нуля...» тут не будет. Когда я только начинал работать в университете, некоторое время ходил на занятия моих коллег - других преподавателей, чтобы понять что к чему. И таким образом я обнаружил, что на самом деле все намного-намного проще, чем нас когда-то учили. Спешу поделиться своим открытием: производная функции - это штрих, который ставится справа вверху от обозначения функции. Ей-богу, я не шучу - прямо так вот и учат. Нет, разумеется, это далеко не все: требуется заучить свод правил, что произойдет, если штрих поставить у произведения функций и т.п.; выучить табличку, в которой изображено, что этот самый штрих производит со стандартными элементарными функциями, а также запомнить, что если результат этих магических операций оказался положительным, значит, функция растет, а если отрицательным - убывает. Только и делов. С интегрированием точно такая же история: интеграл - это такая вот вертикальная карлючка, которая ставится перед функцией, затем даются правила обращения с этой самой карлючкой и отдельное сообщение: результат интегрирования - это площадь под кривой (и на кой им нужна эта площадь?..).
С преподаванием физики дела обстоят похоже, только рассказывать про это скучно - здесь не так много смешного. Потому очень кратко (просто для полноты картины): курс физики в первом семестре в Университете имени Пьера и Марии Кюри начинается почему-то с линейной оптики (при этом параллельно на лабораторных занятиях студенты зачем-то изучают осциллограф), затем - два занятия подряд они зубрят наизусть огромную таблицу с размерностями физических величин (то есть как выражается в килограммах, секундах и метрах, скажем, гравитационная постоянная и т. п.; замечу попутно - при этом они понятия не имеют, что такое гравитационная постоянная), затем - механика (столкновения шариков, равновесие сил и т. п.), и наконец венчает осенний семестр почему-то гидродинамика. Почему именно такая выборка - понятия не имею, возможно, это то немногое, что знает главный координатор (и лектор) нашей секции. Почему именно в таком порядке? Да, собственно, какая разница, в каком порядке все это зубрить...
Бедные Мария и Пьер Кюри... Они на том свете небось места себе не находят от стыда.
Что же касается аспирантов Эколь Нормаль Суперьер (то есть тех, которые «супер-самые-самые»), то здесь ситуация совершенно иная. Эти ребята прошли такой суровый отбор, что ни вольных фантазеров, ни тем более разгильдяев здесь уже не встретишь. Более того, и с дробями у них все в порядке, и алгебру они знают прекрасно, и еще много-много всего, что им полагается знать к этому возрасту. Они очень целеустремленные, работоспособные и исполнительные, и с диссертациями у них, я уверен, будет все в полном порядке. Одна беда - думать они не умеют совершенно. Исполнить указанные, четко сформулированные преподавателем манипуляции - пожалуйста, что-нибудь выучить, запомнить - сколько угодно. А вот думать - никак. Эта функция организма у них, увы, атрофирована полностью. Ну а кроме того, теоретическую физику они, конечно, не знают совершенно. То есть они, конечно, знают массу всевозможных вещей, но это какая-то пестрая, совершенно хаотичная мозаика из массы всевозможных маленьких "знаний", которые они с успехом могут использовать, только если вопросы им приготовлены в соответствии с заранее оговоренными правилами, совместимыми с этой мозаикой. Например, если такому аспиранту задается некий вопрос, то ответом на него должно быть либо «знание А», либо «знание В», либо «знание С», потому что если это ни А, ни В, ни С, он станет в ступор, который называется «так не бывает». Хотя, конечно, и у аспирантов Эколь Нормаль Суперьер бывают довольно смешные дыры в знаниях - но тут несчастные детишки совершенно не виноваты - это преподаватели у них были такие. Например, из года в год я обнаруживаю, что никто из моих слушателей (аспирантов последнего года Эколь Нормаль Суперьер!) не способен взять Гауссов интеграл и вообще не имеет представления о том, что это такое. Ну это как если бы человек писал диссертацию, скажем, о месте природы в поэзии позднего Пушкина и при этом не имел представления о том, что такое синонимы. Но, вообще, конечно, из этих аспирантов получатся прекрасные исполнители, как те «роботы-исполнители» из давнего фильма «Москва – Кассиопея»... И поэтому мне больше нравится преподавать первокурсникам университета: там все-таки еще есть хоть небольшая надежда кого-то чему-то научить...
…В этом учебном году на семестровой контрольной одной из задач была такая (я думаю, наши восьми-, а может, и семиклассники ее бы оценили): «Воздушный шар летит в одном направлении со скоростью 20 км/час в течение 1 часа и 45 минут. Затем направление движения меняется на заданный угол (60°), и воздушный шар летит еще 1 час и 45 минут с той же скоростью. Найти расстояние от точки старта до точки приземления». Перед контрольной на протяжении двух недель среди преподавателей университета шла бурная дискуссия - не слишком ли сложна эта задача для наших студентов. В конце концов решили рискнуть выставить ее на контрольную, но с условием, что те, кто ее решит, получат дополнительно несколько премиальных очков. Затем в помощь преподавателям, которые будут проверять студенческие работы, автор этой задачи дал ее решение. Решение занимало половину страницы и было неправильным. Когда я это заметил и поднял было визг, коллеги тут же успокоили меня очень простым аргументом: «Чего ты нервничаешь? Все равно эту задачу никто не решит...» И они оказались правы. Из полутора сотен студентов, писавших контрольную, ее решили только два человека (и это были китайцы). Из моих пятидесяти учеников примерно половина даже не попыталась ее решать, а у тех, кто сделал такую попытку, спектр полученных ответов простирался от 104 метров до 108 500 километров. Отдавая работу той студентке, которая умудрилась получить расстояние в 108,5 тысячи километров, я попытался было воззвать к ее здравому смыслу: дескать, ведь это два с половиной раза облететь вокруг земного шара! Но она мне с достоинством ответила: «Да, я уже знаю - это неправильное решение». Такие вот дела...
Читатель небось уже измучился в ожидании ответа на давно созревший вопрос: «Как же такое может быть?!» Ведь Франция - высокоразвитая культурная страна, в которой полным-полно умных образованных людей. Это один из главных мировых лидеров и в теоретической физике, и в математике, и в высоких технологиях, страна, где по российским понятиям «все хорошо». И, в конце концов, куда подевалась выдающаяся французская математическая школа «Бурбаки»? И вообще, при чем тут «Единый государственный экзамен»?
Про «Бурбаки» ответить проще всего. Эта школа никуда не делась, она продолжает функционировать, но при этом стала похожей на «черную дыру»: людей (и талантливых людей!) она продолжает в себя «всасывать», но что там у нее делается внутри, те, кто находится снаружи, уже не знают. Это стало чем-то вроде «игры в бисер» Германа Гессе. Хотя мощная математическая традиция «Бурбаки» во французском обществе конечно же осталась. Именно поэтому несчастных детишек здесь так мучают шарадами про деление в столбик. Или, к примеру, когда нужно было решить уравнение 5х + 3 = 0, один мой студент исписал целую страницу рассуждениями про структуру и счетность множества решений такого типа уравнений, но само уравнение решить так и не смог. Хорошо известно, что получается, если из учения, веры или науки уходит дух, а остается один формальный ритуал: маразм.
…Во-вторых, существует и совершенно другая точка зрения на происходящее. Этот крайне циничный взгляд на современное общество как-то растолковал мне один мой коллега по университету (огромный патриот Франции, по происхождению поляк, несколько лет проучившийся в Москве, прекрасно говорящий по-русски, большой знаток русской литературы). Он очень умный человек, тоже преподает и прекрасно видит, что происходит, но при этом считает, что никакой катастрофы нет, а наоборот, все правильно, все развивается как надо. Дело в том, что современному развитому обществу нужны только хорошие исполнители. Творческие, думающие люди, конечно, тоже требуются, но буквально единицы. Поэтому вся система образования должна быть настроена на отбор, выращивание и дрессировку именно хороших исполнителей, а учить думать молодых людей совершенно не нужно: в современном обществе это только повредит их будущей профессиональной деятельности, какой бы она ни была. Что же касается творческих личностей, то о них особенно беспокоиться не следует: тот, кто действительно талантлив, так или иначе все равно пробьется. В этом смысле, по большому счету, совершенно не важно, каким предметам мы их тут, в университете, учим (по крайней мере на первых курсах). Вместо физики с математикой вполне можно было бы заставлять зубрить, например, латынь (вот только специалистов таких сейчас не сыщешь). Все равно в будущей профессиональной деятельности никакое понимание физики с математикой им не понадобится. На уровне школы и университета важно просто производить отбор и дрессировку самых послушных, трудолюбивых и исполнительных, вот и все. А для тех, кто вылетает из этой системы, для тех, кто идет в «отходы», существуют метлы для подметания улиц, кассовые аппараты в супермаркетах, заводские конвейеры и т. д».
И во Франции вы видите точно то же, что и в Италии, – учат частностям, не объясняя, какое отношение это имеет к общему – в чем тут смысл? Учат, вроде, правильному, но не учат применять это правильное в жизни. Это обучение, как способ существования класса учителей и преподавателей. И это образование, как отбор элиты. Но только здесь автор уточнил – именно элита обязана быть тупо послушной, вернее, тупой, а посему и послушной.
И если есть желание получить рабский народ, то это правильно, - именно с тупой элиты начинаются все возмущения. Хотя это и не безопасно для Франции, если учесть опыт с советской элитой.
Ю.И. МУХИН
